– М-м-м…, – задумался Саша.
– Ты же видел, как Анфиска духов вызывает: берешь тарелку, крутишь, дух отвечает. Я тоже духов спросить хочу, стану ли я богатым-пребогатым?
– Можно попробовать, – неуверенно согласился Саша. – Свечи у нас есть?
– У бабушки в шкафу целая куча.
– Так. А тарелка?
– Что мы тарелку не найдем?
– Хорошо, – согласился Саша. – Я тогда беру свечи, рисую круг с буквами, а ты иди за тарелкой.
Стариков в доме не было. Бабушка Муня перерабатывала станичные новости в компании Шайкиных, а дед Степан отправился в гости к таким же, как и он, старикам: вспомнить былое, поругать современность, заклеймить ядреным словом представителей власти.
Саша пошел искать свечи. Набожная бабушка хранила в своем шкафу целую пачку церковных свечей: когда за здравие близких и родственников в церкви поставить, когда за упокой почивших в бозе предков. Она бы крайне опечалилась, узнай для какой богомерзкой цели, какой является спиритизм, решил использовать Саша ее запасы. Саша печалить бабушку не любил, поэтому стащил свечи без спросу, воткнул их в стакан с солью, этот способ он почерпнул тоже у бабушки. Потом Саша вырвал из альбома по рисованию двойной лист, нарисовал на нем круг, больше похожий на бесформенную картофелину, написал вокруг буквы. С русским алфавитом, как со всеми прочими, Саша знаком был плохо, поэтому дважды написал букву «Ю», зато забыл поставить «З», «Э» и «Й». Потом он зажег свечи и стал ждать Лешку.
В комнате стоял мистический золотистый свет, пробуждавший в Саше мечтательное предощущение своего грядущего успеха, возможности стать крутым и «отмороженным» бандитом. Где-то за темными, вечерними окнами витали многочисленные духи, среди которых был и дух великого Жглота. Духи давно выстроились в очередь, дабы порадовать Сашу предсказаниями. В их благорасположении Саша нисколько не сомневался.
Шло время. Свечи растекались замысловатыми восковыми лужицами, но Лешка с обещанной им тарелкой не приходил. Саша начал беспокоиться. Наконец Леша пришел и принес алюминиевую миску, помятую и поцарапанную. Из этой миски бабушка кормила кошку.
– Это что? – Брезгливо поморщился Саша.
– Нету тарелок, – сообщил Леша, водружая миску на стол.
– Как это нету?
– Сам посмотри.
Саша пошел на кухню, чтобы проверить. Обыск в многочисленных столах, настенных шкафах и ящиках привел Сашу к неожиданному открытию: никаких тарелок, чайных чашек и блюдец у них на кухне нет – сплошные железные эмалированные, пластмассовые или алюминиевые чашки и кружки. Разрушительная гиперактивность обоих внуков давно лишила стариков всего бьющегося, а новые тарелки и стаканы они до совершеннолетия братьев покупать не решались. Все бьющиеся предметы складировались в доме, и ими распоряжалась только мама. Правда в одном из шкафов Саша нашел огромное фаянсовое блюдо, предназначенное, наверное, под жареную индейку, но таким блюдом можно было вызывать только духов динозавров, циклопов и прочих гигантов.
– Знаешь, Лехоша, – вспомнил Саша. – У мамы в доме есть целый сервиз.
– Есть, – уныло согласился Леша, – в шкафу на антресоли.
Лешина унылость объяснялась плохими предчувствиями.
Роскошный сервиз на двенадцать персон был настоящей маминой гордостью. Чешского производства, нежных цветов, почти просвечивающийся, он вмещал в себя огромное количество тарелок всех размеров, блюд для мяса, рыбы, солонок, соусниц, салатниц, прочих предметов, назначение которых знал только настоящий аристократ. Была здесь и огромная суповая миска с крышкой, украшенной цветочной розеткой. Все это достояние хранилось на высокой антресоли в прихожей дома и оберегалось, как богатства Алмазного фонда.
– Пойдем, возьмем себе потихоньку тарелку, а когда духов повызываем, обратно вернем.
– Может, не надо? – Робко спросил Леша.
Конечно, мама женщина нежная и любящая, изредка, если не на гулянке, может и сказочку на ночь рассказать, и конфеткой угостит, когда такая конфетка имеется в наличии, но в момент сильной душевной тревоги и гнева может и убить. Мамину тяжелую руку братья Бякины частенько ощущали, и у них – особенно у Лешки – не было желания ощущать снова.
– Да мы потихоньку, – настаивал Саша, ему очень сильно хотелось услышать положительный вердикт духов. – Возьмем на пару часов и сегодня же вернем.
– Да, а мама дома, – напомнил Леша, нервно почесывая пятую точку. Воспоминания о прежних грандиозных порках стали отдаваться нервным зудом в обоих полушариях его тощего зада.
– Чего, трусишь? – Саша привел самый жестокий аргумент. – Мы осторожненько. Никто не увидит. Мама нашим будущим папой занята.
– Ладно, – решился Леша. – Только осторожно.
Вот чего-чего, а осторожности, аккуратности и незаметности братьям Бякиным было не занимать. Они имели богатый опыт проникновений в разные запретные места, что могло сделать честь и легендарным ниндзя.
Обычно после обретения нового кандидата в мужья, Альбина начинала его прикармливать, устраивая большое застолье. Саша и Леша, чей обыденный рацион отличался скудностью на разносолы, а блюдами их бабушки можно было потчевать только по приговору суда, часто проникали в дом, дабы спереть что-нибудь вкусненькое со стола.
Сегодня они превзошли самих себя и ниндзя в незаметности, пробравшись в прихожую дома ползком. Вернувшийся домой дед Степан ничего не услышал, когда его внуки прошмыгнули перед его носом от кухни к дому, а видел он всегда плохо.
Прихожая. Вешалка для одежды в правом углу. Две закрытые двери: одна в спальню, другая в гостиную, где веселилась сейчас Альбина Степановна и ее очередной избранник. Шкаф, антресоль. Узенький лучик света проникает сквозь плохо прикрытую дверь, светится лампочка над входом. И музыка, громкая как на дискотеке, заставляющая даже лишенные способности к движению комнатные растения подпрыгивать в такт.
В прихожую-то братья проникли, но вот незадача: антресоль располагалась высоко, и малорослым братьям, даже вставшим на стул, было до нее не дотянуться. Сообразительный Лешка вскоре нашел выход. Он достал из шкафа большой картонный ящик, казавшийся на вид прочным, способным выдержать вес старшего брата. Ящик поставили на стул, а потом на эту шаткую композицию взгромоздился Саша. Теперь ему удалось открыть дверцу антресоли, и весь сервиз во всей своей изысканной красе предстал перед их взором. Сервиз был аккуратно уложен в несколько рядов. Внизу стояли большие тарелки и блюда, на них – тарелки для бульона, выше шли тарелки для вторых блюд, тарелки пирожковые, десертные. А на самом верху, как украшение, стояла суповая миска с крышкой, украшенной цветочной розеткой.
Саше не была нужна миска с розеткой и большие тарелки для его магического действа не годились, поэтому он попытался осторожно вытянуть средних размеров тарелку из середины фарфоровой пирамиды. Однако, когда он потянул на себя облюбованную тарелку, на него двинулся весь сервиз.
– Ой! – Испуганно прошептал Саша, задвигая тарелку обратно.
Но здесь, как назло, его нога продавила картонный ящик, на котором он стоял, и проникла внутрь. В ящике оказались стаканы, которые громко захрустели. Саша качнулся назад, также качнулся на него сервиз. Бережно уложенный мамой и горячо ею любимый, чешский фарфоровый сервиз на двенадцать персон, редчайший дефицит советских времен, все это изящное скопление тарелок, блюд, чашек, чашечек, мисок, как в замедленном кино, стало валиться на Сашу. Саша попытался придержать сервиз руками, но его ноги были заняты кромсанием маминых стаканов, и такую сложную нагрузку щуплое тело Саши Бякина не выдержало. С взрывоподобным грохотом сервиз обрушился вниз.
Суповая миска упала на многострадальную Лешкину голову, куда до этого падал чайник. Леша повалился на пол вместе с превращающимся в осколки сервизом.
Хотя в доме и ревела музыка, грохот разбивающегося сервиза Альбина услышала. Такой гром трудно не услышать. Наверное, с таким же чудовищным грохотом сходит с гор убийственная лавина, или взрывается вулкан.
Обеспокоенная Альбина Степановна прибежала на источник шума и застыла потрясенная. Уж лучше бы на ее глазах ушел под землю город с миллионом жителей, или прокатилось цунами. Ее бесценный сервиз, доставшийся как трофей от какого-то уже давно позабытого мужа, это богатство, которое она не выставляла на стол даже по большим праздникам и только бережно ласкала, иногда стирая с него пыль, лежал теперь на полу в невзрачных осколках, среди которых елозился помятый Лехоша. Над сервизом стоял на стуле и хрустел стаканами Саша. Его блеклые глазки выпучились на манер совиных, а и без того бесцветное лицо приобрело цвет хорошо выбеленной стены.
– Мам, а где ты такие чулки купила? – Некстати спросил Лехоша. Иногда такие вопросы, заданные невпопад, спасали его от маминого наказания, но не в данном случае.
