Она тогда ничего не ответила Брэду. Да и что толку отвечать, он бы все равно ничего не понял. Дороти и сама с трудом разбиралась в своих чувствах к Лиззи.
И вот сейчас, забравшись с ногами на диван и отложив в сторону блокнот, в который собиралась записать кое-какие мысли по работе, она вспоминала свою первую встречу с Лиззи.
В тот день, чуть больше двух лет назад, судьба занесла Дороти на Пенсильванский вокзал. Она уже и забыла причину, по которой оказалась там. Наверное, кого-то провожала. Зато отлично помнит, как подошла к девчонке, стоящей под огромными светящимися табло и испуганно оглядывающейся по сторонам. В ногах ее стояли две спортивные сумки, которые девочка зажимала коленями. — Что, сестренка, никто не встретил? — спросила тогда Дороти.
Девушка отрицательно покачала головой.
— А должен был?
И снова молчаливое «нет».
— Ясно. — Дороти подхватила одну из сумок и поразилась, что она совсем легкая. — Тогда пошли. Меня зовут Дороти.
Девушка, подхватив другую сумку, направилась за ней.
В машине — Дороти только-только приобрела свою малышку «бьюик» — девчонка немного осмелела и рассказала, что зовут ее Лиззи, что приехала из Стронгсвилла, штата Огайо, и что мечтает жить и работать в Нью-Йорке.
— Сколько же тебе лет, сестренка? — поинтересовалась Дороти.
— Двадцать два.
Дороти тогда очень удивилась. Ей показалось, что девчонке не больше восемнадцати. Щупленькая, с коротко стриженной головкой и в потертых джинсах, она выглядела подростком.
— А куда мы едем? — спросила Лиззи, с интересом разглядывая пролетающие за окном улицы мегаполиса.
— Домой. Поживешь немного у меня, а там посмотрим, — ответила Дороти.
Что заставило ее привезти девчонку к себе? Наверное, теплое воспоминание о себе, такой же испуганной и пораженной величиной города, впервые попавшей в Нью-Йорк. Хоть и изгонялся всеми доступными средствами образ той девчонки из штата Вермонт, приехавшей много лет назад покорять столицу, но все же он нет-нет и прорывался сквозь столичный лоск, который приобрела Дороти за десять лет жизни в Нью-Йорке.
От воспоминаний о первой встрече с Лиззи ее оторвал звук открываемой двери. Дороти напряглась, расправила плечи, но с дивана не встала. Только положила на колени блокнот, сделав вид, что занята работой. Лиззи вошла в гостиную. Выглядела она совсем не такой, какой ожидала увидеть ее Дороти. Щеки раскраснелись, глаза сверкают, на губах улыбка. А Дороти думала, что та будет выглядеть как побитая собака.
— Здравствуй, Лиззи. Где была? — строго спросила Дороти.
— Да так, гуляла, — бросила девчонка небрежно и направилась в сторону своей комнаты.
Ого, да в ней ни капли раскаяния за вчерашнее безобразие. Дороти переживает, мучается, а тут только «Да так…».
Дороти отшвырнула блокнот и крикнула в спину девушки:
— Лиззи, я хочу поговорить о вчерашнем.
Та остановилась и пожала плечами.
— А что тут говорить? Вчерашний день прошел, — спокойным тоном, не поворачиваясь, произнесла Лиззи.
Это же наглость! Вчерашний день прошел, видите ли. Для кого прошел? Бесследно прошел?
— Лиззи, неужели ты не понимаешь… — Дороти старалась остаться спокойной, говорить без крика. — Ты поставила меня в очень неприятное положение. Я привела тебя на вечеринку, тем самым дав определенные гарантии в твоей порядочности. А ты закатила скандал. Как я посмотрю после этого людям в глаза?
Лиззи опять пожала плечами и обернулась.
— А при чем тут ты, Дороти? Скандал, как ты его называешь, устроила я, и только я за него в ответе. Мне должно быть стыдно. Но я, надеюсь, больше никогда не встречусь с этими приличными людьми. Все, не будем об этом.
— Лиззи…
— Что? Мне уже двадцать четыре года. — Лиззи вскинула голову. — Я уже достаточно взрослая и могу поступать, как хочу.
Вот тут Дороти и не выдержала:
— А мне тридцать два, и я больше разбираюсь в жизни. Я хочу помочь тебе.
— Чем? Тем, что сводишь меня с сомнительными типами, пытаешься подложить меня к кому-нибудь в койку? Не хочу! Понимаешь, не хочу! Я сама вправе устраивать свою жизнь.
Дороти вскочила с дивана.
— Да я…
Но договорить девушка не успела. Резкий звук телефона остановил поток слов, готовый сорваться с губ. Дороти опустилась обратно на диван, лишь прошептав:
— Возьми трубку, Лиззи, и скажи, что меня нет дома. Ни для кого.
Лиззи подняла трубку.
— Алло! Да, это я. — Дороти удивленно повернулась в сторону говорившей по телефону девушки. — Да, Филип. О да, конечно, Фил. Хочу отдохнуть перед работой. Все хорошо. Спасибо. До свидания, Фил.
Положив трубку и даже не взглянув на Дороти, Лиззи удалилась в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь.
А Дороти несколько секунд так и сидела с открытым от удивления ртом. Филип. Фил. Это что-то новенькое. Ай да тихоня Лиззи! И как это она, Дороти, пропустила появление нового персонажа в жизни девчонки?
3
Филип Мартин был хорошим хирургом. Об этом говорили коллеги, это передавали из уст в уста пациенты. Да и он сам, без ложной скромности, считал, что к тридцати годам достиг немалых успехов.
Больница Хидасса, первое и пока единственное место работы Мартина, славилась своими операциями на сердце. Еще будучи студентом Колумбийского университета, лучшего, по мнению Филипа, в Нью-Йорке, он мечтал о работе именно в этой больнице.
Сюда и пришел после окончания университета. Мартин был бесконечно благодарен доктору Локу, своему учителю и наставнику, что тот не побоялся взять неопытного стажера к себе в ассистенты, тратил на него время и силы, передавая ему накопленные за много лет практики знания.
Никто, кроме самого Филипа Мартина, не знает, сколько труда и сил потрачено, скольких бессонных ночей и изломанных карандашей стоило то, что он стал наконец одним из лучших специалистов больницы.
Работа, работа и еще раз работа. Она всегда была самым главным в его жизни.
И вот сейчас, когда в его жизни появилась Лиззи, Филип удивился, что может думать не только о предстоящей операции или состоянии очередного пациента, но и о девушке. И что самое интересное, ему это нравилось.
Как-то так сложилось в жизни, что Филипу было не до женщин. Нет, нельзя сказать, что он был совсем уж целомудренным. Связи были, но все какие-то несерьезные и быстро проходящие, не оставляющие даже следа в памяти.
С Лиззи было все по-другому. Каждый вечер, выпив неизменный стакан апельсинового сока, он забирался под одеяло и прокручивал в голове настоящее кино. Он вспоминал ее улыбку, небрежные взмахи руки, поворот головы. В его ушах звучала ее речь. Он словно наяву слышал слова, которые она произносила. Он думал о тех рассуждениях, в которые пускалась Лиззи. Девушка оказалась для него незнакомым, необычным, но таким волнующим миром… Он был просто очарован ею. С самой первой встречи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
