– Нет… но Злата, она твердит про актрису, которая увела у нее Диму… Его поведение ни в какие ворота не лезет! Так ведут себя либо… больные, либо попавшие под чужое влияние. Поскольку признаков болезни у Димы не наблюдалось… я объясняю его выходку с разводом и последующее затворничество чьим-то вредоносным воздействием.
– Он действительно встречается с той женщиной на кладбище, если она существует наяву, а не исключительно в воображении вашей бывшей невестки?
Жена банкира достала таблетку и положила под язык. Ее волнение достигло предела.
– Вы мне не верите… Тогда возьмите и проверьте! За этим я сюда и пришла. Стоимость вашей услуги не обсуждается. Я, по понятным причинам, не могу обратиться в сыскное агентство или нанять детектива со стороны. Вы – другое дело! – с этими словами она уставилась на Астру. – Мы с вами – люди одного круга. Я слышала о страховой компании «Юстина», которая принадлежит вашему отцу. Ельцовы – известная фамилия, пользующаяся уважением. Я бы никогда не доверила честь нашей семьи кому попало. Госпожа Тэфана очень хвалила вас… она сказала, что вы обладаете необыкновенным даром…
Почтение, с которым она отзывалась о Теплищевой, развеселило Матвея. Он чудом сдержался.
Они беседовали еще около получаса. После чего Евланова удалилась, оставив после себя запах дорогих духов и легкую тень тревоги…
Глава 4
Крым, Евпатория. 1882 год
Ислам-Али был богатым человеком. Аллах осыпал его своими милостями: торговля шла как по маслу, деньги текли ему в руки, молодые жены дарили ему сыновей. Недавно он переехал в новый дом с множеством комнат и уютным внутренним двориком, вымощенным камнем и увитым розами.
После обильной трапезы Ислам-Али отдыхал на мягких бархатных подушках, слушая, как воет ветер за стенами. Служанки ступали легко и беззвучно, убирая посуду. Пол повсюду устилали персидские ковры, а еду подавали на серебряных блюдах. Ислам-Али любил рассыпчатый плов с мясом, чтобы баранина таяла во рту, истекая жиром.
Но в последнее время Ислам-Али мучили несварение желудка и ночные кошмары. Врач, который осматривал его, посоветовал прогулки, постную диету и фрукты.
– Густая кровь провоцирует подобные недомогания, – объяснил он. – Вам следует воздерживаться от тяжелой пищи, уважаемый. Особенно перед сном.
Ислам-Али строго придерживался рекомендаций лекаря, только это не помогало. Он с трепетом ждал ночи, а когда ложился в постель, дыхание его без всякой причины учащалось, в груди появлялась боль, а на челе выступал холодный пот. Служанка приносила ему лекарство в пиале. Выпив горького травяного отвара, он погружался в дрему, и повторялось одно и то же.
Над его ложем склонялся суровый воин – бородатый, с пронзительным взглядом и жестким ртом, в панцире из позолоченных пластин и боевом поясе, в башлыке, расшитом золотыми бляшками, в полном вооружении кочевника: короткий меч в ножнах, лук и колчан со стрелами.
– Что тебе нужно? – в ужасе спрашивал Ислам-Али.
– Ты вор…
Воин произносил слова странным образом – не разжимая губ. Но Ислам-Али отлично все слышал.
– Это не я… – задыхаясь, лепетал он. – Не я…
– Ты взял мои вещи…
– Мне их принесли. Я понятия не имею, откуда они. Один бедный крестьянин… из деревни Чатай, пришел ко мне и предложил купить пару безделиц… Я добрый человек! Аллах велит помогать ближним. Вот я и выручил его… У него совсем не было денег…
– Безделиц?
Воин протягивал руку, его пальцы сжимали рукоять меча. Он замахивался…
Ислам-Али хватался за собственную шею, пытаясь уберечь голову.
– Хрр-ррр… хр-ррр… х-х… р-р…
Его гортань смыкалась, и хрипы затихали. Когда Ислам-Али, уже готовый предстать перед Аллахом, закатывал глаза, он внезапно просыпался… и долго хватал ртом воздух. Придя в себя, он вскакивал и звал любимую жену. Ему опять становилось плохо – теперь от пережитого смертельного страха.
– Здесь кто-то был… – бормотал он, оглядываясь по сторонам и судорожно дыша. – Кто-то пытался меня убить…
Будили слуг и устраивали им строжайший допрос. Никто ничего не видел, не слышал. Однако на горле хозяина проступали красновато-синие пятна, словно от чьих-то пальцев.
– Откуда у вас эти синяки, уважаемый? – удивлялся доктор. – Может, вы сами себя душите во сне? Невзначай! Редкий, весьма интересный случай…
Он подозрительно смотрел на молодую чернявую жену с пушком над вздернутой верхней губкой, с длинными косами, с томными глазами газели, подернутыми влагой. Уж не она ли пытается избавиться от тучного похотливого супруга? Да нет, куда ей. С младенчества приучена к покорности, к беспрекословному подчинению мужчине. Дрожит от боязни не угодить, вызвать гнев своего господина. И руки у нее слабые, изнеженные, пальчики тонкие, как тростинки. Таких пятен не оставят – сил не хватит.
Врач уходил, щедро одаренный за поздний визит, а для Ислам-Али продолжалась пытка бессонницей и головной болью.
Жена ложилась рядом и глядела на его серое, в испарине, лицо, обтирала лоб розовой водой, подавала питье с капелькой опиума, прописанное доктором.
Ислам-Али забыл, как выглядел крестьянин, который принес ему золотые вещи, завернутые в грязную рогожу. Не надо было брать! Нечистый попутал, жадность взыграла. Увидел знакомый желтый блеск, дивную красоту изделий и аж затрясся от вожделения. Денег дал, сколько тот запросил, не торгуясь. Этакому чуду не место в крестьянской лачуге, пропахшей дымом и овечьим пометом.
Ислам-Али торопливо спустился в кладовую, где хранились припасы, уселся на ларь с мукой, зажег свечу и затаив дыхание развернул рогожу. Ах, какая прелесть! Какая тонкая работа! Купец, который знает толк в старинных драгоценностях, отвалит за это немалую сумму, отвезет в Стамбул, выручит вдвое больше. Но отдавать жалко. Хочется самому любоваться… смотреть и смотреть… прикасаться, ощущая пальцами колдовской жар золота…
Служанка сунулась было в кладовку – за мукой для лепешек. Он тогда закричал на нее, прогнал. Чуть с кулаками не набросился. Нервный стал, будто с цепи сорвался. Сокровища чужих глаз не любят…
То, что он сделался обладателем бесценных сокровищ, не вызвало сомнений. От вещей, купленных у деревенского бедняка, исходил особый ток силы и могущества. По всей видимости, они принадлежали особе царского звания, влиятельному вождю степного народа или даже владыке целого государства. Вещи впитывают в себя мысли и чувства хозяина – если тот был мудр и удачлив, то новый владелец получит не просто украшения и ритуальные предметы, а еще и благосклонность судьбы в придачу.
– Аллах велик… – бормотал Ислам-Али. – Он снова одарил меня, ничтожного, безграничной милостью…
Ислам-Али давно жил в Крыму и много слышал о зарытом в степях золоте бесчисленных поколений людей, обитавших на здешних землях веками, тысячелетиями. Кочевники не имели домов, кладовок и тяжелых сундуков. Все свои украшения они носили на себе, а потом, после смерти, уходили в них в мир иной. Если души усопших пировали в языческом раю, то золото оставалось в затерянных под землей гробницах. Мертвым оно ни к чему, а живым может пригодиться…
Ислам-Али вдруг вспомнил выражение лица крестьянина, когда тот отдал ему рогожу с завернутыми в нее находками. На его губах появилась улыбка, а глаза сияли. Бедняк радовался!
«Я заплатил ему слишком много, – на мгновение огорчился богач. – Надо было не торопиться и сбить цену».
Той же ночью он подумал, что крестьянин мог быть счастлив по другой причине: он избавился от чего-то пугающего и непонятного, появившегося в его жизни вместе с этими золотыми изделиями…
Ислам-Али надежно спрятал приобретенные вещи и, довольный, приказал подавать обед. У него был отменный аппетит, однако он переел… и к вечеру прекрасное настроение неожиданно испортилось. Он позвал молодую жену, но даже черноокая красавица не сумела развеселить его.
Ночью ему приснился первый кошмар. Огромный могучий всадник на коне, убранном с царской пышностью, проскакал по тихой евпаторийской улочке. Колокольчики на лошадиной сбруе громко звенели, эхом отдаваясь от глухих высоких заборов. Воин вломился во двор Ислам-Али, выхватил короткий обоюдоострый меч и крикнул:
– Знаешь, что мы делаем с головами врагов?
Он замахнулся… Ислам-Али увидел, как его голова отделилась от туловища и покатилась по земле… Всадник ловко подхватил ее, насадил на острие меча и ускакал.
Богач пробудился в ознобе, вскочил, прижал руки к горлу, проверяя, на месте ли голова… У него вырвался вопль ужаса. Проснулась жена, испуганно побежала за водой. Его трясло, голос пропал, как будто ему в самом деле перерубили шею.
