— Все лучины равны — вы видите! Я раздам их каждому на ночь. К утру мы сравним их и вы увидите, как будет отличаться лучина, пролежавшая ночь у вора, от других своею длиной!
— Что с ней будет? — угрюмо спросил тунгуз.
— Она вырастет!
Гости переглянулись и стали с почтительной осторожностью принимать из рук Азы лучины. Тунгуз схватил ту, которая показалась ему самой короткой.
Заинтересовавшиеся неизвестным колдовством, гости поторопились улечься возле очага, чтобы скорее дождаться утра и проверить свои лучинки.
Качай шепнул мальчику:
— Ты не боишься, что он уйдет?
— Он не уйдет! Ему не спрятаться тогда от якутов.
Ночью Аза спал спокойно. Сытые гости храпели и вздыхали, но спали, как мертвые. Тунгуз не засыпал долго. Он крепко держал лучину в руке и слышал, как она росла. Вынув нож, он отрезал от нея кусок, на который она, по его мнению, успела вырасти и заснул. Но к утру страх разбудил его. Лучина показалась ему выросшей более прежнего — он проворно отхватил еще кусок от нее и призвал в помощь к себе всех духов, которых мог назвать по именам.
Аза улыбнулся ему, привстав над другими. В окно сквозь тусклую пленку пузыря просачивалось багровое солнце. Хозяин поднялся первым, за ним, гремевшим огромным медным чайником у очага, стали просыпаться другие.
Скоро гудела юрта взволнованными голосами. Аза собрал всех в круг и стал спокойно отбирать лучины, составляя их с остатком полена. Тунгуз долго прятался за спинами других, наконец и его лучина очутилась в руках мальчика. Мгновенно взгляды всех от лучины обратились к тунгузу.
— Вот вор! — сказал Аза спокойно, — я не колдун, но я знал, что тот, у кого неспокойна совесть, выдаст себя тем, что попытается нас обмануть! Если он не вор, то спросите его, зачем он сделал короче свою лучину?
— Он боялся, что она вырастет! — усмехнулся шаман, — отдай то, что ты украл, этим людям и уйди отсюда!
Глаза гостей были слишком требовательны, чтобы не отдать пластинки. Она беззвучно упала на колена Качая. Тунгуз, не поднимая глаз, направился к выходу, но прежде чем уйти — остановился перед шаманом:
— Ты видел, что я отдал русскому? Твои духи могли бы спрятать от них путь к Золотому Узлу!
Шаман был смущен. Отвислые губы его бормотали неслышные угрозы. Тунгуз плюнул в очаг и вышел, не оглядываясь более.
Гости вздохнули с глубоким удовлетворением. Маленького колдуна окружили почтением. Ему подали первую чашку кирпичного чая и ради него забыли о шамане.
Хозяин был мрачен в это утро. Он гневно поглядывал на шамана, потом, обернувшись на тихий стон больной жены, крикнул ему:
— Разве я не принес в жертву твоему духу лучшего коня из моего загона, и разве ты не сказал, что дух покинул больную?
— Он покинул ее, и ты принес жертву! — подтвердил шаман.
— Он не покинул ее, потому что она снова билась ночью и горела на огне!
— Значит жертва твоя показалась слишком малой ему!
— О! — заревел якут, — рыжая лошадь — малая жертва! Не ты ли обманщик и плут? Об этом я слыхал от русских начальников!
— Так пусть помогут ей русские!
Якут обернулся к маленькому колдуну и стал вдруг почтительным и тихим:
— Аза! Спроси твоего начальника, может ли он помочь моей больной жене? Я бы не пожалел сменить ваших усталых лошадей на свежих, если вы хотите продолжать ваш путь!
Аза переговорил с Качаем. Качай сказал:
— Если у нее лихорадка, я бы помог ей. У меня есть хина. Спроси, что с ней?
Якут рассказывал долго. Аза переводил его рассказ Качаю. Хранитель музея подошел к больной, пощупал ее голову и руки и кивнул мальчику:
— Скажи, что я вылечу ее. Только пусть он погонит к чорту этого шамана!
Якут не без тайного удовольствия исполнил приказание маленького колдуна. Подобно всем дикарям, якуты с непредставимою быстротою меняют гнев на радость и почтение на презрение.
Шаман ушел из юрты с проклятием. Качай вынул из дорожной сумки три облатки с хинином и одну из них дал проглотить больной.
— Начальник будет ждать, когда больная выздоровеет! — сказал Аза, — он будет твоим гостем три дня. За это время больная будет здорова, как в тот день, когда пришла в твою юрту!
Якут радостно оскалил зубы хранителю музея. Гости готовы были вновь начать жертвенное пиршество, но маленький колдун и его начальник не требовали жертвы, и гости начали потихоньку исчезать из гостеприимного жилища.
Ночью больная лежала спокойно. Припадка не было. Утром она просила есть, а перед вечером с глубокой благодарностью проглотила третью облатку.
Вторую ночь она спала спокойно, и утром Качай сказал своему переводчику:
— Благодари хозяина за гостеприимство и скажи, что мы вернем ему на обратном пути лошадей, если он заменит наших свежими!
Аза переговорил с якутом и спросил нерешительно Качая:
— Значит, мы не вернемся домой?
Хранитель музея улыбнулся:
— А выкуп за невесту твоего брата? Разве ты не хочешь привезти ему его?
— О, товарищ Качай!
— Путь невелик впереди, а с таким проводником, как ты, он вдвое короче! Вели дать лошадей и тронемся в путь! Легенда о Золотом Узле и тайна платиновой пластинки стоит больших трудов, Аза!
Аза согласился с начальником. Он выбрал из загона якута крепких лошадок, навьючил их поклажею и вернулся в юрту.
Маленький караван немедленно отправился в дорогу. Его провожал не только хозяин. В след ему долго благодарно улыбалась измученная лихорадкой женщина, которая могла теперь стоять и греться в лучах желтого и яркого, как светло вычищенный медный котел, солнца.
Глава пятая,
в которой развязывается навсегда Золотой Узел
Таинственные знаки древней карты, начертанной на платине, были не менее точны чем те приметы, по которым вел свой караван маленький проводник, не сбиваясь с пути.
Девятый день мучительной дороги через леса и горы привел их к реке.
— Алдан! — сказал Аза, сверкая глазами, — вот река, которую я видел в детстве! Узоры показывают, что нам нужно спуститься по реке вниз! Четыре солнца пути, но у нас нет дощаника или лодки! Мы пойдем берегом!
— Прежде всего дадим отдых себе и лошадям! — ответил Качай, — к тому же наши запасы приходят к концу, и нам надо заняться охотой!
Насколько хранитель музея был утомлен непривычным путем, проведенным к тому же в неудобном седле, настолько же маленький проводник был свеж и силен.
Лошади были пущены на траву. Из одеял и шкур был сооружен тут же на берегу маленький лагерь. Но отдыхом не пришлось воспользоваться. К вечеру на реке путешественники увидели необычайное явление: по воде течением несло остров. На нем росли лиственницы и березняк, лежали нарубленные деревья. Какие-то веселые птички перелетали с дерева на дерево, и в их щебетании не было беспокойства.
