войти в свиту цесаревны.
Дикие они люди.
Не понимают, что тонким натурам следует окружать себя прекрасным.
– Так для красоты же ж! Всем ведомо, что жабья слизь самое верное средство супротив морщин, – девица потянулась. – Ну да белила тоже хорошо. Рожу поплотней намазал и не видно, есть ли там морщины или другого чего.
– Нет там морщин! – взвизгнула Летиция, испытывая острое желание огреть сию наглую особу по голове.
– Да? – девка нахмурилась. – А так-то и не скажешь. Морда-то ладно намалевана. Аки на портрете!
И произнеся сие, повернулась задом.
Только сила воли удержала Летицию от того, чтобы не отвесить наглой девке пинка. Ну и наличие свидетелей. Почему-то подумалось, что пинающаяся принцесса – это не совсем то, что добавит Ладхему политического веса.
Глава 3
Где идет завтрак или даже обед и ведутся о пользе прогресса
«И нет хуже женщины, излишне увлеченной делом пустым, ибо тогда, в увлечении своем, слабость исконную женской натуры проявляя, забывает она и о доме, и о супруге, коий страдает премного, вынужденный влачить голодное существование, прозябая в тоске и неустроенности».
Трактат о дурных женских привычках, которые многие беды способны вызвать и брак разрушить, писанный достопочтенным магистром Нинусом на примере собственной неудачной жизни.
Ричард смотрел на потенциальных невест. Они смотрели на Ричарда. И как-то от этого становилось до крайности неуютненько.
Ведь смотрели выжидающе.
И появлялось нехорошее ощущение, будто он совершил огромную ошибку. Будто взял и ненароком пообещал всем этим девицам что-то, чего не сможет исполнить при всем своем желании. Он поерзал и покосился на сидевшего рядом Ксандра. Тот тоже был отчего-то мрачен и даже как-то… поблек, что ли?
Такое вот появилось ощущение легкой неправильности.
Сидит, в тарелку уставился. Вилку серебряную в руке крутит, ничего-то не замечая.
– Простите, – раздался звонкий голос Ариции Ладхемской.
Она, в отличие от старшей сестры, облачилась в платье цвета молодой зелени. И парик выбрала желтый, кудряшками. Из кудряшек этих выглядывали перышки, а на самой макушке застряла крохотная шляпка в виде кораблика.
Наверное, это было красиво, но Ричард не мог отделаться от мысли, что кораблику в волосах грустно. Его бы вытащить и на волю.
…весенний ручей пробивался сквозь снежное покрывало. Темная вода летела по камням, спеша добраться до узкой трещины, а там, по ней, и к реке. Весной горные реки становятся злыми. Они вбирают в себя талые снега, и гремят, грохочут, тревожат скалы.
Страшно.
Но отец смеется. И Ричард делает шаг. Камни скользкие, покрытые не растаявшей еще наледью. Кораблик в руках. Легкий. Сделанный из щепок и обрезка ткани. Вода подхватывает его не сразу. Она осторожно пробует, касается темного борта, толкает в него, неловко так, будто смущаясь. И в конце концов, решившись разом, вдруг подсовывает ледяную лапу, поднимает на волну.
– Плывет! – Ричарду так радостно, что от этой радости он хлопает в ладоши. Смеется. И поскальзывается.
Он бы упал, в ручей или на камне, но сильные руки подхватили.
Удержали.
Подбросили.
– Конечно, плывет, – голос отца рокочет, как тот старый водопад, к которому они ходили зимой. – Отчего б ему не плыть.
И они стоят.
Смотрят.
Ричард моргнул, избавляясь от наваждения.
– …значит, вы действительно мертвый? Полностью? Совершенно? – ладхемская принцесса даже привстала, то ли чтобы лучше видеть, то ли чтобы её саму было слышно.
– Ухо живое.
– Ухо?
– Левое, – Ксандр потрогал это самое ухо, в котором поблескивал огненный топаз. – Или правое. Простите, позабыл за давностью лет.
– Шутите, – догадалась принцесса.
– Пытаюсь.
– Извините мою сестру, – протянула вторая, которая ныне была тоже в кучеряшках, но розовых. К счастью, без кораблика.
Зато с цветами, что выглядывали из парика то тут, то там.
Интересно, а если парик снять, волосы под ним будут? Свои? И если будут, то какие они? Короткие? А может, они вовсе головы бреют?
Мысль смутила.
Какое, собственно говоря, Ричарду дело. Но теперь почему-то, глядя на ладхемских принцесс, он не мог отделаться от мысли, что на лысину парик крепить проще. И… и вдруг они не потому лысые, что удобнее так? А наоборот?
Вдруг они просто лысые? А парики уже придумали, чтобы скрыть это?
И тогда… тогда зачем ему лысая жена?
А еще дети тоже лысыми могут быть.
И конечно, не сказать, чтобы это как-то повлияло на все остальное, в конце концов, местная нежить излишним эстетизмом не страдает, но… как-то оно не то, что ли.
– Если вы совсем мертвый, то зачем вам еда?
– За компанию, – ответил Ксандр, нисколько не смутившись. – Меня в свое время учили, что крайне невежливо смущать гостей отсутствием аппетита.
– А… – потянула Летиция.
Ариция же выставила вилку вперед:
– Ученые считают, что существование мертвой материи невозможно.
– Да ну?
– Именно. Вы ходите. Говорите. Думаете, надеюсь.
– Иногда. По праздникам.
– Не важно, некоторые и того не могут, – отмахнулась принцесса. – Вы потребляете пищу. Следовательно, вы живы.
– Нет.
– Но ученые…
– Привозите их сюда, – Ксандр одарил принцессу очаровательной улыбкой. Блеснули клыки и кто-то из сидевших за столом икнул, только не Ариция Ладхемская.
– Всех? – уточнила она.
– Можно начать с избранных. А там уж как пойдет.
– Пожалуй… а вы… дадите себя исследовать? Знаете, это было бы уникальным опытом… и помогло бы окончательно разрешить спор между Храмом и наукой.
Ксандр прикрыл глаза.
– Вряд ли, – прозвучал тихий голос Светозарного.
– Но почему?
– Иные вещи непознаваемы.
– Это вы просто познавать не желаете! – возмутилась Ариция Ладхемская.
Светозарный ответил мягкою улыбкой.
– Если подойти ко всему не просто так, а продуманно, то все можно познать. Вот к примеру, как мертвая материя может быть одновременно живой?
Ксандр закатил очи.
– Вспоминаю, – тихо пробормотал он. – Почему я старался пореже бывать дома. Когда еще был жив.
– Почему? – столь же тихо уточнил Ричард. А Светозарный чуть склонил голову, похоже, и ему было любопытно.
– Моя супруга… пусть покоиться с миром… у нее был похожий характер. Никогда-то не умела признать свою неправоту.
– Может, потому что была права? – Летиция Ладхемская, лысая она там или нет, слухом обладала тонким. – Почему мужчины так не хотят признавать, что женщина права?
– Потому что иногда она бывает не права, – возразила островитянка.
Мягко.
Словно извиняясь, хотя не понять, за что.
– В чем?
– Он мертвый, – огромная рука махнула в сторону Ксандра. – И живой. Ибо древняя сила наполнила плоть. Он разумен, ибо смерть его была таковой, что душа не отделилась от тела.
Ксандр закашлялся.
И это не осталось без внимания.
– Он болеет! – возразила Ариция Ладхемская, которая категорически не желала отступать от своего. –
