Грекам и римлянам пришлось вступить в смертельную схватку с кельтами, чтобы отстоять свою независимость. В начале III в. до н. э. кельты обрушились на Македонию и Грецию. Под руководством своего вождя Бренны, оставившего истории свое знаменитое «горе побежденным», они, опустошая все кругом, в 279 г. до н. э. достигли Дельф, где, однако, в жестоком бою потерпели поражение от греков. С той поры солнечный Аполлон, которому было посвящено дельфийское святилище, стал еще и вечным символом победы цивилизации над варварством. В свою очередь римляне в 225 г. до н. э. отразили нападение кельтов на Рим, а четверть века спустя, после победы над Ганнибалом, очистили от кельтских поселенцев долину По, окончательно обезопасив себя от беспокойных северных соседей.
Галльский воин III–I вв. до н. э.
Но воинственная ярость кельтов не утихла. Одна группировка племени галатов около 270 г. до н. э. прорвалась в Анатолию в районе современной Анкары и осела в области, получившей от них имя Галатии. Другая устремилась на восток и достигла западных районов Украины и Бессарабии — память о них сохранилась в названиях Галич, Галиция, Галичина. Между тем войска Бренны отошли из Греции на север и обосновались в Подунавье, в междуречье Савы и Моравы. Здесь возникло сильное государство скордисков с центром в Сингидунуме, которому подчинялась часть фракийских и иллирийских племен.
Кельтский шлем
На последнем всплеске агрессивности в конце III — начале II в. до н. э. часть кельтских племен пересекла Судеты и, оторвавшись от основного кельтского массива, поселилась в Силезии, а также в верховьях Вислы, где вошла в непосредственное соприкосновение со славянами. По подсчетам польских археологов, в Силезии и Малой Польше[24] проживало около 10 000 кельтов. Здесь они вели себя спокойнее, не строили мощных крепостей и довольно легко смешивались с местным населением.
Видимо, на их миролюбивом поведении сказалась изоляция от сородичей. Но их культурное превосходство было настолько велико, что даже эти немногочисленные колонисты оставили мощный пласт в славянской культуре.
Воздействие кельтов было чрезвычайно многогранным. Оно запечатлелось буквально на всех видах славянских бытовых изделий — от украшений и принадлежностей одежды до оружия. Глубокое влияние прослеживается в сфере духовной культуры и в языке[25].
К началу христианской эры немногочисленная группировка кельтов растворились в славянском населении. Но их культурный опыт (прежде всего в металлургии) не пропал и был творчески усвоен славянами. В соседних районах повсеместно развивались специализированные центры по добыче и обработке железа и изготовлению гончарной посуды (хотя лепная посуда преобладала). В одном только Свентокшицком районе современной Польши, где в античную эпоху особенно процветала добыча железа, археологи открыли 95 металлургических комплексов, насчитывающих свыше 4000 сыродутных горнов. Продукция древних славянских металлургов удовлетворяла не только местные нужды, но и экспортировалась в римские провинции. Кельтское влияние сказывалось в похоронном обряде: хотя в целом он продолжал славянскую традицию захоронения кремированных покойников в могильных курганах, однако изломанные наконечники копий, лезвия кинжалов, мечей указывают на связь с похоронным ритуалом кельтов, которые подобным образом «умерщвляли» принадлежавшее покойному оружие.
Славяне и сарматы
Обратимся теперь опять к Северному Причерноморью. В III в. до н. э. сюда пришли новые хозяева — сарматы. Это были ираноязычные кочевники, которые прежде обитали в степях между Доном и Туркестаном, но затем, испытывая сильное давление со стороны тюрков, начали отток на запад, потеснив, в свою очередь, скифов. После упорной борьбы в первой половине II в. до н. э. Скифское царство прекратило свое существование. Часть скифов осталась кочевать в Северной Таврии, признав власть сарматов, остальные ушли на правобережье Дуная в район Добруджи — эта территория стала именоваться античными авторами Малой Скифией.
Сарматы жили в войлочных кибитках, питаясь мясом и молоком. Отличительной чертой их наружности были длинные рыжеватые волосы. Римский историк Аммиан Марцеллин (вторая половина IV в.) находил внешность сарматов «симпатичной», даже несмотря на то, что «свирепостью своего взгляда они внушают страх, как бы они ни сдерживались».
Сарматская орда представляла собой грозную военную силу. Иранский мир в то время переживал военно-политический подъем. В Передней Азии нарастала мощь Парфянского царства[26]. Римская пехота оказалась бессильной перед тяжелой кавалерией парфян.
Сарматские воины
Сарматская конница была вооружена по образцу парфянской. Ядро и цвет войска составляли всадники из знатных родов, облаченные в железные шлемы и панцири, оружием им служили мечи и копья. Прочие сарматы нашивали себе на халаты роговые пластины, искусно нарезанные из конских копыт. В бою тяжеловооруженные знатные всадники становились в центре боевого порядка, а их легковооруженные сородичи на флангах. Тацит замечает, что остановить напор сарматской кавалерии можно было только на пересеченной или заболоченной местности или при неблагоприятных для конницы погодных условиях — например, в дождливый день, когда сарматские кони могли поскользнуться под тяжестью закованного в броню всадника. Огромное преимущество перед римской конницей давало сарматам использование стремян, благодаря которым они крепче держались в седле (правда, сарматские стремена были, как правило, не железные, а кожаные).
Еще большее значение имела та система ценностей, которой придерживались сарматы и которая ставила убийство и разрушение в разряд высочайших доблестей. Аммиан Марцеллин пишет об аланах, одном из племен, входивших в состав сарматской орды: «То наслаждение, которое добродушные и миролюбивые люди получают от ученого досуга, они обретают в опасностях и войне. Высшим счастьем в их глазах является смерть на поле боя; умереть от старости или несчастного случая для них позорно и является признаком трусости, обвинение в которой страшно оскорбительно. Убийство человека — это проявление геройства, которому нет и достойной хвалы. Наиболее славным трофеем являются волосы скальпированного врага; ими украшают боевых коней. У них не найдешь ни храма, ни святилища, ни даже крытой соломой ниши для алтаря. Обнаженный меч, по варварскому обычаю вонзенный в землю, становится символом Марса, и они набожно поклоняются ему как верховному владыке тех земель, по которым проходят». Этому мировоззрению суждено было стать господствующим на протяжении нескольких столетий.
Характерной особенностью общественного устройства сарматов было высокое положение женщин, которые зачастую возглавляли племена, исполняли жреческие функции и сражались наравне с мужчинами. В археологической зоне сарматских кочевий (на смежных территориях России и Казахстана, на Северном Кавказе и в Северном Причерноморье) встречаются курганные захоронения женщин с доспехами, боевым оружием и с конской сбруей. По всей видимости, сарматский род на этапе разложения родового строя был еще материнским, и счет родства велся по женской линии. Поэтому античные писатели часто называли сарматов «женоуправляемым» народом. Эта черта их общественного быта привела к возникновению мифа об амазонках. По словам Геродота, сарматы происходили от браков скифских юношей с легендарными женщинами-воительницами, чем якобы и объясняется, почему сарматские женщины ездят верхом, владеют оружием, охотятся и выступают на войну, носят одинаковую с мужчинами одежду и даже не выходят замуж, пока в бою не убьют врага.
В политическом отношении сарматская орда была конфедерацией нескольких родственных племен. В первые десятилетия после Рождества Христова наиболее глубоко на запад — в паннонские степи — вклинились язиги; между Доном и Днепром кочевали роксоланы («светлые аланы»), еще дальше на восток — аланы (или асы, «ясы» нашей летописи, предки осетин). При первых римских императорах язиги и роксаланы перешли Дунай и вторглись в Мезию; император Адриан (117–138) должен был выплачивать им ежегодную дань.
В дальнейшем борьба велась с переменным успехом. Сцены военного торжества римлян над сарматами изображены на барельефах триумфальной колонны императора Марка Аврелия (161–180). Наиболее ожесточенные войны на сарматском фронте империи пришлось вести в последние десятилетия III в., при императорах Аврелиане и Пробе, которые за свои победы над степняками получили один и тот же титул — «Сарматский». Готы и гунны положили конец владычеству сарматов в Северном Причерноморье, но их последняя волна — аланская орда — докатилась до Балтики, Испании и Северной Африки, правда, уже в союзе с другими варварами, вандалами и свевами.
