также неугасимая лампада и кадильница. Рядом висела его схима и потертая ряса. С другой стороны стены висело Распятие, а в углу лежали три доски, служившие ему кроватью, с рваным одеялом вместо матраца. Укрывался он старым стеганым одеялом с вылезшими наружу кусками ваты, которую растаскивали мыши, чтобы устилать себе норы. Сверху так называемой подушки лежало Евангелие и книга с беседами святителя Иоанна Златоуста. Пол его келлии, хотя и был дощатым, казался оштукатуренным, потому что его никогда не подметали. Грязь, попадавшая снаружи, вместе с волосами из бороды и головы, которые падали на протяжении многих лет, образовала настоящую штукатурку.
Отец Тихон придавал значение не очищению келлии, но очищению своей души, поэтому и сподобился стать сосудом благодати Божией. Он постоянно омывал свою душу слезами и пользовался толстыми полотенцами, потому что обычных ему уже не хватало. Старец достиг высокого духовного состояния. Его душа стала очень чувствительной, но поскольку его ум постоянно пребывал в Боге, он приобрел телесную бесчувственность, и поэтому не испытывал ни малейшего беспокойства ни от мух, ни от комаров, ни от вшей, которых у него были тысячи. Все его тело было искусано, а одежда покрыта красными пятнами. Помысел говорит мне, что, если бы насекомые даже шприцами сосали его кровь, он все равно этого не чувствовал бы. В келлии старца всему предоставлялась полная свобода: от насекомых до мышей.
Однажды один монах, увидев у него всюду снующих мышей, говорит ему:
– Отче, хочешь, я принесу тебе кошку? Тот ответил:
– Нет, дитя мое, у меня уже есть кошка, в полтора раза больше обычной. Она приходит сюда, и я ее кормлю, глажу, а затем она уходит в свою каливу внизу ложбины и там безмолвствует.
Это была лиса, постоянно посещавшая старца, как добрая соседка.
У него была также дикая кабаниха, которая каждый год выводила потомство возле изгороди его садика, находясь под защитой старца. Когда отец Тихон видел охотников, проходивших в тех местах, то говорил им: «Дети мои, здесь нет больших свиней. Уходите».
Охотники думали, что нет диких кабанов, и уходили.
Святой старец, как заботливый отец, людям давал пишу духовную, а диких зверей кормил тем немногим, что имел. Но еще больше насыщал их своей обильной любовью, а мелким насекомым позволял питаться своей кровью.
Старец был крепкого телосложения, однако от многих подвигов постепенно истощился. Когда кто-либо спрашивал его: «Как поживаешь, старче, здоров ли?», – он отвечал: «Слава Тебе, Боже, хорошо, дитя мое. Я не болею, однако чувствую немощь».
Он очень огорчался, когда видел упитанных юношей, а особенно упитанных монахов, так как тучность несовместима с ангельским образом.
Однажды его посетил очень тучный мирянин и рассказал следующее:
– Старче, я имею телесную брань и нечистые помыслы, которые не дают мне никакого покоя.
Отец Тихон ответил ему:
– Если ты, дитя мое, послушаешься меня, то я с помощью благодати Христовой сделаю тебя Ангелом. Постоянно произноси, дитя мое, молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», а также проводи все дни на хлебе и воде, лишь в субботу и воскресенье принимая пищу с небольшим количеством постного масла. Делай также по сто пятьдесят поклонов ночью, а после этого прочитывай канон Божией Матери, одну главу из Евангелия и житие святого на этот день.
Через шесть месяцев, когда мирянин опять посетил старца, тот не смог его узнать, потому что он полностью избавился от лишнего веса и с легкостью проходил через узкие двери его храма. Старец спросил его:
– Как сейчас твои дела, дитя мое? Тот ему ответил:
– Сейчас я действительно чувствую себя, как Ангел, потому что меня не беспокоят ни плоть, ни нечистые помыслы. После того как я похудел, мне стало очень легко.
Такими практическими советами он наставлял людей, искавших его помощи. Кроме приобретенного опыта, он, благодаря своим суровым аскетическим подвигам, получил также Божественное просвещение. После наставлений следовали молитвы, силу которых очень чувствовали его посетители.
Он почти никогда не снимал своей епитрахили, так как часто случалось, что, поднимая ее с одного человека, он тут же простирал ее над другим, снимая с людей их грехи и подавая им облегчение через Таинство Божественной исповеди. То, в чем ему исповедовались, он тут же забывал и, таким образом, всегда видел людей хорошими, имея о всех одни чистые помыслы, так как его сердце и ум очистились.
Однажды один игумен спросил его:
– Старче, который из братии киновии самый чистый?
Отец Тихон ему ответил:
– Отче святый, все братия чисты.
Он никогда не ранил человека, но исцелял его раны бальзамом любви Христовой. Он говорил страждущей душе: «Дитя мое, Христос тебя любит, Он простил тебя. Христос любит больше всего грешников, которые каются и живут в смирении».
Он всегда подчеркивал важность смирения и говорил о нем так: «Один смиренный человек имеет больше благодати, чем множество людей. Каждое утро Бог благословляет мир одной рукой, но, когда видит смиренного человека, благословляет его двумя руками. Да, дитя мое, тот, кто имеет больше смирения, – больше всех!» Также о девственниках он говорил, что им следует иметь и смирение, иначе они не спасутся одним своим девством, ибо ад переполнен гордыми девственниками.
– Если кто-то превозносится тем, что он девственник, – говорил отец Тихон, – Христос скажет ему: «Так как ты не имеешь также и смирения, ступай в ад». Тогда как тому, кто был грешником, но покаялся и теперь живет смиренно, с сокрушением сердца исповедуя, что является грешником, Христос скажет: «Иди, дитя мое, сюда, в сладчайший рай».
Кроме важности смирения и покаяния, он подчеркивал также важность размышлений о Божественных предметах, то есть того, чтобы ум человека постоянно пребывал в Боге. Также он говорил о необходимости изучения Священного Писания и святоотеческих творений: «Эвергетиноса»[14], «Добротолюбия», Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова, аввы Макария и аввы Исаака.
– Изучение этих трудов, – повторял старец, – и душу согревает, и ум очищает. И тогда человек начинает ревностно подвизаться, приобретая добродетели. Когда же он не подвизается, то приобретает страсти.
Однажды он спросил меня:
– Ты, дитя мое, какие книги читаешь? Я ему ответил:
– Авву Исаака.
– Да, дитя мое, это великий святой! Ни одной мушки не убил авва Исаак.
Этими словами старец хотел подчеркнуть великую духовную чувствительность святого.
Отец Тихон старался подражать святому Исааку не только исихастским[15] духом, но и духовным благородством своих чувств, а также
