свою жизнь, поступив в Петербургскую консерваторию. А дальше – занятия музыкой день и ночь, с фанатичной увлеченностью. И вот настает день, когда его симфонии и оперы ставят по всей Европе. А он, несмотря на успех, чувствует себя глубоко несчастным. «Прелесть жизни в том, чтобы у себя дома было кого любить, за кого страдать и радоваться. Мое одиночество надоело мне ужасно. Моя жизнь непрочная и пустая». Это его слова. Петра Ильича постоянно преследует страх, что он никчемный композитор. Сколько собственных произведений он сам и уничтожил – даже после того, как они уже были исполнены.
А страх смерти? Он всю жизнь боялся, что умрет от холеры, как его мать, – и ведь умер именно от холеры в Санкт-Петербурге. А страх сцены? Что может быть ужаснее для артиста? Это был физически сковывающий страх. А ведь Чайковский сам дирижировал своими произведениями. Говорят, что когда он в первый раз в жизни вышел на сцену дирижировать, то весьма удивил публику: Чайковский дирижировал одной рукой, а другой держал себя за подбородок, потому что боялся, что голова соскочит с плеч. Потом он научился преодолевать этот страх и даже стал получать удовольствие от дирижирования – «помахать палочкой», так он говорил.
Только сочиняя музыку, Чайковский спасался от всех своих страхов. «Я буквально не могу жить, не работая, как только хочется предаться отдыху, как вместо этого является тоска, хандра, мысли о тщете всего земного, страх за будущее, мучительные вопросы о смысле существования – все это отравляет жизнь».
1891 год, когда появилась на свет «Иоланта», был для Чайковского непростым: происходит сразу несколько горестных событий в его жизни. Умирает его сестра Александра и прекращаются отношения с очень близким ему человеком – Надеждой Филаретовной фон Мекк. Самый знаменитый эпистолярный роман в истории музыки завершился совершенно неожиданно – после 13 лет переписки. Поэтому особенно остро в этот год Чайковский ощущал свое одиночество.
А с другой стороны, этот год принес очередной успех – на этот раз в США. 25 дней провел там Чайковский, и это были дни триумфа. Его осаждали репортеры и поклонники, а он тосковал и мечтал вернуться домой и продолжить работу над «Иолантой». Вернувшись, он действительно пишет оперу невероятно быстро – всего за два месяца. У Чайковского так часто бывало – долгое и мучительное начало работы, а потом ее стремительное завершение.
Чайковский писал: «Опера идет у меня очень вяло, очень трудно, и, главное, каждую минуту я замечаю, что впадаю в повторение себя же. ‹…› Как бы то ни было, но кончу, и если увижу, что не по-прежнему, не то, – то в самом деле брошу».
Оперу поставили в один вечер с его балетом «Щелкунчик» в канун 1893 года – года смерти Чайковского. Критика после премьеры была не самой благожелательной: «Нового лавра в венок композитора „Иоланта“ не вплела», – и это еще самое мягкое высказывание. Правда, и про «Щелкунчика» говорили, что кроме скуки он ничего доставить не может. Это обычная история: «Ромео и Джульетту» Сергея Прокофьева, «Кармен» Жоржа Бизе и много других прекрасных шедевров с первого раза ни публика, ни критики не понимали. Просто такие шедевры, как «Иоланта», опережают свое время, ведь они вне времени.
Сюжет «Иоланты» привлек Чайковского задолго до создания оперы. О слепой принцессе написал пьесу Генрих Герц – она называлась «Дочь короля Рене», и эту пьесу Чайковский читал. Между прочим, у Иоланты был исторический прототип, реальная принцесса Иоланда де Бер. Давайте сейчас представим, что рассказала бы нам сама принцесса, реальная Иоланда?
Рассказ Иоланды
Я – Иоланда из рода Меровингов, дочь короля Рене. Род наш древний. Сейчас, в XV веке, никто не может уже сказать, когда родился основатель нашего рода – его звали Меровей. Существует предание, что Меровинги – это потомки Марии Магдалены и Иисуса Христа, и именно они были хранителями Чаши Грааля, а тот, кто хоть раз видел чашу, получает прощение грехов и вечную жизнь.
Можно по-разному относиться к этому преданию, но короли нашей династии всегда были окружены аурой магии. Нас называли «колдунами», или «чудотворцами». Мы не колдуны, хотя действительно кто-то в нашем роду мог исцелять только наложением рук или обладал даром ясновидения. Еще нас называют «королями с длинными волосами», якобы мы отказываемся их стричь, потому что в них заключена особая сила. Я в это не верю, но на всякий случай не стригу волосы…
Я думаю, это просто красивые мифы. В наш век так сложно во все это верить. Хоть я из рода Меровингов, но не чувствую в себе особой магической силы. Может быть, потому что мы не прямые потомки, но ничего волшебного в моем отце, кроме его доброты, я не замечала. Его так и прозвали в народе – Рене Добрый.
Но мне постоянно снятся сны – очень яркие; не знаю, это просто сны – или они что-то означают? Попробую объяснить. Девушку, которую я вижу во сне, называют Иолантой. С ней происходит то, что со мной уже произошло, – это история моего знакомства с моим дорогим мужем Фредериком де Водемоном.
Наверное, самое главное чудо в моей жизни – это встреча с ним. Он открыл для меня весь мир, ведь я ничего не видела! С самого рождения я была слепа и даже не подозревала об этом. Сила его любви совершила это чудо, я обрела зрение… Мой дорогой отец, король Рене, увидев силу нашей с Водемоном любви, решил расторгнуть мою помолвку с Робертом, герцогом Бургундским, – мы были с ним обручены с детства, хотя и не видели друг друга. Так принято в королевских семьях. Брак по любви – это редкость для нас: мою сестру Маргариту выдали замуж за Генриха VI, и не думаю, что она счастлива, хотя и стала королевой Англии… И ее дети станут королями Англии, а мои дети – просто герцогами Лотарингии.
А теперь самое удивительное в моем сне о самой себе. Я там все время пою… Там все поют, и так это красиво, что хочется, чтобы этот сон не заканчивался. Но он заканчивается каждый раз на одном и том же – на том дне, когда я обрела зрение. Это действительно был самый счастливый день в моей жизни. Потом, конечно, у меня тоже были счастливые моменты в жизни – рождение наших детей, просто моменты острого счастья…
Я прожила хорошую жизнь. Хотя и говорят, что наш род обладает секретом долголетия, это не так. И я знаю, что скоро уйду из этого мира. И совершенно не боюсь этого. Меня уже ждут и мой дорогой отец, и мой муж. Так что я встречу смерть с легким сердцем…
В моей жизни было много
