— Я хочу спросить, почему…
— Ты думаешь, тебе хорошо будет?! — Ачикян подтянул Никиту к себе, заглянул в глаза. — Думаешь?
— Нет…
— Так делай, что говорят!
Он оттолкнул Нефедова, и тот с размаху сел на землю. Под руку попало что-то влажное, и Никита не сразу понял, что это кровь Удунова.
«Трусы… — вдруг понял Никита. — Вы все боитесь выйти за кордон, да еще ночью. Боитесь увидеть перед собой одну из этих тварей… И следователей боитесь. А я вышел крайним на всю роту».
Только теперь Никите стало по-настоящему страшно. За кордон, в Зону… А если все это вранье, если пулеметчик поступит по инструкции и срежет дурака, как только он попробует вернуться? Лейтенант в курсе… Что же, получается, офицер убийц покрывает? Впрочем, это предположение не показалось Никите таким уж странным. Зона ожесточает, кордон — это фронт, и те, кто держат его, должны верить друг другу. Лейтенант не будет ссориться с дедами. Ведь его тело тоже могут однажды оттащить за кордон… Или выкинуть из машины во время очередного прорыва.
За время недолгой службы Нефедова прорывов на участке спецбатальона не случалось. Но вот у украинцев было, один блокпост полег почти целиком, а всем остальным пришлось уходить ко второй линии, бросив и казармы, и все хозяйство. Утром их участок артиллерия обрабатывала несколько часов, потом кружили украинские, российские, немецкие вертолеты, били ракетами. Наконец, прошли какие-то профессиональные команды головорезов, и только после этого батальон вернулся. Территория в воронках, здания до сих пор ремонтируют, а раз в неделю приезжают медики, химики и вся эта шваль, занимающаяся обеззараживанием.
Каждый офицер знает, что прорывы время от времени случаются, ничего не поделаешь. И в такие моменты иметь за своей спиной обиженного — не то что смертельно опасно, а верная смерть. Точнее, почти верная, ведь выжил же у соседей Кравец, в которого кто-то из своих же три пули влепил. Но то Кравец, животные — они живучие.
— Офигеть, пацан! — перед задумавшимся, будто даже задремавшим Никитой появилась пара ботинок. — Ну ты попал! На Зону поползешь, к уродам! Они тебя куснут, и ты сам…
Ачикян аккуратно поставил стакан на землю, встал и ударил один раз. Пьяный дед повалился, согнувшись, захрипел.
— Ну ты чего, Миша! — шагнул кто-то из темноты.
— Молчать, падлы! Совсем обожрались! Попалить все хотите? До истерики вот этого, — Ачикян чуть пнул Никиту в бок, — довести хотите?! Давай! А я вообще уйду! Я Удунова не трогал, я его не убивал, понятно? А когда на губе нас вэвэшники за яйца подвесят, я им обо всех спою, честно. И Дружинина вам припомню, и двух сверхсрочников, которых…
— Миша, Миша… — забормотали сразу несколько человек. — Ну успокойся, ну чего ты завелся? Сейчас все устроим.
— Я устраиваю. — Ачикян снова опустился на корточки. — Не вы. Я и вот он. Как тебя зовут?
— Никита.
— Не дрейфь, Никита! Все будет чики-пуки. В спецбатальонах надо друг друга выручать, понял? Я бы сам с тобой туда сходил, но кто-то должен прикрывать. Не они же, понимаешь? Вот так. Где заявка, мать вашу?
— Вон, бегут…
Никиту трясла крупная дрожь. Лучше бы в болото. Лучше за самогоном к Кравцу. Те, кто не служил в спецбатальонах, не видел лезущих через линию кордона уродов, не стрелял в их безумные глаза, не поймут ужаса, который вселяет Зона. К ней привыкаешь, но она рядом — и ужас рядом тоже.
«Техники» хотели было заставить Никиту и тело грузить в «КамАЗ», но Ачикян снова прикрикнул, снова кого-то ударил. Похоже, он один был трезвый. Никиту Миша посадил с собой, в кабине. Машина пошла тихо, словно крадучись. У шлагбаума прапорщик, рассмотрев заявку, посветил фонариком в кабину.
— А этот чего тут?
— Поменять там кого-то нужно, взял с собой. Не пешком же ему?
— Почему пешком? Отдельная заявка, по их взводу… Непорядок, — сморщился прапорщик.
— Степаныч, не буди во мне зверя, — попросил Ачикян. — Я доброе дело делаю, между прочим.
— Ага, мать Тереза наших дней — это Миша Ачикян! — хохотнул дежурный по КПП.
Прапорщик вернул заявку и поднял шлагбаум. До третьего блокпоста километра два, даже учитывая разбитую дорогу и неторопливую, уставную езду Миши — минут десять, не больше. Надо было о чем-то подумать, что-то решить, пока есть время, но Никита ни на чем не мог сосредоточиться. В голову лезли то Хвостенко со своим самогоном, то Кравец с рожей дегенерата, то лейтенант, который согласился рискнуть своим бойцом, чтобы покрыть убийство другого бойца… А в кузове лежал мертвый Серега Удунов. Его сорвало, его достала Зона. Сколько еще ждать Никите, сколько он выдержит? Все говорили, что после прибытия следующей партии из учебок станет легче. Никита в это не верил. Однажды, после очередного избиения — в умывальнике ли, за баней ли, в овощерезке, — однажды он все решит и сам превратится в зомби, такого же, как те, на Зоне. Только он будет терпелив, дождется смены, получит оружие и там, на блокпосту…
— Автомат, — вдруг сказал Никита.
— Что? — не понял Ачикян. — Чей?
— Я не пойду на Зону без оружия.
Никита смотрел прямо в глаза Ачикяну. Тот, сперва недобро прищурившись, усмехнулся.
— Ладно, это законно, братишка. Уважаю. Я тебя переведу к нам, мы с тобой еще всех этих козлов ответить заставим… Мой возьмешь.
Никита поднял голову. «Калашник» Ачикяна висел в креплениях на потолке кабины. Пристегнуты два рожка, смотанные изолентой.
— Нож бы.
— Зачем? — Ачикян фыркнул, покачал головой. — Я и с собой не беру, потерял давно. С этими тварями ножом не справиться. Только их там сейчас нет, понял, братишка? Ты же помнишь ту канавку. Поползешь по ней, протащишь Му… Удунова. Оставишь там, а сам — назад. Голову не поднимай, потому что если будет какое-то движение, то наши тебя прикроют. Просто не высовывайся, не поймай шальную пулю. Тебе вообще-то и автомат только помешает.
— Без оружия не пойду, — повторил Никита.
Ачикян только кивнул.
Вскоре фары высветили караулку, на дощатой стене едва виднелась цифра 3. Прикрываясь беретом от света фар, подошел лейтенант. На Никиту он старался не смотреть.
— Где?
— В кузове. Извини, Володя, так вышло. Я обещаю разобраться.
— Беспредел начинаете? — хмуро спросил лейтенант. — И что потом? Пол казармы трупов? Тебя бы вот свозить куда-нибудь по случаю очередного расстрела дедов, чтобы ты сам посмотрел, как это бывает.
— Я здесь при чем, Володя?! Клянусь, только замазывать помогаю! Нервная у нас служба, Зона светит днем и ночью, калечит людей…
— Пить надо меньше. Поехали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
