— Ты пьешь водку по такой жаре, — ужаснулся Виталий, услышав в заказе слово «бутылка».
— И ты выпей. Неужели ты думаешь, будто я не знаю, что делаю, прожив здесь три года? Как ни странно, водка спасает русского человека даже от жары. После ста пятидесяти граммов, если только у тебя нет гипертонии, становится легче.
Виталий пожал плечами, мало веря в русские народные средства на таджикской земле.
— Что здесь происходит? — спросил старший брат.
— А что здесь может происходить? Феодализм. Один клан захватил власть, второй клан на севере пытается его свергнуть. В городе правительство поделилось влиянием с официальной оппозицией — демократической и исламской. Но первой все меньше, а второй все больше, потому что у нее больше долларов и автоматов. А в горах каждое селение — независимый род со своим хозяином, который плевать хотел на всех. Раньше советская власть придавала всему этому хоть какую-то видимость порядка, а теперь они живут по-своему, как в прошлом и позапрошлом веке.
— И кое-кто неплохо? — припомнил Виталий брату его слова.
— Везде кто-нибудь живет неплохо. Но при этом всегда стреляют.
— Что ты имеешь в виду?
— Наркотики, конечно. Неужели для тебя это новость? Не поверю.
— Караваны из Афганистана?
— Караваны, одиночки, самолеты, вертолеты, героиновые цеха„ поставки в Россию, в Европу, в Америку, черт побери" — перечислил Алексей. — Здесь все крутится вокруг этого. Можно с гордостью сказать: мы кормим всю Россию «дрянью», как называют здесь, к примеру, анашу.
— И в Америку, говоришь? — аккуратно направил разговор Виталий.
— А что ты думаешь? — Алексей проглотил вторую рюмку, и ему стада заметно легче, средство сработало, — Послы только об этом и говорят, наблюдатели из ООН — то же самое. Здесь лежит магистраль из «золотого треугольника» на Запад, и это конечно же их волнует. Хотят перекрыть. А думаешь, что-нибудь у них получится? Шиш! Ты считаешь, я за свою зарплату или любой полевой офицер подставим голову под пули?
Он сидит на своей заставе или а своем лагере и думает только о томг как защититься от очередного налета, и при этом сам курит травку.
— Что же ты отсюда не уедешь? Алексей пристально взглянул на старшего и криво усмехнулся:
— А это? — Он пошевелил пальцами, будто мусолил деньги.
— Значит, деньги здесь есть?
— Хочешь войти в бизнес? Валяй. Конечно же мне кое-что перепадает, когда сведешь человека с человеком или сумеешь подать информацию прессе так, как это нужно людям. Хочешь связаться с мафией? Давай мы с тобой создадим, фирму «Братья Дудчики и К°». Поставка «дури» и «дряни» оптом и в розницу".
Виталий видел, что брат находится в подавленном состоянии. Конечно, тут сыграла роль тяжелая болезнь и смерть жены, но дело не только в этом. Брат устал от Азии, от бесконечной нарковойны и наркобизнеса с их беспредельной жестокостью.
— А что, если я предложу тебе кое-что более серьезное? Может быть, даже более опасное, чем ваши дела.
— Более опасного дела, чем наркотики, не существует, — настороженно ответил младший брат. — Надо все время ходить со снятым предохранителем, но и это не поможет: слишком большие деньги.
— То, что я держу на уме, — это очень большие деньги. Но на это надо решиться.
— Родину продать? — ухмыльнулся брат. Виталий вздрогнул, что-то бесовское мелькнуло во взгляде и ухмылке Алексея.
— Что ты шарахнулся от меня? — Брат наливал третью рюмку. — Работаешь ты при секретах, так что продать можешь только их. Давай выпьем. Если ты имеешь в виду то, о чем я подумал, то я не против попробовать.
Они выпили и закусили.
Дудчик, который полтора года обмозговывал этот разговор, растерялся, когда его обдуманный им до мелочей сценарий до такой степени не совпал с действительностью. Он предполагал долго водить брата кругами, постепенно приближаясь к истине. Он хотел сначала заронить в его сознание мысль об огромной ценности информации, которую можно раздобыть, объяснить свою человеческую позицию, свою ненависть к армейской верхушке и лишь потом намеками и недомолвками подготовить почву для прямого предложения. Алексей, почувствовав эту. паузу и эту растерянность, пришел ему на помощь:
— Да что ты удивляешься? Поживи тут немного и станешь циником. Тут все думают о том, как схватить большой кусок и унести его в свою норку так, чтобы никто не успел отобрать. А тебя я знаю тридцать пять лет, что ты можешь от меня скрыть?
Говори прямо — я угадал или нет?
Виталий уже справился с собой, поняв, что брата не удивить и не напугать словами «измена Родине» и «предательство».
— Ты бы согласился помочь? — спросил он.
— Нет.
Старший брат с недоумением посмотрел на младшего:
— Почему?
— А что ты мне кота в мешке суешь? Кроме того, всегда лучше сначала сказать «нет»: предложат больше. — Алексей лукаво улыбнулся.
— Да, я вижу, азиатские штучки привились тебе. С родным братом торгуешься.
— Я еще не торгуюсь. Я еще не слышал ничего по делу, а ты уже спрашиваешь о согласии. Что у тебя есть? Сколько будет в моей доле? Каков риск? Каков план?
Что я должен сделать? Могу задать еще десять, двадцать вопросов. И пока я не получу на все вопросы точные ответы, я за дело не возьмусь.
Такой подход не мог не нравиться старшему Дудчику: так и делаются настоящие дела — обстоятельно, неторопливо, вдумчиво и систематично. Он не стал излагать свои идейные взгляды. Кажется, это вовсе не интересовало Алексея. Укатал его Таджикистан, жара, наркотики, смерть подруги, полная бесперспективность жизни в этой стране. И Виталий принялся во всех подробностях излагать деловую часть своего предложения.
Алексей больше не притрагивался к водке. Он сидел и слушал.
Когда Виталий остановился передохнуть, Алексей уже закончил еду и был готов задать свои десять — двадцать вопросов.
— В качестве твоей информации я не сомневаюсь. Ты специалист надежный и туфту гнать не будешь. Провокацией это быть тоже не может: ты мне все-таки брат. Мне лишь непонятно, почему ты прилетел в эту глухомань, если покупатели в первую очередь сидят в Москве? Почему ты не рванешь просто на Запад, положив дискету в карман?
— И куда я приду с ней на Западе? В Интеллидженс сервис? Они у меня заберут ее и дадут под зад коленкой. Вот и все. А в Москве вокруг иностранцев крутится слишком много людей, которые пытаются им что-нибудь всучить или что-нибудь у них украсть. И спецслужбы, и уголовщина там держат ухо востро. При малейшем подозрении меня там раскрутят в один момент. Я не самоубийца. Я не хочу в Лефортово и не хочу лежать с утюгом на животе.
— Думаешь, здесь будет проще связаться с нужными людьми?
— А разве нет? Разве мало здесь консульств с профессиональными шпионами? А представители ООН, среди них разве нет цэрэушников?
— Есть. Пожалуй, я даже уверен насчет одного человека из английского консульства. Подойдет?
— А какая разница? Они все в НАТО.
— Что ты собираешься им показать? У тебя должен быть презентационный материал.
— Конечно. Нужен только компьютер с принтером, и я распечатаю несколько документов, которые должны их полностью удовлетворить. Для затравки, конечно.
Данные поддаются проверке, так что они быстро выяснят, что им предлагают не дезинформацию.
— Сколько ты хочешь выделить мне? Назови цифру, как говорят в Одессе.
Виталий испытующе посмотрел на брата. Перемены, происшедшие в нем за последние годы, не радовали душу. Он решил на время забыть о честной «братской» половине, которую собирался предложить. Пожалуй, в этой ситуации лучше ему остаться старшим партнером, чтобы брат чувствовал его влияние. Весомо помолчав, он произнес:
— Двадцать процентов.
— От какой суммы? — последовал быстрый вопрос.
— Я собираюсь требовать два миллиона. Алексей присвистнул:
— Губа у тебя не дура.
— У меня информация «не дура». Такого материала у них никогда не было. Пойми, они же тратят миллиарды, — Виталий с напором проговорил это слово, будто камень перекатил во рту, чтобы Алексей ощутил всю серьезность дела. — А тут не надо спутники на «шаттлах» запускать: переведи на мой счет в швейцарском банке сумму — и получи дискету.
— Если ты говоришь «двадцать», то я должен сказать «пятьдесят». Где сойдемся?
— Двадцать пять.
— Сорок, и ни цента меньше. Уступаю тебе только как старшему. Но если ты накинешь восемь процентов, то я скину семь и еще оплачу счет за ресторан.
Получится тридцать три и три в периоде. Идет?
Виталий, выдержав соответствующую паузу, согласился:
— Хорошо, Алексей. Пусть будет ровно треть, это справедливо. Брат налил:
— За успех в нашем... надежном деле. — И закусив, продолжил:
— Сейчас съездим и найдем принтер. Сколько ты пробудешь в наших «курортных» краях?
— Завтра улечу.
— А как же наши дела?
