class="p1">Харука устраивается за маленьким кухонным столом с Шион на коленях, занимая место, освещенное прямыми солнечными лучами. Сора присоединяется к нему, все еще прижимая к себе возбужденного Амона.
– Хару-сама? – шепчет Шион, поднимая голову и моргая своими карими глазами. – Вы очень приятно пахнете…
– Шион, боже мой! – сердится Сора. – И кто воспитывает этого ребенка? Кто-нибудь, позвоните ее родителям…
– Я тоже так думаю! – щебечет Амон с другого конца стола. – Он пахнет хорошо, потому что он чистокровный.
– Можно я посижу с тобой, пока ты будешь читать сегодня? – спрашивает Шион, хлопая глазами. Амон подпрыгивает на коленях у матери.
– Я тоже хочу читать по-латински! – говорит он.
– «На латыни», – поправляет Сора, закатывая глаза. – Харуке нужно сосредоточиться. Вы двое не можете драться и ползать по нему, пока он работает.
Шион переводит свое внимание на брата.
– Мы не будем, правда, Амон?
– Не будем – мы обещаем.
– В зависимости от сложности договора о завещании и доверенности, возможно, было бы неплохо иметь компанию, по крайней мере на некоторое время? – Харука игриво проводит пальцами по подбородку. – Например, во время случайного перерыва на чай?
– Мама, он сказал, иногда! – Шион умоляюще смотрит на маму, ее задорный хвостик ударяет Харуку по подбородку, когда она поворачивает голову.
– В перерывах, мам! – добавляет Амон.
Сора бросает на Харуку нерешительный взгляд, и он кивает, чтобы успокоить ее.
– Хорошо… – вздыхает Сора. – Но вы должны вести себя хорошо и слушаться Харуку, когда будете с ним в кабинете.
Два тоненьких голоса хором соглашаются. Косуке приносит к столу большой поднос с чаем и прессованным клейким рисом. Это были моти – сладости овальной формы пудрово-розового цвета, завернутые в зеленые листья и сделанные из цветущей вишни в честь наступления весны.
– Хару-сама, какой твой любимый цвет? – задает вопрос Шион.
– Хм… Мне нравится янтарный.
– Мне тоже, – соглашается Шион.
– И мне! – повторяет Амон.
Сора фыркает.
– Шион, тебе нравится зеленый…
– Не-а, я передумала. – Шион вздергивает подбородок. – Теперь мне нравится янтарный.
– Что такое янтарь? – спрашивает недоумевающий Амон, а затем продолжает: – Хару-сама, вы любите читать мангу?
– Я никогда ее не читал, – отвечает Харука. – Может, стоит? Какая из них тебе нравится?
– Что? – Амон подпрыгивает на коленях Соры, его глаза расширяются. – Вы никогда не читали мангу? Не может быть. Папа обожает мангу. Когда мама в больнице, он только и делает, что читает мангу…
– Ладно, хватит, – вмешивается Косуке и наклоняется, чтобы поднять Амона с колен своей супруги. – Вы видите, с чем мы сталкиваемся каждый день? Маленькие существа, которые никогда-никогда-никогда не перестают говорить.
Харука смеется, когда Шион тянется вперед на его коленях, хватая рукой моти. Он понимает недовольство Соры и Косуке, это естественно.
Но для Харуки эта обстановка особенная. Всякий раз, когда он навещает семью Фудзихара, его сердце наполняется теплом. Но при этом оно окрашивается нежной меланхолией. Когда он был еще очень молод и находился на пороге формирования своей первой связи, он представлял себе, что его жизнь будет похожа на эту. По крайней мере, он надеялся.
Через некоторое время стало ясно, что ему следует отказаться от этой мысли, что он и сделал. Он похоронил тихое желание в глубине души, никогда не вспоминая о нем.
Все сложилось не так, как он себе представлял, но он безмерно благодарен за это. У него есть Нино. Вторая связь. Случайная встреча и чудесное стечение обстоятельств, которые он никогда не предвидел. Он не мог просить ни о чем большем. И не стал бы.
Когда Харука возвращается домой, уже наступает ночь, и в доме царит тишина. Он заходит на кухню, где белый лунный свет льется через стеклянные двери во двор и попадает на массивный дубовый стол.
Харука проходит вперед, поражаясь представшему перед ним роскошному зрелищу. Толстые черные свечи занимают центр стола, мерцая и мягко горя; рядом с ними стоит высокая стеклянная ваза, наполненная распустившимися красными розами. Атмосфера наполнена мрачной элегантностью и романтикой.
Внезапно Нино оказывается позади него и обхватывает Харуку руками за талию, обнимая и притягивая к своей груди. Он крепко целует Харуку прямо под ухом.
– Tesoro, bentornato a casa.
Дорогой, добро пожаловать домой. Ухмыляясь, Харука дотрагивается до него.
– Grazie, amore mio[6]. Это выглядит восхитительно.
– Это напоминает мне о тебе. – Нино тянется вверх, чтобы расслабить воротник на его шее. Он опускает голову и нежно целует верхнюю часть спины Харуки. – Твоя аура и глаза не светились таким ярким розово-красным цветом с тех пор, как мы соединились. Я скучаю по этому.
Харука поворачивается в его объятиях, а затем обнимает Нино за плечи.
– А я нет, – говорит он. – Я предпочитаю, чтобы моя сущность переплеталась с твоей.
Он наклоняется, чтобы поцеловать Нино, наслаждаясь его насыщенным, пропитанным корицей вкусом.
Когда Харука связал себя с Юной в первый раз, его сущность не менялась столь радикально. В новой связи с Нино все изменилось: их открытое общение и общая динамика. Страсть и любовь, которую он чувствует, более всепоглощающая, почти дикая. Харука все еще колеблется, но он уже начал привыкать к этому.
Нино поднимает голову, янтарные глаза сияют.
– Присаживайся, я налью тебе бокал. – Повинуясь, Харука двигается к столу, а Нино произносит из-за барной стойки: – У меня есть еще один сюрприз для тебя, но он еще не готов. Мне нужно больше времени.
– И когда мне ожидать этот сюрприз?
– Мм… может быть, в следующем месяце? – усмехается Нино. – Я откусил немного больше, чем мог прожевать. Как продвигается проект перевода?
– Сложно. Превосходно. – Он устраивается поудобнее за столом и смотрит в окно. Цветущие вишневые деревья во внутреннем дворе трепещут в тенистых розовых оттенках, покачиваясь от ночного ветерка. – Я много читаю на латыни для удовольствия, но мое понимание юридической терминологии оставляет желать лучшего. В следующий визит мне понадобятся мои словарь и лексикон.
– Как поживают Фудзихара? – спрашивает Нино, ставя перед ним доверху наполненный бокал мерло.
– Замечательно. – Харука берет свой бокал и делает глоток, прежде чем продолжить. – В их семейном гнездышке всегда тепло и уютно.
– Я думаю… у нас тоже, – отвечает Нино, расставляя тарелки.
– Конечно, так и есть. – Харука смотрит на него, сбитый с толку. – Я сказал это не для сравнения.
Нино обходит стойку, держа две обеденные тарелки в руках.
– Тебе очень нравятся близнецы, да? Как их зовут?
– Шион – это девочка, а Амон – мальчик. Да, они восхитительны. А что у нас тут?
Он бросает взгляд вниз на искусно расставленные блюда. Пахнет свежими травами – теплыми, маслянистыми и сочными.
– Первое блюдо – морские гребешки с соусом
