— Если бухгалтерия обнаружит недостачу, пеняй на себя!
Его заверяли, что все в порядке, он важно кивал и отправлялся дальше. Ему было хорошо, особенно, если не думать о том, что ожидает его в ближайшем будущем, когда исчезнет эффект толчка и волшебного обволакивания после укола. Знающие люди рассказывали, что «приход» постепенно прекратится, и потом его не вернуть никакими дозами. Героин будет нужен уже не для кайфа, а исключительно для избавления от мучительных ломок. Вены превратятся в сплошные дырявые «дороги» с незаживающими дырками. Начнутся недельные запоры, боль в почках будет сводить с ума, пропадет аппетит, ноги станут подгибаться при ходьбе.
Но пока наркоман не испытывает угрожающих симптомов, он наивно верит, что у него все будет не как у других. Верил и майор Брюшин, вернее, запрещал себе задумываться над тем, что ждет его завтра, послезавтра и послепослезавтра.
Остановившись на безлюдной аллее, он сделал себе еще один укол, подождал, пока нахлынет новая волна эйфории и пересчитал деньги. Получалось много, но сколько именно, сразу вылетело из головы. Тогда майор выкурил сигарету, расслабленно откинув голову назад, и решил, что обойдет еще три точки. Ближе всего находилась сауна «Нега». Подкатив к ней, Брюшин выбрался из машины, вошел внутрь и не смог сдержать улыбку от нахлынувшего на него счастья. Источником этого счастья служил обыкновенный электрический свет.
— Хорошо тут у вас, — похвалил Брюшин охранника, исполняющего обязанности привратника. — Тепло, светло и мухи не кусают.
— Вы к кому? — набычился охранник.
— Я? — удивился Брюшин.
Изумление его было настолько сильным, что добрых полминуты он не знал, как поступить. Хорошее настроение резко сменилось просто отвратительным, окутавшим душу, как черный дым. Чтобы дать выход этому дыму, Брюшин схватил со стола монитор, поднял и с размаху опустил на голову охранника.
— Я — твое начальство, — сказал он, беря увесистый горшок с какими-то экзотическими цветочками. — Меня надо знать в лицо.
Охранник как раз начал подниматься со стула, когда горшок обрушился на его макушку. Издав невнятный икающий звук, он опустился на место. Обсыпанный мокрой землей и осколками, он понравился Брюшину несравненно больше, чем в тот момент, когда задал свой идиотский вопрос.
— Ты прямо как новогодняя елка, — сказал Брюшин, хотя, по правде говоря, охранник не имел ничего общего с новогодней елкой. — С наступающим тебя!
— Ну, сука, — прорычал охранник, — сейчас я тебя урою!
Он опять приподнялся и опять сел, увидев направленный на него пистолет.
— Могу тебя застрелить, — сказал ему Брюшин, слегка поводя стволом. — Легко. Прямо сейчас.
— Нет. — Охранник помотал головой, из которой уже начала сочиться кровь. — Не надо. Я сделаю все, что вы скажете.
— И отсосешь у меня?
Брюшин вопросительно поднял брови. Охранник ничего не ответил, только шумно сглотнул. Глаза у него были большие и тоскливые, как у коровы, которую привели на убой.
— Что ж, — сказал Брюшин, — молчание — знак согласия. Но я просто пошутил, расслабься. Меня не привлекают мужчины, даже такие губошлепы, как ты. Процедура отменяется. Ты рад?
Охранник несколько раз кивнул, так энергично и истово, что из его ноздрей и ушей потекла кровь.
— Отлично, — сказал Брюшин. — Тогда ступай за деньгами.
— За… ка… ка…?
Ничего более членораздельного он выговорить не смог.
— Ты не знаешь, кому, когда и сколько платит твой хозяин? Плохо, очень плохо. Ты сильно меня разочаровал.
Брюшин поискал глазами подходящий тяжелый предмет, но новая экзекуция не потребовалась.
— Знаю! — воскликнул охранник. — Я понял! Там вам оставили!
Он показал пальцем куда-то вниз.
— Тогда сбегай и принеси, — попросил Брюшин. — Только не заставляй меня долго ждать, ладно?
Он не стал объяснять, что ему вдруг приспичило вмазаться еще. Он просто пошевелил указательным и средним пальцами, изображая ноги бегущего человека. А потом вздохнул, ощущая неимоверную усталость.
«Наша служба и опасна, и трудна, — звучало в голове сурово и торжественно, — и на первый взгляд как будто не видна…»
Открыв глаза, Брюшин увидел чью-то протянутую руку с пухлым конвертом. Взяв конверт, он механически повернулся на пятках и покинул сауну.
Было далеко за полночь.
2
Сделав очередную остановку на Пролетарской улице, Брюшин направился к черному входу в ночной клуб «Зодиак». Его большие белые кроссовки были заметны даже в темноте. В сочетании с джинсами и короткой кожанкой они делали его образ похожим на рэкетира конца 90-х.
— Это уже двенадцатое заведение за ночь, — констатировал Головастик, наблюдая из машины, как Брюшин колотит кулаком в дверь.
— И ни в одном больше, чем на десять минут не задержался. — Баркас провел ладонью по выбритому затылку. — Чем они его не устраивают, хотел бы я знать?
Руслан, упираясь подбородком в руки, скрещенные на руле, лениво пояснил:
— Он их крышует, заведения эти, а не развлекаться в них ходит. Собирает дань для своей татаро-монгольской орды в погонах.
— Хорошо устроился, — злобно произнес Головастик. — Попробовал бы он без погон.
— Зачем без погон, когда с ними намного проще и безопаснее, — пожал плечами Руслан.
Под ночным клубом, в который вошел милиционер, отиралось шумная компания молодежи. Одного парня начало тошнить, и друзья потащили его как раз в тот угол, где была припаркована машина Руслана. До ушей друзей доносился мат, стоны блюющего и отрывки бессвязных разговоров. Кажется, обсуждали каких-то «телок», которые одновременно являлись также «биксами» и «мочалками». С ними поддатые парни намеревались завалиться то ли к «Митьку», то ли к «Витьку», и заочно распределяли, кому какая телка достанется. В обсуждении принимал участие даже тот парень, которого тошнило, подавая голос всякий раз, когда ему удавалось распрямиться.
Из клуба вышел Брюшин, равнодушно поглядел по сторонам, направился к «Мазде». Руслан повернул ключ в замке зажигания и снял «Ситроен» с ручного тормоза, готовясь тронуться с места, когда в окно заглянула крупная голова с оттопыренными ушами:
— Эй, ты, — обратилась голова к Руслану. — У тебя зачем черный кошак на капоте? Ты мне несчастье хочешь принести, га?
Руслан оценил взглядом расстояние от машины до того места, где стояли пошатывающиеся друзья лопоухого, заинтересованно поглядывая в их сторону.
— Твое главное несчастье — это ты сам, — сказал он, наблюдая за тем, как Брюшин садится в свою машину.
— Слышь, пацаны, тут какой-то клоун залупается, — обратился лопоухий к своей компании, стараясь открыть дверцу со стороны водителя. Баркас, сидевший сзади, успел заблокировать двери — свою и водительскую. Но тут перед капотом «Ситроена» выросли двое пьяных друзей лопоухого, один из них опирался о капот перепачканными какой-то липкой дрянью пятернями.
— Поехали, поехали! — заволновался Головастик, указывая на отъезжавшую машину Брюшина. — Уйдет ведь!
— Если мы уедем просто так, эти козлята решат, что они владыки вселенной, — процедил Руслан.
— Ну и хрен с ними, — рассудил Баркас. — Пусть покуражатся. У нас дело или как?
— А ну, открой! — проорали снаружи. — Открывай, чмо!
Чей-то кулак врезался в стекло.
— Дело подождет, — сказал Руслан. — Я быстро.
— Подсобить? — спросил Головастик, видя, что друг намеревается открыть дверцу.
— Отдыхайте. Я эту шелупонь сам разгоню.
Руслан и сам не мог бы объяснить, почему он решил обойтись без помощи друзей. Может быть, потому что понял, что они с ним лишь до определенной черты, которую не собирались перешагивать ни один, ни другой. Если так, то следовало рассчитывать лишь на себя самого. И на свои силы, которых, как полагал Руслан, у него хватало.
Его появление на сцене вызвало некоторый переполох среди пьяных юнцов, которые отпрянули в стороны. Но, подобно вспугнутым рыбам или птицам, тут же устремились обратно. Судя по их боевым возгласам, они верили в легкую победу.
Чтобы не слишком разочаровывать их, Руслан несколько секунд забавлялся с ними, как с детьми. Не переходя в нападение, он лишь отбивал удары и толкал противников друг на друга, внося в их и без того нестройные ряды еще больше сумятицы.
Против Руслана работало не менее четырех пар кулаков одновременно, однако никто не мог поставить ему фингал под глазом, разбить нос или рассечь губу. Его руки и плечи обеспечивали ему надежную защиту, а то обстоятельство, что нападающих было несколько, лишь мешало им, а не помогало.
Бросив косой взгляд на удаляющиеся габаритные огни «Мазды», Руслан решил, что развлекаться дальше времени нет. Перейдя из глухой защиты в нападение, он умело заработал ногами и руками. Противники словно сами собой нарывались на свинги и хуки, выражая свое недовольство грязной руганью.
