Подобное с ним случалось уже не раз, когда он возвращался из школы весь в синяках и подолгу ворочался в постели без сна, воображая, как однажды призовет обидчиков к ответу. Ему грезились их корчи в страшных муках, униженные мольбы о прощении… Но чаще Владу виделось, как эти выродки умирают какой-нибудь ужасной смертью. В мире своих фантазий он был если не Богом, то хотя бы божком, но наступало утро и все расставляло по своим местам.
Этот голос, назвавшийся его другом, мог внушить ему надежду, может быть, даже подвигнуть на что-то неординарное. Но он не был способен сделать из него кого-то другого или на худой конец придать ему ощущение некоего жесткого стержня внутри, отсутствие которого в ситуациях вроде сегодняшней Влад ощущал сильнее, чем присутствие всего остального. А это значило, что завтра наступит очередное беспощадное утро. Вот в чем была проблема.
«Доверься мне, – сказал голос. – Я знаю, чего ты боишься. Но если мы будем действовать вместе, им нас не одолеть».
И Влад снова поверил.
«Тогда чего мы ждем?»
– Что… СЕЙЧАС?
«Зачем терять время».
– Но…
«Тише, тс-с-с… А то твои предки решат, что ты привел к себе женщину».
Мысль о том, как он приводит женщину к себе в комнату, Влада развеселила и очень понравилась. Похоже, этот голос был… парнем что надо.
«Просто доверься мне, – повторил голос. – И помни, что теперь мы с тобой заодно».
– Конечно, заодно, – произнес Влад и удивился смыслу этих слов.
«Слушай меня: закрой глаза, вот так, хорошо. Мы сейчас кое-что сделаем. Тиканье часов, они там. Теперь приближайся к ним».
– Я не…
«Приближайся к их тиканью. Разве ты не видишь комнату?»
– Ком… о, черт! Я могу.
«Тогда смелее».
– Боже, у меня получилось.
«Который ты видишь час?»
– Начало первого.
«А точнее?»
– Восемнадцать с половиной минут.
«Теперь встань и проверь».
Влад начал подниматься с постели и вдруг застонал. В промежности разыгралась целая баталия. Невероятно, но он совсем об этом забыл! Он кое-как проковылял по комнате, стараясь ни на что не налететь в темноте, взял с книжной полки будильник (старый работяга, звон которого он успел глубоко возненавидеть за более чем десять лет) и поднес к окну, чтобы лучше рассмотреть круглый, с тонкими золотистыми стрелками циферблат.
– Это какой-то фокус?
«Ложись, у нас на сегодня большая программа», – вместо ответа сказал голос.
* * *
Он летел над ночным городом. Внизу проплывали узкие извилистые улочки центральной части Львова, мерцали огоньки. Слева от него целилась в небо белая башня городской Ратуши. Влад поменял направление и дважды облетел ее. Затем, сделав невероятное ускорение, рванул вверх, где на высоте четырнадцати километров завис между облаками и черным, усеянным мириадами звезд небом.
Все это не требовало от него ни малейших усилий, то есть так ему, по крайней мере, казалось. Это было захватывающе грандиозно!
Он резко спикировал вниз, пронизывая слой облаков, пронесся над крышей Оперного театра, площадью с памятником Шевченко, одиноко тянущим руку в пространство, словно за подаянием, и оказался над безлюдной улицей Коперника.
Влад опустился еще ниже: с высоты метров в пять он видел место, где проходил вечером, возвращаясь домой из зала игровых автоматов, и где лишился всего своего выигрыша. Мог даже отчетливо различить размазанную кучу собачьего дерьма на тротуаре, в которую угодил локтем; ее развезло еще сильнее от непрерывно идущего дождя.
«Довольно», – сказал голос.
Влад практически не представлял, сколько прошло времени до этой минуты после того, как он покинул свою комнату. Пять минут? Возможно. Час? Вполне вероятно.
Хотя «покинул» было не совсем верно. Влад ни на мгновение не терял ощущения собственного тела, по-прежнему лежавшего в постели, ни на миг не прекращал слышать ноющую боль в промежности. При необходимости он мог перевернуться на бок или почесать нос. Только его зрение и слух находились сейчас в совершенно другом месте – ночная улица Коперника, слегка затуманенная изморосью дождя; мягкое шуршание капель о мостовую; редкие светящиеся окна домов – в одном из них, как ему говорили, жил писатель по фамилии Мазох, тот, от которого произошло странное слово «мазохизм», вроде бы означавшее…
«Довольно, – повторил голос. – Пора заняться делом».
Из-за эфемерности происходящего Влад не мог отделаться от ощущения, что видит сон. И этот сон перестал казаться ему таким уж страшным.
– Это просто… Это так… я не знаю, – прошептал Влад.
«Да-да, конечно, – спокойно сказал голос. Впрочем, он все время оставался спокоен и бесстрастен. Как диктор новостей. – Первый раз всегда впечатляет. Есть идеи, где их искать?»
– Кого? Ах, ну да.
Влад поднялся над домами и, постепенно наращивая скорость, устремил свой полет в сторону Привокзальной площади.
– Одного, Стаса, думаю, найду, А второго… сомневаюсь.
«Никуда он не денется», – уверил голос.
Когда внизу проплыло здание железнодорожного вокзала (с высоты рельсы путей выглядели тонкими ровными паутинками и тускло поблескивали серебром, отражая свет фонарей и семафоров; по ним, как медлительные пауки, скользили небольшие маневровые тепловозы – совсем крохотные рядом с длинными гусеницами поездов), Влад, срезая теперь ненужные углы, взял направление на панораму Левандовских новостроев, мерцавших огоньками в четырех километрах впереди.
– Точного адреса я не знаю, – сказал Влад, прибыв на место. – Слышал только, что Стас перебрался сюда после окончания школы. Но у его отца «Сааб-9000» стального цвета. Здесь такие тачки редко встречаются. До переезда он обычно оставлял машину у подъезда. Возможно…
«Ищи».
Он принялся виражировать между домами в поисках стального «Сааба». Машин этой марки в городе было действительно не много, и он не боялся пуститься по ложному следу. Главное, чтобы «Сааб» не простаивал сейчас на одной из стоянок, которые Влад давно заметил в ближайших окрестностях. Это значительно затруднило бы поиски.
– Что будет, если я открою глаза? – Влад, наконец, озвучил вопрос, что уже давно вертелся у него в голове.
«Вернешься назад. Но тогда нам придется начинать все с нуля».
Львовские новострои, как и во многих других городах, хранили традиции однообразия и безликости. Очень скоро Влад обнаружил, что начинает путаться в одинаковых домах, типичных переулках, голых, почти лишенных растительности и характерных черт дворах…
«Так мне его никогда не найти», – подумал он, уже сожалея, что вообще послушался голоса. Голоса, который втянул его во всю эту историю, внезапно появившись у него в голове, как чертик из коробочки, назвавшись другом. Владу вдруг захотелось немедленно открыть глаза и увидеть свою комнату, оказаться целиком в собственной постели – его неприступном до утра бастионе; так было всегда, с самого детства: если что-то случалось, он начинал представлять, как остается вечером под одеялом наедине с подушкой, где ему больше ничего не угрожает, где до утра ему гарантирована передышка.
Влад снова ощутил заползающий в душу страх. И сомнение.
«А это что было?»
– Где? – Появление голоса мгновенно переключило его мысли.
«Только что, прямо под тобой. Нужно вернуться».
Господи, ведь мы смотрим одними глазами, подумал Влад. Замедлив движение, он спустился ниже и еще раз внимательно осмотрел двор. Вот оно! В густой тени у крайнего подъезда тулился знакомый «Сааб» стального цвета; правда, сейчас он выглядел скорее черным. В правом нижнем углу за лобовым стеклом размеренно мигал маленький красный огонек сигнализации.
Значит, район поиска сужался до одного подъезда многоквартирного четырнадцатиэтажного дома.
– Что мне теперь делать? – Прошептал Влад губами, которые находились в шести с половиной километрах к северу от этого места.
«Отправляйся внутрь».
Влад медленно прошел сквозь стену дома на уровне первого этажа и его «голова» зависла у люстры в темной спящей квартире. Эта комната была похожа на детскую. Через секунду он рассмотрел в углу кровать, в которой спал ребенок – мальчик лет пяти или шести.
– У них в семье нет маленьких детей, – Влад двинулся дальше, в соседнюю квартиру.
Он миновал кухню, где в форточку дымил высокий молодой мужчина в трусах, задумчиво глядя на редкие звезды, что ненадолго пробивались в зазорах между осенними тучами. И переместился в комнату. Кто-то лежал на разложенном диване – отброшенное в сторону одеяло дарило его взгляду потрясающее оголенное бедро и одну грудь молодой женщины. У Влада с новой силой заныло в паху, когда он приблизился к дивану, чтобы лучше рассмотреть, и его пенис стал расти от усиленного притока крови. Как голодная пиявка. (Эй, гляньте-ка, у Тюфяка вскочил!) За возможность…
