Анна сонно кивала головой, но ничего не понимала. Не понимала она того, что тетка хочет, чтобы девушка тайно шпионила за своим мужем и доносила на него в письмах польской родне. Ее мысли были свежи и чисты, как утренняя роса. Мечты уносили ее то в родной дом к милым братьям и книгам, то к неведомому королю – смутной темной тени, маячившей где-то впереди.
По прошествии нескольких долгих месяцев, через Чехию по спокойным водам Дуная, славянская невеста добралась в Регенсбург, и отправилась далее на запад – в город Реймс, где их с нетерпением уже ждал Генрих.
Глава 4
Встреча в Реймсе
Король, взрослый, сорокалетний мужчина, стеснялся и пылал, как маков цвет. Его пугала предстоящая встреча с заморской невестой.
– Генри, перестань ходить из угла в угол. Ты закрываешь мне вид вон на те две прекрасные груди, что готовы выскочить мне прямо в руки, словно спелые яблочки, – недовольно ворчал граф де Валуа. Он согласился сопровождать своего сюзерена в Реймс только для того, чтобы подальше от своей ревнивой женушки на свободе вкусить все запретные плоды, которые предложит ему город Реймс и окрестности. – В конце концов, не укусит же она тебя. Ну, посмотрите друг на друга, обменяетесь парой любезностей и адьос. До самой свадьбы ты будешь счастливым человеком.
– Рауль, – мрачно говорил Генрих. – Ты плохо знаешь женщин. Вернее, ты слишком хорошо их знаешь с одной стороны.
– С самой лучшей, доложу я вам, мой господин, – лукаво заметил граф.
– Хорошо, пусть с самой лучшей. А я – с самой худшей. Еще не было дня, чтобы я был счастлив с женщиной. Они приносили мне одни несчастья. Все мои надежды разбивались. Первая, Матильда, разбила мою надежду на любовь, а вторая – на наследника.
– Третий раз непременно должно повезти. Иди и побеждай. Представь, что она – неприступная крепость, которую тебе нужно взять. Ведь это-то у тебя хорошо получается. И помни, женщины любят решительных мужчин. Я, например, уже иду в атаку.
Рауль откланялся своему королю и удалился в темный чулан вслед за выбранной красоткой. Генрих тяжело вздохнул и, натянув шляпу, отправился навстречу судьбе. А судьба уже ждала его, затянутая в парадные одежды, она сидела на кончике стула в Реймском дворце. Вчера вечером ее новые подруги нашептали ей столько глупостей, что она не знала, что и думать. Они говорили, что Генрих – мрачный и молчаливый, что у него густая страшная черная борода, что он ненавидит женщин и предпочитает проводить время в обществе молоденьких симпатичных пажей. Если бы сейчас с Анной был ее наставник и друг Готье Савуар, он бы в момент развеял все ее сомнения. Он бы посмеялся над пересудами глупых придворных дам и рассказал ей еще одну поучительную историю, под которую так хорошо и мирно засыпалось ей в пути. Но как назло епископа вызвали по важным делам в родной город. Кажется, там его родня в очередной раз что-то не поделила и требовала присутствия всех родственников на большом семейном совете. Готье еще, смеясь, все это рассказывал Анне накануне, считая, что оставляет девушку в самом радужном настроении, полностью успокоенной и подготовленной к встрече с будущим супругом. И вот теперь она сидела как на иголках, не смея двинуться уже в течение часа. Ожидание изрядно затянулось, и молодая невеста оказалась настолько измученной и подавленной, что когда Генрих наконец вошел в раскрытые двери парадной залы, она практически падала в обморок. Все представлялось ей как во сне. Сквозь непробиваемый туман она поздоровалась с монархом. И продолжала стоять, как каменное изваяние – на большее ее сил уже не хватало. Генрих тоже, в свою очередь, сконфузившись холодностью и молчанием невесты, приуныл. Так они постояли друг напротив друга еще несколько долгих минут, а затем король попрощался.
«Ну что ж, – думал он, – надеюсь, она хотя бы плодовита, и я смогу наконец-таки одарить свои земли наследником».
По первой встрече у него сложилось впечатление, что девушка дика, глупа и некрасива. Но он не привык выбирать себе женщин сам. Он лишь довольствовался тем, что ему предлагали мудрые советники. Поэтому, когда вечером он встретился с Раулем за ужином, то сообщил, что невеста, хоть и не блещет достоинствами, вполне себе так ничего, для вынашивания наследника сойдет.
– Как же так? – Вскричал удивленный Рауль. – Все вокруг в один голос твердят, что она подобна ангелу ликом. Что ум ее в остроте соперничает лишь с умом нашего милого друга епископа Савуара. Только сегодня я уже от нескольких людей слышал, как они восхваляли доброту и приветливость будущей королевы.
– Все ложь, мой друг, все ложь, – печально сказал король. – Но и это уже не важно.
А Анна в это время плакала, зарывшись в подушку. Она кусала свои губы в кровь, чтобы не зарыдать в голос и не разбудить привезенную с собой из Киева нянюшку. Неужели вот этот грубый человек и будет ее избранником на всю оставшуюся жизнь? И никогда никто, подобный герою ее детских снов Харальду Храброму, не придет, чтобы утешить ее своей нежностью и любовью. Изо дня в день только черствость и ненависть, обида и злость. Такова жизнь с нелюбимым человеком.
Глава 5
Бракосочетание и коронация
Торжественное бракосочетание проходило в Реймском кафедральном соборе Сен-Реми. Невеста была очаровательна в пышных одеждах, украшенных тонкой вышивкой и драгоценными камнями. Ее лицо дышало величием и спокойствием. Накануне из родных краев вернулся Готье. Но он уже нашел Анну такой – успокоившейся, словно глубоко внутри себя на что-то решившейся и с чем-то смирившейся. Она выплакала свою юность и свои мечты. Теперь в ее сердце теплилась одна лишь надежда – отдать всю свою любовь детям и этой стране, которая так ласково и с радостью приняла ее.
На последовавшей затем коронации в церкви Святого Креста Анна, воспользовавшись неграмотностью своего супруга, присягала на славянской библии, написанной кириллицей. Никто, кроме Готье, не знал о ее маленьком обмане. А Анна наслаждалась своей незримой победой.
– Но, моя госпожа, какая вам выгода в этом подлоге? А не дай Бог проныры-епископы проведают обо всем. Может случиться скандал. – Готье нервно расхаживал перед Анной, ломая сухие костяшки пальцев. Девушка сидела перед окном с вышиванием – странно, но только здесь, в чужой стране, она полюбила это скучное занятие, столь презираемое ею в родном доме. Монотонное движение рук успокаивало ее и не мешало думать.
– Епископ, друг мой, позвольте мне эту крошечную вольность. Я уверяю вас, никто ничего не заметит. Все будут увлечены процессом, обсуждением нарядов и моих телесных достоинств. Кто будет заглядывать в мою книгу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
