Эта история — правда? спрашивает Пилар.
Сто процентов. Если ты мне не веришь, то можешь прочитать.
Ты знаешь очень странные истории, Майлс.
Погоди. Я еще не закончил. Идет тысяча девятьсот сорок шестой год, и Лаки играет в бейсбол в одной из низших лиг. Его команда едет в турне на автобусе. Они останавливаются где-то, чтобы пообедать, и в это время тренер команды говорит, что Лаки переводят в команду повыше. Лаки должен отправиться туда немедленно своим ходом; и тогда он забирает свои вещи, слезает с автобуса и путешествует домой, голосуя на дороге. Автобус уезжает, долго едет, час за часом; и посередине ночи начинается дождь. Они — где-то в горах, окружены темнотой, мокротой, и водитель теряет контроль: автобус летит вниз с горы, и все погибают. Ужас. Но один человечек остается в живых. Опять. Подумай, какая вероятность, Пили. Смерть приходила к нему три раза, и все три раза он от нее ушел.
Лаки Лорке, шепчет она. Он все еще жив?
Похоже. Сейчас ему будет где-то около восьмидесяти, но я думаю, он все еще жив.
Через некоторое время после этого Пилар получает оценки Единого Экзамена — САТ. Они неплохие, даже лучше, чем он предполагал. С ее отличными оценками в школе и этим результатом теста он уверен, что она будет принята в любой колледж, куда бы она не подала документы. Нарушив правило избегать рестораны, он ведет ее на праздничный ужин следующим вечером и отчаянно борется весь ужин с желанием прикоснуться к ней на людях. Он очень горд ею, говорит он, он жаждет расцеловать всю ее, каждый кусочек ее тела, проглотить ее целиком. Они рассуждают о возможностях, простирающихся перед ней; и он настаивает на том, чтобы уехать из Флориды, и чтобы она попробовала себя в каком-нибудь престижном университете на севере, но Пилар отвергает такой шаг, потому что не может представить себя вдалеке от своих сестер. Ты же не знаешь, говорит он, все может измениться между вами, и не будет никакого вреда, если ты попробуешь, просто попробуешь, если сможешь поступить. Да, отвечает она, но каждая заявка на поступление стоит денег, и никакого нет смысла разбрасывать деньгами. Не беспокойся о деньгах, настаивает он. Он заплатит. Она не должна ни о чем беспокоиться.
К концу следующей недели она по шею загружена работой заполнения форм. Не только для поступления в университет Флориды, но и в Бернард, Вассар, Дюк, Принстон и в университет Браун. Она заполняет формы, сочиняет необходимые эссе (он их прочитывает, но ничего не изменяет или добавляет, потому что этого и не нужно); а потом они возвращаются к жизни, к их прежней жизни, пока не началась университетская лихорадка. Позже этим же месяцем он получает письмо от одного его старого приятеля из Нью Йорка, одного из тех странных друзей, с кем дружил в школе. Бинг [Звонок] Нэйтан — единственный человек из прошлого, с кем он переписывается, единственный, кто знал все его адреса проживания все эти годы. Сначала он зачарованно удивлялся собственному желанию переписываться лишь с Бингом, но после шести-восьми месяцев писем он понял, что ему не оторваться от своего прошлого, и что ему нужна хоть одна связь с его прежней жизнью. Они раньше даже не были достаточно близки друг с другом. Честно говоря, он считает Бинга немного надоедливым, временами труднопереносимым, но Бинг продолжал оставаться с ним на связи; и в глазах Бинга он по совершенно непонятным причинам вырос в очень значительную личность; так что он доверяет Бингу, целиком полагаясь на его рассказы об изменениях в их Нью Йорке. Так устроены их отношения. Бинг и был тем, кто рассказал ему о смерти бабушки, кто рассказал о сломанной ноге отца, о глазной операции Уиллы. Его отцу сейчас шестьдесят два, а Уилле — шестьдесят, и они не будут жить вечно. Бинг следит за всем происходящим. Если что-нибудь случится с кем-нибудь, он будет на телефоне уже на следующей минуте.
Бинг докладывает, что сейчас он живет в районе Бруклина, называемом Сансет (Закат) Парк. В середине августа он и его знакомые вселились в небольшой заброшенный дом на улице напротив кладбища Гринвуд, и с тех пор они там и живут. По непонятным причинам электричество и тепло все еще работают. Такое положение, конечно, может измениться в любое время, но, похоже, случилась какая-то ошибка, глитч, и никто не появился отключить дом от сервиса. Все ненадежно, да, и каждым утром они могут проснуться и быть выселенными прямиком на улицу, но, пока город затягивает потуже пояс трат и уже потерял немало рабочих мест, здесь — в Сансет Парк — они невидимы никаким службам; и ни полиция и ни судебные исполнители не появлялись здесь, чтобы выдворить их отсюда. Бинг не знает, готов ли Майлс к новым изменениям в своей жизни, но один из членов их команды недавно покинул Нью Йорк, и освободилась комната, если она ему нужна. Предыдущего обитателя звали Милли, и поменять Милли на Майлса, похоже, вытекает по алфавиту, пишет он. Вытекает по алфавиту. Еще один образец того, кто такой Бинг, с его логикой, но предложение идет от чистого сердца; и как только он начинает описывать людей, живущих здесь (мужчина и две женщины, писатель, художник, закончивший колледж студент, всем — за двадцать, все — бедные и еле перебивающиеся, все — талантливые и умные), становится ясно, что он старается найти как можно больше привлекательного в приглашении переезда в Сансет Парк. В конце Бинг добавляет, что отец Майлса в порядке, а Уилла уехала в Англию в сентябре, где она проведет целый год преподавателем по приглашению в университете Экстер. В коротком постскриптуме он добавляет: Подумай.
Хочет ли он вернуться в Нью Йорк? Наступило ли время для блудного сына виновато вернуться домой и зажить прежней жизнью? Шесть месяцев тому назад он, возможно, вернулся бы без малейшего колебания. Даже месяц тому назад он мог бы об этом поразмышлять, но сейчас — нет никаких сомнений. Пилар завоевала его сердце, и простейшая мысль уйти куда-то без нее становится невыносимой для него. Он сворачивает письмо Бинга и кладет его назад в конверт, а затем беззвучно благодарит своего друга за то, что письмо помогло принять решение. Ничего нет важного, чем Пилар, а когда придет время, то есть осталось совсем немного времени, и наступит ее следующий день рождения, то он попросит ее выйти за него замуж. Пока не совсем ясно, примет ли она его приглашение, но он обязательно спросит ее об этом. Вот такой ответ письму Бинга. Пилар.
Вся проблема в том, что Пилар — не просто Пилар. Она — все еще член семьи Санчез: и пусть она и Анджела сейчас не так близки друг к другу, Мария и Тереза все так же рядом. Те же четыре молодые женщины, так же скорбящие о безвременной потере своих родителей; как бы не была сильна привязанность Пилар к нему, ее семья — на первом месте. После ее отъезда к нему в июне она уже позабыла, как страстно желала покинуть семейное гнездо. Она начала скучать о прежних днях, и теперь каждую неделю она видится со своими сестрами, по крайней мере, два раза в неделю. Он держится от этого подальше и составляет ей компанию настолько редко, как это только возможно. Мария и Тереза вежливы и безвредно болтливы, но слишком скучны после часа болтовни с ними; Анджелу скучной не назовешь, но она всегда настроена против него. Ему не нравится, как она смотрит на него, постоянно испытывая его взглядом презрения и в то же время соблазнения, как будто до сих пор никак не может поверить в то, что они вместе: не от того, что у нее возник интерес к нему (кому вообще может быть интересен этот немытый мусорщик?), но по закону вещей — он, мужчина, должен быть увлечен ей, прекрасной женщиной, чей смысл существования — быть прекрасной, и чтобы мужчины влюблялись в нее. Нехорошо, но он все еще помнит об его подарках прошлым летом — бесконечный дождь подарков каждый день недели; и, хоть он пошел на это из добрых побуждений, он никак не может отделаться от того чувства отвращения, когда увидел ее внезапную живость, ее ненасытный голод к тем ненужным, глупым вещам.
Двадцать седьмого ноября он позволяет Пилар уговорить себя, чтобы пойти к Санчез на ужин в честь Дня Благодарения. Он идет на это вопреки своим принципам, чтобы доставить ей радость; и он также знает, что если бы он остался у себя, то дулся бы на нее до самого ее прихода. Первый час проходит без видимых проблем, и он внезапно делает открытие для себя, что ему тут нравится. Пока девушки готовят еду на кухне, он и приятель Марии, двадцатитрехлетний автомобильный механик Эдди, идут во двор, чтобы проследить за малышом Карлосом. Эдди, оказывается, тоже любит бейсбол, много читал о бейсболе и много об этом знает; и, начав разговор с недавней смерти Херба Скора, они переходят к трагическим судьбами различных питчеров прошедших десятилетий.
Первый — Денни МкЛэйн из Детройт Тайгерз, последний, кто выиграл тридцать игр, и, нет сомнений, что таких больше и не будет, лучший питчер Америки с 1965 по 1969, чья карьера была уничтожена азартными играми и близкими друзьями, оказавшимися мафиозниками. Ушел с поля в возрасте двадцати восьми лет, попал в тюрьму за продажу наркотиков, долги и вымогательство, распух весом до гигантских триста тридцати фунтов и вновь попал в тюрьму на шесть лет в середине девяностых за кражу двух с половиной миллионов долларов из пенсионного фонда компании, на которую работал.
