Талат почти два дня переживал, что с ней случилось, и Аэрин пришлось скормить ему последние три овсяных батончика, прежде чем он простил ее. А затем он обнюхал ее с головы до ног, чтоб убедиться, что она не припрятала больше ничего вкусного, а заодно в том, что она действительно к нему вернулась. Он печально потерся щекой о ее рукав и с упреком закатил глаза.
Талату сравнялось почти столько же, сколько ей. Когда Аэрин была маленькой, на нем ездил отец. Она помнила темно-серого коня с лоснящимися черными пятнами на плечах и боках и пылающими черными глазами. Особенно хорошо смотрелась на нем парадная королевская сбруя: красные поводья и щечные ремни, красная попона и широкий красный нагрудник с вышитым на нем золотым листом. Листом лианы сарки, королевской эмблемой. Только тот, в ком текла королевская кровь, мог прикоснуться к листьям сарки и не умереть от их сока.
Теперь конь стал почти белым. Со времен юности остались лишь несколько черных волосков в гриве и хвосте да черные кончики ушей.
— Даже не пытайся убедить меня, будто ты не прозябал тут в забвении. Тебя кормят и поят и выпускают поваляться в грязи каждый день, прихожу я или нет.
Она погладила его по спине. Один из подручных Хорнмара, разумеется, вычистил коня до блеска, но Талат любил, когда его обхаживали, поэтому она взяла щетку и вычистила его снова, а он вытягивал шею и корчил страшные рожи от удовольствия. Работа успокоила Аэрин, память о сцене в зале потускнела, а камень, давивший на душу последние два дня, сделался легче и начал таять, словно облака под ветром.
3
Маленькая Аэрин боготворила Талата, отцовского боевого коня с крутым норовом, изящной вскинутой головой и задранным хвостом. Ее очень впечатляло, когда Талат вставал на дыбы и лягал любого, кроме Хорнмара и ее отца. Вставал на дыбы с прижатыми ушами, так что его длинная клиновидная голова напоминала голову изготовившейся для удара змеи.
Но когда ей исполнилось двенадцать, отец уехал сражаться на Границу: небольшая орда северян проскользнула через Горы и подожгла дамарскую деревню. Подобное случалось нередко, и в те дни Арлбет или его брат Томар участвовали в подобных стычках, поспешно выезжая в надежде порубить несколько северян, слишком увлекшихся грабежом, чтобы сразу бежать обратно через Границу. Северяне знали о неизбежности и стремительности дамарских ответных ударов, однако всегда находилось несколько особенно жадных, имевших глупость задержаться. На этот раз ехать выпало Арлбету. А северян оказалось больше обычного. Убитыми потеряли трех человек и одного коня; ранены были два человек — и Талат.
Талата полоснули по правому боку северным мечом, но он благополучно пронес Арлбета через всю битву до конца. Король пришел в ужас, когда смог наконец спешиться и обработать рану. Рассечены были мышцы и сухожилия, от такого удара коню полагалось упасть и не подняться. Первой мыслью Арлбета было прекратить его страдания. Но затем они встретились взглядами. Любимый конь оскалил зубы и закатил глаза, словно подталкивая хозяина прикончить его, а хозяин не мог. «Если ему хватит упорства дойти до дому на трех ногах, — решил Арлбет, — то и мне хватит упрямства предоставить ему такую возможность».
Аэрин одной из первых выбежала из Города встречать возвращающийся отряд. Двигались они медленно, поскольку темп задавал Талат, и хотя Аэрин знала, что, случись ее отцом беда, вперед выслали бы гонца, все равно эта неспешность встревожила ее. Когда она увидела Талата, у нее от ужаса свело живот: конь свесил голову почти до колен и медленно переставлял три ноги одну за другой, подскакивая, вместо того чтобы ступить четвертой. Только потом она заметила отца, шагающего пешком по другую сторону животного.
Талат как-то умудрился одолеть последний подъем к замку и проковылять в собственное стойло. Там он судорожно вздохнул и медленно лег на солому — впервые с того момента, как его достали мечом.
— Сюда он добрался, — мрачно произнес Арлбет и послал за лекарями.
Но когда те пришли и хотели зажать Талата в угол в его деннике, тот вскинулся, угрожая им, а когда попытались влить ему в горло сонное питье, потребовалось четверо софор и намотанная на морду цепь, чтобы удержать его.
Ногу зашили, и она зажила. Однако конь охромел навсегда. Ему отвели отдельное пастбище с зеленой травой по грудь, дарящими прохладу деревьями, ручьем для питья и прудом для купания, полосой грязи на краю пруда, чтобы в ней валяться, и большим сухим навесом от дождя. И Хорнмар приносил ему зерно утром и вечером и разговаривал с ним.
Но Талат только худел и начал утрачивать свои черные пятна. Шерсть у него топорщилась, зерно он не ел и отворачивался от Хорнмара, ибо тот ходил теперь за новым боевым конем Арлбета.
Король надеялся, что Талат подарит ему жеребят, поскольку больше всего на свете Арлбету хотелось вновь скакать на Талате. Но больная нога у Талата была слишком слаба, он не мог взобраться на кобылу и поэтому кусал ее и бросался на конюхов, когда те пытались урезонить его. Талата с позором отослали обратно на его пастбище. Не будь он королевским любимцем, его бы давно пустили на колбасу.
Минуло больше двух лет после возвращения Талата из той последней битвы, когда Аэрин наелась листьев сарки. Ей самой тогда было пятнадцать. Пока от Талата пытались получить потомство, она огибала несуществующие углы, падала с лестниц, и ее преследовал лиловый дым, клубами вырывающийся из алых пещер.
Как и все беды Аэрин, все началось со ссоры с Галанной. Не считая Аэрин, Галанна была самой младшей в королевском семействе, ей как раз должно было исполниться семь, когда родилась Аэрин. Галанна привыкла к роли любимицы семьи, которую все нянчат и которой все можно. Она была очень красивым ребенком и охотно училась манипулировать теми, кто легче прочих мог ее испортить. Тор был всего на четыре года старше, но всегда старался показать, что он такой же взрослый, как старшие кузены, Перлит, Тарми и Гритом, родившиеся на шесть, семь и десять лет раньше его. Тор угрозы не представлял. Ближайшая же по возрасту кузина, бедняжка Катах, была на пятнадцать лет старше Галанны и к тому же простовата. (Вдобавок, почти сразу после рождения Аэрин ее выдали за одного из провинциальных баронов, где она, к вящему отвращению Галанны, расцвела и прославилась тем, что уладила земельный спор в семье ее супруга, тем самым покончив с кровной враждой, длившейся нескольких поколений.)
Рождение Аэрин Галанну вовсе не обрадовало. Не только потому, что Аэрин была первой сол, кем Галанне стать не светило, разве что ей удалось бы выйти за Тора. Но мать Аэрин умерла в родах, так что родня стала уделять ей все внимание, а Галанна хотела, чтобы семья продолжала вращаться вокруг ее собственной персоны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
