Игорь явно испугался.
— Мама! Кто такой Боня? И нам нельзя заводить собак. Ты же знаешь, у Веры аллергия на шерсть.
Тефи обиженно надула губы.
— Гарик, ты забыл Боню? Я его в Милане купила. Теперь обзавелась Пафи, вот он.
Стефания Теодоровна сунула сыну под нос крошечный пакетик, и Игорь, заглянув внутрь, с облегчением выдохнул:
— Уфф!
— Где Вера? — поинтересовалась мать.
— Наверное, на работе, — пожал плечами сын. — Сказал уже, я вел урок по скайпу. Как всегда, сидел в наушниках, звонков не слышал. Потом ученик дал понять, что кто-то в квартиру войти хочет, — руками замахал. Пришлось занятие прервать.
— Побегу поставлю чайник, — пропела Тефи. — Ванечка, вы приглашены на ужин. Чем так приятно пахнет? Вроде пирогами.
Стефания Теодоровна унеслась в глубь квартиры. Мы с Гариком остались вдвоем, повисла неловкая пауза, хозяин первым ее нарушил:
— Игорь Гусев, ювелир.
— Иван Подушкин, продюсер цирковых коллективов, — представился я. — Ваша матушка… э…
— Здорово приврала, — договорил за меня Гарик. — Правда, на ее взгляд, вещь скучная, неинтересная. Ну что увлекательного в простом падении на улице? Она же шлепнулась?
Я кивнул. Гарик почесал макушку.
— Мать всегда бегает, глазеет по сторонам, под ноги не смотрит. «Шанельку» свою она небось потеряла?
— Это моя вина, — я решил слегка оправдать пожилую даму. — Стефания Теодоровна испугалась, когда упала и сломала каблук. Сумка отлетела в сторону. Я посадил ее в машину и повез домой, а про ридикюль забыл. Не ругайте мать, она женщина в возрасте, для нее и так все произошедшее стресс.
— Мать бесполезно отчитывать, — усмехнулся Гарик. — Когда я был маленьким, она, если няня заболевала, кормила меня на обед шоколадными кексами, приговаривая: «Если хочешь куриный суп, сейчас разогрею». Понятное дело, я не испытывал желания есть первое, сладкая выпечка намного вкуснее. Отец с ней никогда не спорил, понимал бессмысленность процесса.
Из глубины квартиры послышался грохот.
— Мама, что случилось? — закричал Игорь и поспешил вперед по коридору.
Я, встревоженный установившейся после шума гробовой тишиной, двинулся за ним. В просторной кухне у столика с электрочайником стояла Стефания Теодоровна, закрыв глаза руками.
— Тебе плохо? — занервничал Гарик. Затем приблизился к матери и вдруг заорал: — Что это? Это что?
Я подошел к ювелиру и увидел на полу мужчину в джинсах и серо-синем пуловере. Он лежал на боку, спиной к нам, под его коротко стриженной головой разливалось темно-бордовое пятно.
— Ой! — вдруг вскрикнула Тефи. — Больно!
— Что? Где? Как? — беспорядочно забормотал Гарик.
— Поясница… — прошептала Стефания Теодоровна, — жжет…
Я опомнился, повернулся к Гусевой, заметил, что та прислонилась к плите, и скомандовал:
— Игорь, отведите маму в спальню. Похоже, она прикоснулась к работающей плите. Посмотрите, нет ли ожога.
Словно в подтверждение моих слов раздался писк таймера, возвещающий о готовности блюда.
— Куда? Зачем? — бестолково продолжал вопрошать Игорь. — Это что? На полу?
Я повысил голос:
— Немедленно заберите отсюда Тефи!
— Да, да, конечно, — очнулся Гусев и, взяв мать за руку, потащил ее в коридор.
Выдохнув, я огляделся по сторонам. Увидел на столике гору смятых пустых пакетов из супермаркета, вытащил два, обмотал ими ступни, обошел тело, присел около головы на корточки. Стало ясно: на полу лежит не мужчина, а женщина с экстремально коротко стриженными волосами и крепкой спортивной фигурой. Остановившийся взгляд слегка прикрытых глаз не оставлял сомнений — несчастная умерла, вызов «Скорой» бесполезен. Я выпрямился, достал мобильник и позвонил Максу.
Узнав, в какую ситуацию я попал, Воронов скомандовал:
— Сейчас приедем, говори адрес. Не подпускай никого к месту преступления, и сам там не топчись, руками ничего не лапай, сиди тихо.
Я отошел от трупа, ощутил жажду и решил, что беды не будет, если я хлебну водички. Возле мойки стояло несколько бутылок минералки, пара пакетов молока, две банки сметаны, лежали яблоки в сетке, пачки творога, коробка с замороженным тестом, какие-то специи в прозрачных мешочках, лоток с нарезанной ветчиной, сосиски… Я потянулся к воде и услышал хриплый голос:
— Господи, хлеб… Он же сгорел! Совсем забыла! Тефи, ты вернулась? Пальто на вешалке висит. Ничего не случилось? Почему так рано?
Говорившая вошла в кухню, ахнула, уронила пакет с надписью «Территория еды» и закричала:
— Гарик!
— Игорь в спальне Тефи, — быстро сказал я. — Извините, сюда лучше не входить.
— Вы, собственно, кто? — возмутилась женщина, отступая назад.
— Иван Павлович Подушкин, — представился я. — А вы, наверное, Вера?
— Именно так, — слегка успокоилась жена Игоря. — Я не ждала гостей, собралась ужин приготовить, вспомнила, что забыла купить сметану… Ой, хлебушек! Его надо достать!
Вера попыталась пройти к плите, но я преградил ей путь.
— Сюда нельзя.
— На этой кухне командую я! — взвилась невестка Гусевой. — Ну-ка, подвиньтесь… Мама-а-а-а!
От вопля, изданного ею, на хрустальной люстре затренькали подвески. Вера пошатнулась. Я схватил ее в охапку и понес по коридору. Пнул ногой двустворчатую дверь, вошел в просторную комнату с огромной кроватью, хотел положить даму на ложе, но увидел, что на нем сидит Тефи, и остановился.
— Ванечка, к нам смерть пришла? — жалобно спросила пожилая дама.
— Вера жива, — начал я успокаивать ее. — Она очень испугалась, поэтому у нее ноги подкосились.
— Я спрашивала о… ну… на кухне… — пролепетала Стефания Теодоровна.
Я осторожно усадил супругу Игоря в кресло.
— М-м-м… — простонала Вера. — Голова болит…
— Ой, очнулась! — обрадовалась Гусева-старшая. — Ванечка, знаете, чем на самом деле завершилась сказка про спящую красавицу?
— Принц поцеловал девушку, та пробудилась, и они сыграли свадьбу, — ответил я, немало удивленный поведением дамы: в квартире труп, а она весьма бодра и, кажется, даже весела.
Стефания Теодоровна похлопала ладонью по одеялу.
— Садитесь. Нет, этот конец дописали потом, чтобы дети не рыдали. В действительности дочурка короля была избалованной, глупой и непослушной девицей. Ей же велели никогда не трогать веретено, ан нет, она схватила его в руки. И что вышло? Король с королевой вместе со всеми придворными умерли. Принц же, случайно увидевший гробницу, наклонился, чтобы получше рассмотреть мумию. А из-под нее выползла змея, укусила его, у принца, отравленного ядом, начались галлюцинации, и он женился на гадюке, потому что та показалась ему прелестной принцессой. Змеюка постоянно внушала наивному парню, что до встречи с ним была спящей девушкой. Ну, нравится такой сюжет?
— У вас удивительная фантазия, — только и сумел сказать я.
— Нет, Ванечка, про гадюку — это реальная правда, — горько вздохнула Тефи. — Много хороших мальчиков женятся на скользких змеючках с темной биографией, а те потом поют мужу о детстве во дворце и о папе, разорившемся короле. Естественно, к Вере это не относится. Солнышко, не подумай, что я про тебя говорила. От нервов чушь несу, мне плохо, истерика начинается. Что за ерунду болтаю? Простите, ради бога.
— Ау, кто дома есть? — закричал издалека веселый тенор. — Мы пришли! Мама, ты где?
— В спальне, — громко ответила Тефи. — Кирюша, иди сюда. Кого ты привел? Глеба? Лучше Федорову отправиться домой.
— Нет, у меня сюрприз, — радостно заявил, появляясь в комнате, симпатичный стройный, совсем непохожий на Игоря молодой мужчина. — Привет, ма! У нас гости? Ну, угадайте, кто сейчас войдет!
Гарик, до сих пор молча сидевший в кресле, откашлялся:
— Не время шутить, в доме…
— Зануда! — оборвал брата Кирилл. — Давайте же, напрягитесь! Даю подсказку: красавица, вы видите ее по телику, звезда, поет мегахит про любовь: «Птицей она-а-а-а полети-ит и тебя-я-я захвати-и-ит…» Ну?
— Прости, дорогой, слишком трудная задача, — извиняющимся тоном произнесла Стефания Теодоровна. — Я телевизор не люблю, использую его для просмотра фильмов, которые покупаю. Недавно смотрела сериал про собаку-полицейского, но там певиц нет.
Кирилл указал рукой на дверь и заорал:
— Та-да-да-дам! Бам! Бам! Твой выход, дорогая!
Глава 5
Скажу прямо: прожив на свете немало лет, я полагал, что навидался всякого и навряд ли могу уподобиться ребенку, который, проснувшись в новогоднюю ночь, видит, как Дед Мороз раскладывает под елкой подарки. Но девушка, которая сейчас вошла в комнату, заставила меня раскрыть рот.
Она была наряжена в крохотную ярко-красную юбочку, обтягивающую белую футболку, которая заканчивалась сразу под бюстом этак пятого размера. Поскольку объем бедер девочки оказался, как у некрупной кошки, то я смело предположил, что пышные перси не генетический подарок от мамы, а дело рук безответственного пластического хирурга, решившего заработать и потому наплевавшего на то, что кузнечик с грудью коровы выглядит смешно и нелепо. Очевидно, тот же рвач поработал и над личиком, которое, если смыть с него три кило макияжа, вполне может выглядеть мило. Но доктор сделал дурочке губы-оладьи и добился чудовищного в самом прямом смысле слова эффекта. На фоне рта и бюста здоровенная серьга в пупке, смахивающая на строительный болт, уже не производила шокирующего впечатления, более того, показалась мне вполне уместной, так как дополняла образ. Ноги гостьи обтягивали лаковые сапожки на очень высоких каблуках, цвета пожарной машины. Их мыски были вырезаны, и наружу торчали красивые пальчики, радующие взор ядовито-зеленым лаком на ногтях. Маникюр тоже был выше всяких похвал — ярко-алые когти длиной сантиметров пять хищно загибались вниз. Добавьте сюда штук десять разнокалиберных бус на тощей шейке, браслеты на каждом запястье, серьги, оттянувшие уши почти до ключиц, многочисленные кольца на пальцах, свисавшие до пояса волосы цвета майонеза — и вы поймете, по какой причине я лишился дара речи.
