— Aye! — кивнул Длинный. — У нас как раз не хватает пары шутов, вот мы и завернули к вам.
— Тут вы обратились не по адресу.
— Не думаю.
С этими словами сухой Дэви перешагнул своим семимильным шагом через ручей; еще один шаг — и он предстал перед говорившим. Толстяк сделал два прыжка и как мяч взлетел наверх, приземлившись рядом со своим приятелем.
— А вот и мы, — расплылся он в блаженной улыбке. — Good day18, господа. Нет ли у вас чего-нибудь промочить горло?
— Вон там вода! — прозвучал недружелюбный ответ, и говоривший указал на ручей.
— Фи! — Толстяк скорчил кислую мину, и его носа совсем не стало видно. — Вы думаете, я изнываю от дикой жажды? Да это и в голову не придет внуку моего деда! Раз у вас нет ничего получше, то можете спокойно возвращаться по домам, здесь, в этой доброй прерии, вам делать нечего!
— А для вас прерия — закусочная?
— А то как же! Жаркое ходит тут прямо под носом. Нужно только уметь поставить его на огонь.
— Вам, похоже, оно идет на пользу.
— Само собой! — засмеялся Джемми и с нежностью погладил себя по выглянувшему из шубы животу.
— Такое впечатление, будто вашего друга вы держите на голодном пайке.
— Отчасти да. Ведь только половина нормы идет ему на пользу! Не имею права губить его красоту, потому что взял я его с собой в качестве пугала, чтобы ни один медведь или индсмен и близко ко мне не подходил. Но, с вашего позволения, мастер, что же привело вас сюда, к этой прекрасной воде?
— Никто и ничто. Сами нашли дорогу.
Спутники говорившего снова ухмыльнулись, посчитав такой ответ весьма остроумным. Но Толстяк Джемми совершенно серьезно продолжал:
— Да? Правда? Что-то не верится. По вашим физиономиям вряд ли скажешь, что вы способны отыскать хоть какую-нибудь дорогу без посторонней помощи.
— А на ваших написано, что пути вам точно не разобрать, даже если ткнуть в него носом! Вы давно кончили школу?
— Я ее и не посещал, поскольку пока не подхожу под нужные мерки, — с улыбкой ответил Толстяк глупостью на глупость, — но надеюсь наверстать упущенное, может, благодаря вам смогу выучить кое-какие азы Запада. Хотите быть моим наставником?
— На это у меня нет времени. И вообще у меня есть дела поважнее, чем выколачивать из других дурь.
— Вот как! Что же это за «дела поважнее»? — Джемми огляделся, сделав вид, будто только что заметил индейца, и продолжил: — Behold!19 Пленник, да еще и краснокожий!
Он отпрянул, как черт от ладана, словно испугался одного только вида индейца. Вся шайка заржала на разные голоса, а тот, кто до сих пор вел беседу и, похоже, был предводителем, проговорил:
— Не упадите в обморок, сэр! Кто еще ни разу не видел таких типов, рискует легко стать заикой. К подобным зрелищам привыкают не сразу. Кажется, вы никогда прежде не встречались с индсменами?
— Нескольких мирных, пожалуй, видел, но этот — похоже, дикий! — подыграл Толстяк.
— Правда ваша. Не подходите к нему слишком близко!
— В самом деле? Он же связан!
Джемми хотел приблизиться к пленнику, но предводитель преградил путь:
— Прочь! Вам нет до него дела! Впрочем, пора наконец спросить, кто вы и чего хотите от нас?
— Это хоть сейчас. Моего друга зовут Кронерс, а моя фамилия Пфефферкорн. Мы…
— Пфефферкорн? — перебили Толстяка. — Уж не немецкая ли это фамилия?
— С вашего позволения — да. — Джемми наигранно улыбнулся.
— Да чтоб вас черт побрал! На нюх не переношу ваш сброд!
— Все дело только в вашем носе, — как ни в чем не бывало продолжал Джемми, — который просто не чувствует прекрасного. А если вы говорите о сброде, то, пожалуй, хотите причесать меня под свою гребенку.
Последние слова Джемми произнес уже совершенно другим тоном, чем начало фразы. Предводитель гневно вскинул брови и почти угрожающе пробормотал:
— Что вы хотите этим сказать?
— Правду, ничего больше.
— За кого вы нас принимаете? А ну, выкладывай!
Говоривший вцепился в рукоять торчавшего за его поясом ножа. Джемми сделал пренебрежительный жест рукой и ответил:
— Оставьте свой сапожный тесак, мистер, с ним вы и шагу не ступите. Вы были грубы со мной, а потому и вам не стоит ждать, что я прысну одеколоном — просто не хочу огорчать фирму Фарина из Кельна на Рейне! Из-за того, что я вам не по нраву, мне и в голову не придет здесь, на Дальнем Западе, в угоду вам нацепить фрак полами вперед или напялить на ноги лайковые перчатки. Если вы судите о нас по нашей наружности, то по собственной вине идете по ложному пути. Здесь, на Западе, имеет вес не сюртук, а человек, с которым надо обращаться прежде всего учтиво. Я ответил на ваш вопрос, а теперь ожидаю подобного ответа и от вас, поскольку хочу знать, кто вы.
Лица бродяг вытянулись от удивления. Хотя руки многих из них потянулись к поясам с оружием, решительное поведение Джемми заставило предводителя ответить:
— Меня зовут Уолкер, и этого достаточно. Восемь других имен вам все равно не запомнить.
— Если вы полагаете, что мне не нужно их знать, то вы правы. Вполне достаточно взглянуть на вас одного, чтобы понять, какого сорта остальные.
— Эй! Это оскорбление? — повысил голос Уолкер. — Хотите, чтобы мы взялись за оружие?
— Не советую. В барабанах наших револьверов двадцать четыре патрона, и, по меньшей мере, половину из них вы получите, прежде чем вам удастся вынуть свои погремушки. Вы считаете нас новичками, но это не так. Если хотите убедиться, что я говорю правду, то мы не прочь предоставить вам доказательства на этот счет.
Он молниеносно выхватил оба револьвера; Длинный Дэви уже держал в руках свои, а когда Уолкер хотел схватить валявшееся на земле ружье, Джемми предостерег:
— Оставь флинт в покое! Дотронешься до него — получишь пулю. Таков закон прерий! Кто первым спустит курок — тот и победил!
Бродяги были настолько неосторожны, что даже не удосужились поднять из травы свои ружья. Но теперь они не отваживались наклониться за ними.
— Дьявольщина! — выругался Уолкер. — Вы ведете себя так, будто готовы сожрать нас!
— Нам это и в голову не приходило — слишком уж вы неаппетитны. Мы и знать о вас не хотим! Скажите только, что вам сделал этот индеец?
— Разве это ваше дело?
— Да. Вы нападаете на него без всякой причины, и теперь любой белый в опасности — он может попасть под месть его соплеменников. Итак, почему вы взяли его в плен?
— Потому что нам так захотелось. Он — красный мерзавец, и этого достаточно. Больше от меня вы ничего не услышите. Вы не судья нам, а мы не нашкодившие мальчишки, обязанные давать объяснения своим поступкам.
— Такого ответа нам вполне достаточно. Теперь ясно, что этот человек ничем вам не угрожал. Было бы нелишним мне самому его расспросить.
