Плохую услугу делает дочери та мать, которая поучает: "Главное - с самого начала правильно себя поставь. Вот твой отец всегда делал так, как я хотела". Куда мудрее и дальновиднее та, что советует: "Помни, в семейной жизни все рубежи надо завоевывать заново. Муж достал билеты на хоккейный матч и хочет, чтобы ты пошла с ним. Иди обязательно, даже если ты не большая любительница хоккея. Иначе возникнет привычка проводить свободное время врозь. Сначала часы, потом дни, потом все чаще - и отпускные месяцы... Ничто не разъедает семейные устои так, как эта привычка, и ничто не сближает так, как единый ритм".
Не на всякую женскую долю выпадают испытания, какие пришлось перенести Галине Терентьевне Солдатовой, не всякая любовь проходит проверку такой немыслимой бедой. Но самая счастливая, самая благополучная семья все-таки миновала свои рифы, пережила свои бури, и если семейная ладья выходила из этих передряг уцелевшей, то чаще всего благодаря именно женщине. Той женщине, что раз и навсегда усвоила истину: человек огромен, и возможности быть новыми друг для друга практически неисчерпаемы. Женщине, сознающей, что, сохраняя семью, дом, она делает это не для себя одной, а в сущности, выполняет великую историческую миссию: растит сыновей и дочерей, будущих мужей и жен. Так что ничуть не преувеличил поэт, когда сказал: "У девушки в ладони, у женщины в горсти рождений и агоний начала и пути".
И не только в переносном смысле слова. В буквальном - тоже. Потому что и рождение семьи, ее начало, и начало ее конца тоже в общем-то "у женщины в горести".
Говорят: милые бранятся, только тешатся. Нет, неправда, всякая ссора необратима. След, оставленный ею, в сущности, не зарастает никогда. Не о споре, конечно, речь, который может даже сближать людей, умеющих высказать свои мысли не агрессивно, спокойно, а главное, столь же спокойно и с достоинством выслушать другую сторону, вникнуть в ее доводы.
А ссора, она ссора и есть. Чаще всего бессмысленна. Еще чаще замешена на сущих пустяках. Я знаю молодую
пару, которая никак не могла решить вопрос, как варить сосиски: его родители снимали полиэтиленовую оболочку до варки, а ее приучали проделывать это после. Ну чем не остроконечники и тупоконечники, правда, не придуманные гениальным сатириком, а, видимо, прочно засевшие и каждом из нас. И уж если дать им волю...
Попробуйте однажды, не щадя себя, дойти до истока семейного конфликта, ставшего причиной слез, огорчений, надолго отравившего воздух семьи. Убеждена, достигнув этого истока, вы обнаружите постыднейшую чепуху - нечто такое, что и пересказать нельзя.
Передо мной лежит отчаянное письмо женщины. Она написала его ночью. А вечером муж, отец трехлетнего сына, сообщил ей, что уходит. Не к другой. Нет. В никуда. Удар, кажется женщине, нанесен неожиданно, из-за угла. И теперь она оглядывается назад, пытаясь разобраться, что же, собственно, подточило устои их дома.
"Мы ссорились каждый день, хотя серьезных причин не было. Иногда я мучительно старалась вспомнить, с чего началась очередная ссора. И не могла. Или если вспоминала, то стыдно становилось. То ему показалось, суп недосолен. Он сказал - я обиделась. То я его спросила, почему с работы пришел позднее обычного, - он рассердился. А выйти из ссоры ни он, ни я не умеем. Так и молчим неделями или подковыриваем друг друга, никак не можем войти в нормальный тон".
Письмо это, щемящее в своей искренности, в честном стремлении понять, кто виноват, или, как дети говорят, кто первый начал, очень точно отражает состояние затяжной ссоры, из какого иные семьи не выходят месяцами. Люди будто забывают напрочь о том, что их когда-то соединило, отвыкают не только от ласкового, любовного обращения - происходящее между ними вообще не имеет ни малейшего отношения к тому, что именуется человеческим общением. Даже на миру, при посторонних, когда любая обида кажется еще обиднее, а боль еще больнее, они не могут сдержаться, и остается лишь удивляться тому, что они еще вместе, что какие-то обстоятельства удерживают их рядом, не позволяя разбежаться в разные стороны.
Ну, ладно, думаешь, пусть люди обманулись когда-то, сочтя нечто случайное и необязательное тем единственным и вечным, что только и может быть подлинной основой брака, но, коли уж по каким-то причинам (а причины эти могут быть очень серьезными) они решили остаться вместе и соблюдать хотя бы видимость семейного уклада, зачем же превращать это совместное существование в ад? Неужели ни один не в состоянии одернуть самого себя: остановись! Неужели так трудно уступить в споре о недосоленном супе иди о способе приготовления сосисок?
Я, конечно, понимаю: ни деликатность, ни уступчивость, ни мягкость не заменят чувства, огромной потребности друг в друге, не согреют, не заполнят пустоты. Но та же деликатность, уступчивость помогут сделать жизнь хотя бы сносной.
Правила человеческого общежития в общем-то просты. И если мы нарушаем их то и дело - это чистое недоразумение. Проверьте себя, скажем! на умение сдерживаться. В действительности им обладает каждый - иначе невозможны были бы служебные отношения даже с теми, кто равен вам по положению, не говоря уж о тех, кто стоит над вами. О, вы отлично умеете сдержать себя и ответить как и что надо, когда говорите с начальством. А с женой, с мужем?
Откуда берется это странное представление, будто бы, едва поставлен штамп в паспорте, все сойдет с рук: и нечесаные волосы по воскресеньям, и халат или там майка не первой свежести, и оскорбительный тон, немыслимый, недопустимый! Опять же - поймайте себя за рукав! Вы на взводе, взвинчены, вроде не слышите себя. Но раздался телефонный звонок. На том конце провода подруга, приятель, просто знакомый. И... откуда что берется! В голосе, который только что раздражал ухо, будто кто-то водил ногтем по стеклу, появляются воркующие нотки.
Оказывается, можно взять себя в руки... коли нужно? По почему же, почему этого ощущения нужности не возникает, когда речь идет о сбережении самого дорогого или, скажем, самого важного в жизни - того, о чем, наверное, и сложена пословица: что имеем - не храним, потерявши - плачем? Может быть, лучше все-таки научиться хранить?
И пусть поначалу этим искусством овладеет хотя бы один из двух. Потому что ни в какой способ не верю так, как в безусловную силу примера. Раз, другой, третий, десятый вы находите достойный выход из столкновения, ив позволяя себе неосторожного слова, даже выражения ляда - ничего, что могло бы разрастись, превратиться в ссору. Разве не урок тому, кто живет рядом?
Между прочим, только так и происходит воспитание, по крайней мере, применительно к людям взрослым, сложившимся. Только собой, всем обликом, всем поведением, готовностью признать вину, искупить ее, примириться, сделать первый шаг можно в конце концов (медленно, конечно, постепенно) обратить другого в свою веру. Разве унизительно попросить прощения у того, перед кем провинился, пусть вина невелика? И разве это не лучший способ выйти из ссоры, если уж она случилась? Разве великодушие, готовность простить не стоят самой дорогой цены?
Любовь всесильна: нет на земле ни горя - выше кары ее, ни счастья выше наслаждения служить ей.
В. Шекспир
Любовь придает благородство даже и тем, которых природа отказала в нем.
В. Шекспир
Счастье любви - в действии; любовь проверяется готовностью делать для других.
Л. Уоллес
В присутствии предмета любви немеют самые смелый уста, и остается невысказанным именно то, что так хотелось бы сказать.
М. Сервантес
Ничто не усиливает любви так, как неодолимые препятствия,
Лопе де Вега
Пока люди любят, они прощают.
Ф. Ларошфуко
Разлука убивает слабое чувство и разжигает сильную страсть, подобно тому, как ветер тушит свечи и раздувает костер.
Ф, Ларошфуко
Истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом "я" и, однако, в этом исчезновении и забвении обрести самого себя..,
