Люди читали и возмущались, даже не подозревая, что на сей раз на наших многогрешных ментов возвели напраслину...
* * *
Вместо оружия Олейников взял в дорогу две острозаточенные отвертки, в умелых руках успешно заменяющие нож, но в отличие от оного не попадающие ни под одну из статей Уголовного кодекса.
– Милиция часто тормозит и проверяет машины, – пояснил он Рязанцеву. – А в тех краях особенно. Правительственные дачи рядом. К отвертке же легавые при всем желании придраться не сумеют. Мирный, рабочий инструмент!
Александр не возражал. Во время войны старшему лейтенанту доводилось снимать часовых и вовсе голыми руками. В случае обнаружения пленника, друзья решили действовать по излюбленной спецназовской схеме – «бесшумность и внезапность».
– Задача номер один – найти болтливых, любопытных баб, проживающих хотя бы временно в нужном районе, – рассуждал Ярослав, ведя машину по ухоженному (по отечественным меркам) шоссе. – Это не представляется мне особенно сложным. Сейчас новые русские активно строят там дома, используя дешевую рабочую силу, в основном украинцев или молдован. Хохлушки славятся своей болтливостью. Главное найти к ним подход! Это я беру на себя. Итак, высматриваем строющуюся, вернее, построенную, но не отделанную дачу. Мужики, как правило, кладут кирпич, настилают крышу, а бабы занимаются внутренними работами: красят, белят, клеют обои и т.д.
Александр согласно кивал. Капитан Олейников являлся прекрасным тактиком, в чем Рязанцев успел неоднократно убедиться за период чеченской войны...
Глава 6
– Жри! – Аслан буквально швырнул в лицо Лапину кусок черствого заплесневелого хлеба.
Похитители кормили Петра Андреевича плохо и скудно. Только-только чтоб не умер от голода. Хлебные корки да вода. Лишь однажды Шамиль, по непонятной причине расщедрившись, кинул ему кость с ошметками мяса. Зато себе они в пище не отказывали. В настоящий момент через открытую форточку в комнату проникал аппетитный запах жарящегося в саду шашлыка. Лапин невольно сглотнул слюну. Аслан издевательски расхохотался:
– Что, русская собака, вкусненького захотелось?!
Петр Андреевич промолчал.
– У-у, тварь! – Перекосившись от злобы, чеченец с размаху пнул коммерсанта ногой в грудь. – Ненавижу!!!
В глазах Аслана читалось нескрываемое желание порезать пленника на куски. С трудом переборов искушение, он вышел во двор. Возле мангала возился Ахмет, переворачивая шампуры с нанизанными на них сочными кусками молодой баранины. Шипел падающий на раскаленные угли жир.
– Скоро будет готово, – заметив Аслана, сказал он. – Проголодался?!
Аслан буркнул нечто невразумительное и направился к Абдуле. Тот, облаченный в «адидасовский» спортивный костюм, упражнялся в метании ножа. Прикрепленная к дереву мишень представляла собой грубо намалеванную на куске фанеры человеческую голову.
– И-эх!!! – выдохнул в очередной раз Абдула. Нож вонзился точно в глаз мишени.
– Хорошо, – похвалил Аслан. – Однако с живым «неверным» было бы интереснее.
(Сам он во время войны упражнялся исключительно на связанных военнослужащих Федеральных войск.)
– Правильно, – согласился Абдула. – Но, к сожалению, мы не в Ичкерии.
– Идите кушать, – позвал Ахмет.
Ввиду теплой погоды (капризный апрель тысяча девятьсот девяносто седьмого года решил вдруг порадовать людей ясным деньком) чеченцы расселись за дощатым столом в саду. Один лишь Аслан, прихватив шампур с шашлыком, вернулся в дом, в комнату с прикованным к батарее коммерсантом.
– Почему не садишься с нами? – удивился Шамиль.
– Ты приказал не оставлять русского одного, – ответил Абдула.
– Верно, – улыбнулся Мамедов. – Молодец! Вот образцовый воин, – нравоучительно обратился он к остальным. – Берите с него пример!
В действительности поведение Аслана объяснялось не столько добросовестностью, сколько изощренным садизмом.
* * *
Петр Андреевич грыз покрытый налетом плесени хлеб, по твердости мало отличающийся от кирпича.
«Выродки, скоты! – яростно думал Лапин. – Залить бы напалмом ваше поганое гнездо!»
Раньше по простоте душевной Петр Андреевич, начитавшись демократических газет и наслушавшись по телевизору различных «правозащитников» типа иудушки Ковалева, искренне сочувствовал «бедненьким» чеченцам, борющимся за независимость, возмущался вводом в Чечню российских войск, ратовал за скорейшее прекращение войны и однажды в гуманистическом запале крикнул жене: «Твой двоюродный брат убийца, каратель, фашист!»
– Он солдат, – обиженно возразила Ирина. – Не тебе его судить! Сашины предки на протяжении веков сражались и гибли за Россию. Мои, кстати, тоже!
– Кровожадное казачье! – взбеленился Лапин. – Потомственное зверье! Без убийств жить не можете, даже бабы!
Супруги тогда серьезно поругались и не разговаривали три дня. В настоящий момент, вдоволь наобщавшись с «борцами за независимость», Петр Андреевич горько раскаивался в былых заблуждениях и впал в другую крайность. Теперь Лапин считал, что «мерзопакостных вайнахов» нужно вырезать поголовно от мала до велика. Коммерсант не знал, что в тот самый день, когда он поссорился с женой, старший лейтенант Александр Рязанцев – «кровожадное казачье», «убийца, каратель, фашист» – собственноручно расстрелял перед строем сержанта-спецназовца, изнасиловавшего и пытавшегося убить малолетнюю чеченскую девочку.
– Ты позоришь русскую армию, свинья! Отправляйся в ад! – напутствовал мерзавца Александр, нажимая спусковой крючок...
* * *
В комнате появился Аслан с дымящимся шампуром в руке и развалился в кресле напротив пленника. Стащив с шампура зубами кусок шашлыка, чеченец громко зачавкал.
– Мясо – пища мужчин, – с набитым ртом пробубнил он. – Для тебя же, падаль, и объедки – роскошь...
Одни люди, подвергаясь непрерывным побоям, издевательствам, ломаются духовно и превращаются в покорных, бессловесных рабов. Другие, напротив, звереют и утрачивают инстинкт самосохранения. Петр Андреевич относился ко второй категории. Слова Аслана стали последней каплей, переполнившей чашу терпения.
– Ты не мужчина, а говно! – прохрипел коммерсант, швырнув в лицо чеченцу недоеденную корку. – Сам жри объедки! Жаль, не добили вас, пидорасов!!!
Никак не ожидавший подобной реакции «джигит» едва не подавился бараниной. Несколько секунд он тупо таращился на скованного, измученного, но, оказывается, несломленного человека.
– И-и-и!!! – опомнившись, взвизгнул Аслан, рванулся к Лапину, намереваясь избить, и получил жесткий удар пяткой в пах. Согнувшись пополам он истошно завопил от боли. На его крики прибежали со двора остальные.
– Р-рус-ский уд-дарил меня! – простонал Аслан, держась за интимное место.
– Н-назвал г-говном!!! Уб-бейте его!
– У-у-у-у!!!
Чеченцы навалились на отчаянно брыкающегося пленника и оглушили сильным ударом по затылку.
– Дыбу! Плетку! – коротко распорядился Мамедов. – Раздеть до пояса! Быстро!
С Петра Андреевича сорвали рубашку и, вывернув за спину руки, подвесили на укрепленную под потолком перекладину. Шамиль взял сплетенную из разноцветной изолированной проволоки плеть. Широко размахнувшись, Мамедов нанес первый удар.
– Раз, – сквозь зубы процедил он. На спине пленника появился кровоточащий рубец. – Два... Три... Четыре...
После десятого удара Лапин от страшной боли потерял сознание. Убедившись в этом, чеченцы сняли его с дыбы и снова приковали к батарее.
– Крепкий орешек! – с невольным уважением сказал Мамедов. – Слава Аллаху, что сейчас не война и у него нет оружия!
Тут Шамиль вспомнил головорезов Шаманова и зябко поежился. В июне тысяча девятьсот девяносто шестого года ему довелось видеть то, что осталось от отряда полевого командира Надирова: большая свалка мертвых тел, взорванные землянки, пропитанный запахом разлагающихся трупов воздух. Боевики погибли все до единого. Спецназовцы же бесследно исчезли. Одно слово – «призраки»! Мамедов встряхнул головой, отгоняя наваждение.
Избитый коммерсант слабо пошевелился и, не приходя в себя, прошептал запекшимися губами проклятие в адрес чеченцев.
– Дайте нож!!! – взревел Аслан. – Зарежу!!!
Мощным толчком в грудь Шамиль отшвырнул его к стене.
– Угомонись! – прошипел главарь. – Надоело повторять одно и то же. Вот получим выкуп и повеселимся на славу!
Аслан притих, продолжая, однако, бросать злобные взгляды в сторону Лапина.
– Джахар, посторожи русского, – обратился Мамедов к самому уравновешенному (относительно) члену банды. – Пойдем, Аслан, на воздух, закончим обед...
«Джигит» нехотя подчинился.
Успевшее остыть мясо пришлось подогреть на мангале.
– Испортил аппетит, грязный гяур, – ворчал Аслан. – Ненавижу Россию! Закидать бы ее атомными бомбами!!!
– А где деньги будем зарабатывать? – резонно заметил Абдула. – Что кушать станем? Нет, брат, Россия нам нужна, как дойная корова!
