Между тем огромные амбиции и соответствующие им траты привели В. В. Тарновского-старшего на грань разорения. В 1897 году он продал Качановку миллионеру-сахарозаводчику Павлу Харитоненко. После продажи имения Василий Васильевич разделил вырученную сумму на три равные части: себе, дочери Софье Васильевне и сыну Васюку. На эти деньги Тарновский-старший купил в Москве дачу и снимал в Москве дом. А в 1899 году глава клана Тарновских умер.
До этого времени Мария Николаевна была вынуждена жить в основном в Качановке, воспитывала детей под присмотром строгого тестя. Теперь она получила полную свободу.
На свободе
Знаменитый адвокат Николай Карабчевский говорил о нашей героине: «Это природный злой гений. Очевидно: только нравственная дряблость окружающих ее людей сослужила ей эту службу, возведя на пьедестал таинственной леди Макбет. Тарновскую я бы защищал с истинным наслаждением; подумайте только, какая гигантская психологическая задача: «Как дошла до жизни такой?»
В начале 1900-х – в моде femme fatale — роковая женщина. Она манипулирует мужчинами, подчиняет их своей воле, заставляет страдать, разоряет, доводит до самоубийства. Она в пьесах Оскара Уайльда, произведениях Валерия Брюсова, картинах Густава Климта. Ее жизнь – рискованна и скандальна. Такова и Мария Тарновская.
После раздела Качановки у Василия Тарновского еще оставалось почти 500 тысяч рублей. Супруги снимали квартиру в Киеве и прикупили именьице в Житомирской губернии рядом со станцией Янушполь.
Мария Тарновская понимала: денег на продолжение роскошной жизни скоро не будет хватать. Она же хороша собой, порочна и постоянно притягивает мужские взгляды. Теперь бы избавиться от супруга, и можно составить другую партию, или жить с разными любовниками. Она занялась последовательной, садистической травлей своего мужа. Не просто изменяла ему, а делала это на глазах всего города.
А он, между тем, не менялся. Каждый вечер говорил себе: «Завтра начну новую жизнь». Но все шло по-старому – разгул продолжался, состояние таяло: за пару лет от полумиллиона осталось 180 тысяч рублей. Васюк по-прежнему был человеком, популярным в шантанах, деньги не считал, у него одалживались, его обирали.
Раз как-то Тарновская рано утром исчезла из дома. Муж ждал ее до позднего вечера, затем поехал в клуб и много времени спустя возвратился домой. Между супругами вспыхнула ссора. Васюк ушел в свой кабинет и лишь под утро, усталый и растерзанный, заснул. Вдруг он почувствовал, что кто-то крадучись входит в кабинет. Это была Тарновская. Она была бледная, с распущенными волосами, вся в белом, она казалась страшной. «Что с тобой?» – «Я отравилась, пришла с тобой проститься. Зови скорей детей…»
Все оказалось ловко подстроенным представлением. Или вот такой историей: Тарновская железной шкатулкой ударила о колено мужа, причем сама кричала диким криком. На вопрос горничной, почему барыня в то время как она била мужа, кричала, Тарновская с улыбкой заметила: «Надо уметь жить, дитя мое… Надо бить, а самой кричать».
Поклонников она предпочитала искать среди бретеров. Как будто хотела принудить мужа к смертельной дуэли. Или погибнет, или отправится на каторгу.
В заграничных странствиях Василий Тарновский на свое горе познакомился с дальним родственником, гвардейским ротмистром графом Павлом Голенищевым-Кутузовым-Толстым, правнуком фельдмаршала. Графу был 31 год, он был женат на княгине Екатерине Шереметевой, но разъехался с супругой. Из-за непрестанных скандалов у него возникли служебные неприятности, и Василий посоветовал Толстому перевестись в армейский полк, стоявший в Киеве. Представленный Марии Тарновской, Толстой начал за ней волочиться, демонстративно и настойчиво. Муре это явно нравилось. Богат, красив, знатен, свободен – чего еще надо?
Несмотря на то, что в 1899 году Василий Васильевич закрыл свой киевский дом в знак скорби после смерти отца, Толстой находил способы встречаться с Марией Николаевной и стал ее любовником. Они проводили время в гостиницах, об их похождениях знал весь город.
В июне 1899 года, заехав на ближайшую станцию, чтобы забрать свою корреспонденцию, среди прочих писем, Тарновский получает от почтмейстера конверты для супруги и ее французской горничной мадмуазель Мадеры.
Василий видит: почерк на адресе горничной – мужской, письма отосланы из Киева. Вскрывает конверт и читает: «Какие грустные дни я провожу вдали от тебя! Не иметь вблизи друга. Моя жизнь разбита. Дорогая Мура, я с ума сойду, если ничего не случится, я кончу жизнь самоубийством. Я виделся с Т-м, я телеграфировал отцу. Хотят поссорить нас с тобой. Если так же любишь меня, то возврати мне свои чувства! Явись! Говоря, благоговею, твой навеки. Павлик».
Васюк рассчитал француженку, изругал жену, но делу это не помогло никак. Как писал о Тарновской знаменитый тогда писатель Петр Боборыкин, она – «…светская дама с натурой. Хищная охотница за чужими мужчинами, особенно богатыми. Она не только хищна, но и продажна, и пока, до какого-нибудь крупного скандала, еще принадлежит к так называемому «избранному обществу». И жены тех мужей, на которых она охотится, принуждены встречаться с ней в тех же гостиных и принимать ее у себя».
У Тарновского оставалось два выхода: дуэль или развод. Но, как вспоминала его родная сестра Софья Глинка, «несмотря на рассеянный образ жизни, он жену свою очень любил. Всегда просил его вызвать по телефону, как только жена вернется домой. Главой семьи была жена, она женщина характера сильного, всегда умеет настоять на своем. Дома часто не бывал, иногда любил с приятелями в ресторан поехать. Она любит своих детей, но мало занимается ими. Мальчика любит больше. Развод не состоялся потому, что Мария Николаевна не хотела отдавать ему детей».
В результате Тарновский, пытаясь избежать дуэли, делал вид, что ему ничего не известно о романе жены. Но именно Мура толкала Толстого на физическое оскорбление мужа. Толстой писал ей: «Жить вдали мне невозможно. Брось все, заклинаю тебя, Мура! Мне тяжело одиночество! Что делаешь ты со мной? Ты меня упрекаешь, что я не сделал последней попытки на вокзале. Я не поступил согласно твоему проекту – он был при встречах так предупредителен, так корректен, что не нашлось повода. Он удалился и был со мною все время сух очень. Я не решился!»
Впрочем, в то же лето, в Ницце, Тарновские вновь встретили Павла Толстого. На этот раз, подзуживаемый своей любовницей, граф пытался публично ударить Василия Васильевича, но тот отклонил удар, и в свою очередь нанес наглецу пощечину. Секунданты – князь Кочубей со стороны Тарновского и граф Рагузинский, представлявший Толстого, – примирить стороны не смогли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
