Брэнан подтянул колени к груди и опустил на них горячий лоб – смазанная кожа доспехов пахла маслом и поскрипывала. Нет, обычный поединок Брэнана не пугал. Но битва со зверем величиной с сетремский храм Таргато… Вспомнив, скольких трудов стоило уложить молодняк из запруды Келетиса, он вообразить не мог, что кто-либо способен продержаться здесь хотя бы один бой. Гул над головой усилился, и желудок скрутила немилосердная судорога. Так быстро?
Дверь его камеры открылась, впуская стражников-сопровождающих. За их спинами маячил один из устроителей со слугами. Брэнан поднялся и пошагал к выходу, по пути задев ногой миску с нетронутой едой. У решетки ему без лишних слов протянули щит и длинный меч с массивным оголовьем – по широкому листу изогнутого лезвия струились дымчатые полосы, преломляя змеистый рисунок на границе с долом. Отделанная бронзой гарда в свете факелов отливала красным. Круглое навершие представляло собою закованного в бронзовую чешую яшмового дракона, скрутившегося в тугую спираль. Щит тяжелый, прямоугольный с углублением для оружия вверху, обтянули красной кожей и украсили бронзовыми пластинами. И щит, и меч весили немало, но были куда легче тренировочных. Обмотанная мягкой шагренью рукоять не станет ерзать в руке и хорошо вбирает влагу. Брэнан крутнул клинком в воздухе – отменно. Вооружившись, он почувствовал себя куда увереннее.
Служки осмотрели доспех, подтянув ремешки на массивном бронзовом наплечнике. Вниз от него по правой руке шла наборная пластинчатая маника с узором из крадущихся кошек. Ноги защищали фасции* и пристегнутые поверх литые бронзовые поножи, доходившие до ременных сандалий. Широкий кожаный пояс удерживал набедренную повязку с кольчужными вставками. Грудь оставалась открытой, не считая широких кожаных ремней, тянувшихся от оплечья к правому боку.
В сопровождении стражников Брэнан вышел в широкий сводчатый коридор, и шум матия обрушился на него, едва не придавив к полу. Здесь было куда светлее и просторнее, чем в полутемной камере. Стражники проводили его до самой решетки – сквозь прутья виднелась водяная чаша и часть трибун, с уходившими вверх гигантскими ярусами. Тут его препоручили заботам очередного распорядителя в светлом хитоне, скромно стоявшего у самой стены. По ту сторону решетки высились стражники в блестящих нагрудниках и синих плащах с вышитым драконом. Когда придет время, они распахнут перед бойцом створки ворот, чтобы выпустить в чашу.
Отсюда сквозь широкие ячейки прутьев открывался прекрасный обзор на исполинскую утробу матия. У проходов пылали огни, освещавшие водяную арену и зрительские ряды, но их свет постепенно угасал, скрывая под саваном ночи разноцветную волнующуюся толпу. Ему предстоит драться в темноте? Он бросил взгляд на человека у стены, меланхолично взиравшего куда-то вдаль, но передумал спрашивать.
Огонь погас быстро, не дав как следует разглядеть чашу. Люди на трибунах успокаивались, стихал тысячеголосый гомон. В полной темноте, почти не рассеиваемой призрачным светом далеких звезд, казалось, будто матий пуст.
Брэнан вынул левую руку из ремней щита и опустил его на землю. Стражники вытащили факелы из стенных колец и двинулись к центру по проходам, лучами расходившимся от чаши и делившим ярусы матия на сектора. Они кольцом окружили водяное око, отделенное от трибун песчаной полосой с бордюром, и одним слаженным движением окунули горящие головни в воду. В наступившей тишине было слышно, как зашипела вода, пожирая пламя. Мир погрузился в непроглядный мрак – можно было разглядеть лишь кусок неба с крошевом звезд над чернильно-черным ободом матия. В прохладном воздухе пахло затхлой водой, водорослями, и едва уловимым ароматом тысячи благовоний – только он и был свидетелем того, что в матий полон.
Черная тишина длилась недолго – откуда-то слева потянулась нить женского пения, поначалу едва слышного, но постепенно разгоравшегося, подобно занявшемуся от искры огню. Мягко зашелестела под босыми ступнями вода. К первому голосу присоединился второй, третий, четвертый, и вскоре пел целый хор, ввысь несся исполненный торжественности гимн на незнакомом языке. Одни голоса тянулись вверх, другие растекались понизу, вибрируя там с такою мощью, что по телу прокатывался озноб. Стены матия отражали звуки, усиливая их, делая слышными каждому.
А потом к Брэнану стало возвращаться зрение – над громадным зеркалом водяной арены из ночной черноты выскользнули янтарные змейки. Они наливались горячей желтизной, скручивались в кольца, танцуя, расползались во все стороны. Голоса набирали силу, вибрируя в участившемся, равном ритме. Новые змейки выскальзывали из ниоткуда, переливались, пульсировали, разгорались. Совсем скоро света стало достаточно, чтобы разглядеть: в чаше плясали не змеи – по щиколотки в воде извивались обнаженные девичьи тела, покрытые светящимся узором. Громадный костер неистовствовал посреди водяных брызг, вытягивая в воздух тонкие языки. Матий ответил одним слитным вздохом и начал просыпаться – отовсюду неслись вскрики и экстатические возгласы.
Архиспатий поднял взгляд на трибуны: скамьи и лестницы между секторами тоже наливались светом – он, точно в желоба, вливался в нанесенные на камень и мрамор рисунки, постепенно охватывая матий целиком. Узоры змеились повсюду, набухали горячим светом, пульсировали, горели. Зрители поднимали руки к небу и кричали. Танцовщицы в чаше буйствовали, запрокидывая головы и растопыривая пальцы. Волосы вздымались, хлеща по разрисованным телам мокрыми длинными плетями. Матий дрожал и вопил от восторга – казалось, еще немного, и он сам пустится в пляс. Сердце архиспатия молотом ухало в грудной клетке. Посреди этого огненного рева вдруг взвился, располосовав его ножом, высокий женский голос.
– Победа! – вещала невидимый глашатай. – Победа Отца нашего Аммугана над царем бестий Левиафаном, порождением бездны и проклятым зверем! Свет из нутра убитой лунной рыбы вещает вам – победа!
Толпа взвыла, приветствуя радостную весть.
– Свет матиев согласен свету маяков нашей благословенной родины, готовой принять в свои ласковые объятия любого странника. Стужа отступила, отступили холодные ветры, унеслись прочь стылые волны от наших берегов! Аруна принесла с собой теплые воды, согретые дыханием Великого Дракона. Возрадуйтесь!
Восторженные вопли сотрясли матий.
– Храмы чистоты, обители Феррида и их верные служительницы омоют свои тела в весенних водах и освятят чаши матиев для справедливого боя порождений бездны со слугами Дракона.
Юные жрицы как одна рухнули в чашу, смывая с нагих тел краску. Золотые змейки засветились в темной воде, заскользив прочь от жриц. Зрители рукоплескали купальщицам, а те, омывшись, покинули чашу – их тела в свете матия казались восковыми. Брэнан вдохнул, только теперь сообразив, что на какое-то время позабыл дышать. Гости Звездного острова готовы платить любые деньги, чтобы увидеть подобное, и неудивительно. Сам он до сих пор знал о танцах лишь понаслышке. Но и не предполагал, что наблюдать всю эту красоту ему доведется из-за решетки…
Женский голос уступил место мужскому. Не иначе, дали слово распорядителю торжества – отсюда видеть главную трибуну Брэнан не мог.
– Жители Змеиного архипелага, сыны и дочери Йаманарры, гости! Великий Дракон продолжает хранить наш покой, ниспослав нам знак своего благоволения в извечно золотом свете. Наступило, наконец, то время, когда мы воочию убедимся в его силе благодаря мастерству лучших бестиариев. А наши инициаты, готовясь стать полноправными династами, да будут благословлены победами своих бойцов, отдающих жизни во имя Аммугана!
Крики и новые аплодисменты. Столько же выспренности в этих речах, сколько и лжи – бойцы мрут здесь только потому, что они рабы, а любой из сидящих в расцвеченных огнем ложах, скорее сожрет свою руку, чем осмелится выйти один на один с чадом бездны. Брэнан всадил меч в землю и отер вспотевшую ладонь о голый бок.
– В этом году жителей и гостей славного города Эдевка почтили своим вниманием две многоуважаемые персоны. Верховный адепт Эвмахий…
Трибуны ответили радостными возгласами и рукоплесканиями.
– Во все дни бестиаты зрителей нашего матия по древней традиции будут охранять силы морских Твердынь.
Очень жаль. Возможно, у него оказалось бы куда больше шансов выжить, доберись зверь до тех, кто заполняет трибуны…
– Второй гость спустился к нам с Хребта Аммугана и проделал немалый путь, чтобы среди прочих городов кольца отдать предпочтение Эдевку и порадовать его жителей своим присутствием. Хранитель оракула Йаманарры, Верховный Зрячий Аспис!
Второму почетному гостю досталась своя доля громогласных приветствий. Брэнану же эти громкие титулы ни о чем не говорили – жителям таких отдаленных мест, как Сетрем, не было дела до знаменитостей столицы. Впрочем, и знаменитостям до них – тоже.
