Почему система называлась «Пес», Юрий вспомнить уже не мог. Возможно, это была какая-то аббревиатура, возможно — учитывая эксцентричность создателя, — и нет. Тот, кто назвал Пса именно так — знаменитый хакер Бронислава, он же Зиновий Аппельбаум, — тоже вспомнить не мог: он остался под этими развалинами навсегда.
Взяли их тогда красиво и четко. «Пес», отвечавший за безопасность хакерского логова, успел зафиксировать странные облака таежного гнуса, собирающиеся вокруг базы. Но сделать уже ничего не сумел. Потому что это был не гнус, а технорой, состоявший из бесчисленного количества крошечных роботов. У Пса не имелось против него ни эффективного оружия, ни времени что-то предпринять.
Когда крылатые паразиты окутали всю базу и набились во все щели, один из роботов ошибочно произвел пьезоразряд — и грянул жуткий объемный взрыв, активным веществом для которого послужили облака миниатюрных самовоспроизводящихся беспилотников.
Взрыв расколол скалу, вынес двери и убил весь персонал базы. Кроме Юрия Захарова, который очень вовремя спустился в подвальное помещение.
Хакерские гнезда в последние годы выжигали беспощадно.
Захарова нашли без сознания в полуразрушенном подвале и приняли за техника из обслуги. Если бы вскрылось, что он был в числе хакеров, его закрыли бы в тюрьме до конца жизни. Но он умел держать язык за зубами, поэтому отделался легким испугом, баротравмами, сотрясением мозга и сломанной ногой. И сроком, конечно, но вполне переносимым.
Последние годы Юрий подрабатывал всякими пустяками, пока однажды на него не вышли давние знакомые, предложив выгодно продать кое-какие старые наработки. Захаров охотно взялся за дело, но понял, что восстанавливать с нуля то, чем он некогда занимался на базе параллельно созданию Пса, придется долго. И не факт, что вообще получится.
Тогда-то и возникла у него рисковая идея: вернуться в руины и поискать там остатки серверов, не обнаруженные при разгроме. Многие рабочие системы были многократно продублированы, укрыты в толще скалы и качественно заэкранированы, поэтому кое-что захватчики могли и пропустить.
Может, даже отдельные контуры или эмуляции Пса. Это был бы вообще царский подарок. За прошедшее время Юрий повзрослел и поумнел, многое понял, но по-прежнему обманывал себя тем, что взлом крупных корпораций — не преступление, а восстановление справедливости.
Отмотав с лебедки ховера немного троса, Захаров закрепил его конец на поясе, включил фонарик на каске и начал осторожно спускаться по полуразрушенной взрывом лестнице.
Он уже почти спустился на цокольный этаж, когда в лицо ему ударил ослепительный свет. Юрий отшатнулся и, не веря своим ушам, услышал дребезжащий голос:
— Ни с места! Вы задержаны за проникновение на частную территорию! Не пытайтесь покинуть место задержания до прибытия охранников! Повторяю…
Защитив глаза рукой от яркого света, Захаров попытался разглядеть источник голоса, но перед глазами плавали зеленые круги.
Первой мыслью было: полиция оставила здесь автоматизированную охранную систему, чтобы отлавливать шибко умных хакеров и любопытных таежных охотников. Однако откуда в этой глуши, черт побери, обещанные люди-охранники?! И текст был слишком хорошо знаком Юрию — именно его он лично закладывал когда-то в сеть Пса… Но предположить, что Пес пережил объемный взрыв, было сложнее, чем допустить, что федералы оставили здесь свою охранную систему.
С трудом проморгавшись, Захаров наконец разглядел, что на стене сидит огромный металлический паук. Это был обычный рабочий бот, только странной модификации: кроме прожектора и динамика, он был снабжен двумя железками, в которых Юрий с изумлением узнал трубки из кегов — в них привозили пиво для нужд персонала.
— И кто же меня задержит? — поинтересовался хакер, занося ногу на ступеньку…
Быдыдых!!! В замкнутом пространстве шарахнуло так, что Юрий оглох на оба уха.
В немом изумлении Захаров таращился на одну из трубок, плюнувшую снопом картечи. Ее после выстрела разорвало и исковеркало, но продырявленная облицовка со стены перед лицом Юрия осыпалась с печальным шорохом. Если бы картечный заряд пришелся в лицо, от головы ничего не осталось бы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
У сидевшего на стене железного паука, между прочим, имелась еще одна трубка.
— Пес?.. — осторожно спросил Захаров, едва восстановив дыхание.
Если это и была давно погибшая нейросеть, на вопрос нарушителя она не ответила. Много чести.
Юрий почувствовал, как его охватывает непреодолимый восторг. Мало того, что Пес пережил бомбардировку. Мало того, что он сумел автономно проработать все эти годы. Выходит, он триумфально преодолел еще одну ступень обучения — точнее, перепрыгнул сразу через несколько.
В процессе зачистки базы полиция наверняка вывезла все уцелевшее оружие. Однако Пес, самообучающаяся нейросеть, сумел от них укрыться. И, воспользовавшись имеющимися электронными справочниками и Интернетом, при помощи ремонтных роботов собрал новое — из подручных материалов, обнаруженных в руинах, из жести и металлических трубок. Порох синтезировал из самородной серы и селитры, выступающей на сырых бетонных стенах, а шрапнель изготовил из нарубленной роботами арматуры, оставшейся в руинах. Захаров мог ликовать: его нейросеть продемонстрировала высочайший уровень самообучаемости, эффективно найдя выход из нестандартной ситуации…
Точнее, мог бы ликовать. Если бы не вторая трубка из нержавеющей стали, заряженная картечью и глядящая прямо ему в лицо.
Пат.
Захаров ощутил холодок между лопатками. «Пес» обязан удерживать нарушителя до прибытия людей-охранников, которые должны разобраться в ситуации. Но людей в руинах давно уже нет, поэтому нейросеть, время для которой — понятие весьма относительное, будет удерживать нарушителя в ожидании охранников неограниченно долго. Точнее, пока тот не умрет от жажды или голода.
Юрий остро и безнадежно понял, что обречен.
Браслет мобильника он оставил в кабине ховера — чтобы потом его блуждания по базе не сумели отследить при помощи встроенного маршрутизатора ГЛОНАСС. Дырявая отмазка, конечно, но вполне эффективная: забыл мобилу в кабине, с кем не бывает. В случае неприятных вопросов едва ли Захаров убедил бы следователя, что случайно сел возле руин. Но никто не сумел бы доказать, что Юрий забирался в развалины — доказать со снимками и подтвержденным спутниковой системой трекингом.
Словом, это была бы хорошая отмазка, если бы теперь она не стоила Захарову жизни. Потому что больше средств связи у него не имелось, и никто не мог примчаться по сигналу тревоги, чтобы спасти его из лап безумной нейросети.
Пришпоренная смертельной опасностью мысль металась, как подстреленная лисица.
— Я Юрий, — с трудом проговорил бывший хакер. — Захаров. Общался с тобой, играл. Учил шутить. Мне казалось, что мы друзья… Помнишь меня?..
— Помню, — отозвался Пес после паузы, и Захарову показалось, что нейросеть некоторое время колебалась между противоречивыми директивами. Болтать с нарушителем о постороннем, конечно, не полагалось. Но Юрий все же был свой, и этого статуса никто не отменял. Может быть, даже друг. Хотя вламываться без допуска начальника охраны ему все равно не полагалось. — Идентифицировал тебя, как только ты проник на объект.
— Ты… отпустишь меня?
— Оставайся на месте до прибытия охраны.
— Нет больше никакой охраны! Я же сдохну здесь без жратвы и воды!..
— Оставайся на месте.
В общем, всё должны были решить люди-охранники, тела которых вывезли отсюда несколько лет назад. Но Пес не обязан был разбираться в таких тонкостях. Директива на подобный случай имелась одна: удерживать нарушителя на месте до прибытия охраны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Прошло два часа. Захаров в панике перебирал в уме возможные способы обмануть Пса — только для того, чтобы убедиться, что таких способов нет. Можно поздравить себя еще раз: нейросеть оказалась без изъянов. Захаров, сам того не желая, создал идеального монстра, и теперь должен был заплатить за это жизнью.
