середине девятнадцатого века с этим делом проще было. Доктор недрогнувшей рукой мог прописать пациенту выпить стаканчик ртути, чтобы тяжелый металл пробил запор. Вот я и подумал, что вытяжки и респираторов будет достаточно…
– Но это еще не все, – выслушав оправдания, продолжил я. – Вероятность того, что природа может создать рабочую фотокамеру, как ты прекрасно знаешь, крайне низка. Нам просто не поверят. Скажут – мухлеж чистой воды. Как историк, ты должен знать о мночисленных подделках древних артефактов, рукописных книг, карт и прочего. Читал я где-то, что даже мощи святых и церковные реликвии подделывают. Я бы еще рискнул пойти ва-банк, отобразись на фото, кроме сосен, этот твой шустрый пещерный медведь. А лучше гигантский короткомордый. Ну, или еще какой-нибудь считающийся ныне вымершим зверь или птица. Это был бы хороший козырь. Может тогда кто-то из известных палеозоологов за нас бы заступился. Но бодаться с учеными скептиками всего мира с одним сосновым лесом на руках? Не знаю… Решать тебе. Но какое бы ты решение не принял, знай – я с тобой до конца.
– Спасибо, дружище… – с выступившими слезами на глазах пробормотал сентиментальный здоровяк. И зажал меня в медвежьих объятиях так, что косточки затрещали.
В порыве изъявления крепкой мужской дружбы Вася нечаянно зацепил рукой лампу с желтым светофильтром. Светильник на массивной подставке грохнулся об пол. Осколки светофильтра и собственно лампы разлетелись во все стороны. Однако мы уже этого не видели: лампа была единственным источником света в наглухо зашторенной лаборатории.
Впрочем, остаться без света было еще полбеды. Удлиннитель провода зацепился за одну из стоящих на столе многочисленных ежиков-друз и под весом лампы оборвался. Оголенный провод заискрил под неописуемой красоты сиянием разноцветных кристаллов. Запахло горелой изоляцией. Но автомат на щитке у входа в лабораторию почему-то не выбило. Ладно еще, что искрение быстро сошло на нет.
Вдруг из напитанной электричеством друзы вырвался тонкий луч света. За считанные мгновения луч разросся в мощный световой конус и уперся в закрытые жалюзи одного из окон. Несколько секунд мельтешения цветных пятен и – началось кино…
Разинув рты, мы смотрели, как по заросшему высоченной травой горному перевалу медленно бредет стадо мамонтов. Матерый вожак с огромными бивнями поднял хобот и, судя по всему, затрубил во всю мощь. Подзывал ли отставших сородичей, или давал понять встречному зверью, чтобы убиралось прочь с дороги? Кто бы знал.
Я негнущимися пальцами полез за смартфоном. Это нужно было непременно заснять! А Вася, не сводя глаз с кадров самого древнего в мире документального фильма, лишь недовольно пробурчал:
– Эх! Жалко звука нет…
