Не дождавшись от нее ответа на предыдущий вопрос, он задал следующий:
– Почему вы предпочли ехать в моем экипаже? В ландо вам было бы намного удобнее. Она стиснула зубы.
– Мне нужна была возможность сообщить вам кое-какие подробности наших семейных дел без посторонних ушей.
– Продолжайте, прошу вас.
Она одарила его негодующим взглядом.
– Ваше присутствие в школе совершенно необязательно.
– Вы достаточно ясно дали это понять еще вчера вечером, – признал он, не покривив душой.
– Ваше появление может только всколыхнуть нежелательные пересуды.
Адриан сохранял спокойствие, но это давалось ему нелегко.
– Я попытаюсь вести себя осмотрительно.
– Мы абсолютно способны сами управляться со своими делами.
– По-моему, вы вчера упоминали и об этом. Нет ли у вас в запасе какого-либо нового соображения, к которому вы желали бы привлечь мое внимание?
– Есть!!! Вы – самый противный, упрямый, надоедливый, отвратительный… – она запнулась, очевидно, не находя достаточно бранных слов для его характеристики.
– Дурень? – услужливо подсказал он. – Наглец? Прохвост? Может быть, «балда чертов» будет самым уместным определением?
– Нет, проныра! – ее губы дрогнули, как будто она сдерживала желание засмеяться; но вместо этого она лишь повела плечами и плотнее закуталась в пальто.
Адриан наклонился и заботливо подоткнул углы меховой полости вокруг обутых в ботинки ног спутницы.
– Сдается мне, что нечто подобное я уже слышал от вас сегодня утром.
Она расхохоталась.
– Нет, вы совершенно невыносимы!
– А вот об этом меня известили мои сестры. Ну, а я отказываюсь в это поверить. Никто не стал бы отдавать предпочтение этой неудобной, продуваемой насквозь двуколке исключительно ради удовольствия высыпать на мою голову целый мешок бранных слов и оскорблений. Не соблаговолите ли сказать, что вы на самом деле собирались мне поведать?
Она внимательно разглядывала свою муфту, в которую перед тем снова засунула руки в перчатках.
– Может быть, вы просто доставите меня до пансиона, а потом… потом поедете дальше? Может быть, вам лучше вернуться в Оксфорд?
Произнеся эти последние слова, она подняла на него глаза, в которых читался тот же вопрос.
Адриан долго не отрывал от нее испытующего взгляда.
– Мое присутствие – это действительно столь тяжкое бремя для вас?
Она глубоко вздохнула, и облачко пара поднялось у нее перед лицом, а потом постепенно рассеялось.
– Неужели все мужчины такие тупые? Дело не в вашем присутствии, а в вашем назойливом стремлении вмешаться; вот этого я и вправду не могу вынести. Почему люди вечно отказывают мне в праве самостоятельно принимать простейшие решения? Я вполне в состоянии вести своя дела.
Адриан благоразумно промолчал. Как бы защищаясь от упреков, она продолжала:
– Уж не собираетесь ли вы сказать мне, что любой женщине – в силу законов самой природы – требуется руководство со стороны мужчины?
– С чего это я стал бы делать подобные заявления?
– Дядя Тадеус придерживается именно такого мнения.
– Он привык к обществу менее решительных женщин.
– Вы, видимо, хотели сказать – упрямых. – Она фыркнула носом, хотя, возможно, это был просто насморк.
– Это ни к чему не приведет, вы же знаете. – Он оставил без внимания ее последнее замечание и вернулся к более важному предмету. – Мистер Денверс согласился на ваш отъезд в школу, но поставил условие: вы живете в доме ваших кузин ровно столько, сколько там проживу я.
Несколько минут она молчала. Адриан сосредоточил все свое внимание на жеребце, поскольку они пробирались по занесенной снегом узкой дороге. Сучья деревьев низко нависали над землей, отягощенные своей белой ношей. В легкие вливался морозный воздух, чистый, свежий и бодрящий, несущий ароматы сосен и елей.
– Ну что ж, – сказала она наконец. – Как видно, выбора у нас нет, и вам придется остаться в пансионе. Но вам нет никакой необходимости что-нибудь делать.
Адриан поднял брови.
– Даже играть роль священника?
– Вам придется играть эту роль просто во избежание скандала. Но сверх этого ничего не предпринимайте. Если вы попытаетесь действовать, это будет величайшая бесцеремонность с вашей стороны.
– Вот как? Мне даже нельзя попытаться взглянуть на ваше привидение?
– Нельзя! – она отвернулась и столь выразительно передернула плечами, что он счел за благо не продолжать беседу.
Следующие несколько миль они проехали в каменном молчании. Наконец они заметили, что маячившее впереди ландо, взятое на время из каретного сарая поместья Чемпфорс-Мэнор, замедлило ход и, свернув вправо, въехало в открытые чугунные ворота; черные решетчатые створки отчетливо виднелись на фоне снежного пейзажа. Адриан, ловко управляясь с поводьями, описал тот же поворот, почти не сбавляя скорости.
На железных поперечинах ворот красовалась большая медная доска, извещающая путника, что он вступает на территорию «Селвудского пансиона для благородных девиц».
Подъездная аллея, обсаженная живой изгородью из тиса, оказалась короткой. Менее чем в пятидесяти ярдах впереди стояло большое приземистое здание времен последних Тюдоров. Его бревенчатые стены были покрыты вьющимся плющом, и их украшали ряды окон с изящными переплетами в виде узора из крошечных ромбов. Над тремя каминными трубами вился дымок, сулящий долгожданное тепло после дорожной стужи.
Когда ландо остановилось перед входом, из дома навстречу приезжим поспешно вышел пожилой слуга и начал отвязывать багаж. Мисс Джейн выпорхнула на землю, весело помахала пассажирам приближающейся двуколки, а потом сказала старому слуге что-то такое, что заставило его улыбнуться. Не дожидаясь попутчиков, она взбежала по ступенькам и скрылась в доме.
Адриан остановил своего гнедого, привязал поводья и соскочил на землю. Снег и гравий хрустели под его ботфортами, пока он обходил двуколку вокруг, чтобы подать руку мисс Селвуд и помочь ей спуститься. Предложенной помощью она пренебрегла и даже не вынула рук из муфты. Она ловко выпрыгнула из двуколки; при этом Адриан получил приятную, хотя и кратковременную возможность полюбоваться стройной лодыжкой над верхнем краем ее ботинка.
– Конюшня – позади дома, – сообщила она. – Хотите, я пришлю кого-нибудь помочь вам?
Он взглянул на нее, и было видно, что вопрос его позабавил.
– Смею надеяться, что сумею отыскать дорогу и не заблудиться.
Не удержавшись, она улыбнулась. Впрочем, в следующее мгновение она уже согнала улыбку с лица и, приняв пародийно-высокомерный вид, наклонила голову, словно знатная дама, которая милостиво позволяет слуге удалиться. После этого она направилась к дверям, и ее длинное пальто оставило заметный след на свежевыпавшем снеге.
