— Ты действительно не должен этого делать. Я вроде как хочу побыть одна, — лгу я. Я совсем не хочу быть одна. Теперь, когда Мэллори ушла, квартира кажется такой пустой. Мы были вдвоём ещё с колледжа, но теперь она проводит ночи на несколько этажей выше, с Майлзом, и я не предвижу, что она вернется. Он не выпустит её из той квартиры. Я привыкла, что рядом кто-то есть. Наверное, держаться за неё было более чем здорово, но когда ты проводишь годы в одиночестве, а потом испытываешь радость от того, что у тебя есть кто-то так близко, трудно его отпустить. Она — всё, что у меня когда-либо было.
Тишина в квартире сводит меня с ума. Стены как будто закрываются.
Капитан обнимает моё лицо, его большой палец терется о мою челюсть, и я наклоняю голову на его касание. Я не хочу, чтобы он оставался, потому что он думает, что это правильно. Я хочу, чтобы он остался, потому что он этого хочет.
— Ты можешь впустить меня, или я буду стоять в этом коридоре всю ночь.
— Ты будешь стоять здесь всю ночь?
— Я бы, наверное, вломился в какой-нибудь момент, — признаётся он. — Пока я не подумаю, что ты действительно в порядке, а не просто пичкаешь стандартными фразами.
Его признание затрагивает моё сердце, потому что я не думаю, что со мной когда-нибудь будет всё в порядке. Я не говорю ему этого. Вместо этого, я приглашаю его войти. Он запирает за нами дверь, отпуская мою руку, и я вижу, как он выдыхает. Облегчение чётко видно на его лице.
— Не думал, что я тебя впущу? — Спрашиваю через плечо, когда иду на кухню. Я открываю морозилку и вытаскиваю бутылку водки. Хватаю стакан и наливаю себе выпивку, опрокидываю, а потом наливаю себе ещё.
— Я никогда не знаю, что ты собираешься делать. — Капитан снимает пиджак, бросает его на спинку дивана, когда закатывает рукава, раскрывая все те татуировки, которые я люблю. Я могла бы закрыть глаза и идеально их проследить.
— Это, должно быть, сводит тебя с ума. — Я возвращаюсь к дивану и сажусь. Я снимаю обувь, и это движение заставляет разрез моего платья открыться. Я смотрю вверх, чтобы увидеть взгляд Капитана на моих бедрах, прежде чем он быстро перемещается к моему лицу. Всегда джентльмен. До сегодняшнего вечера, когда я поцеловала его. Или он поцеловал меня? В тот момент было трудно понять. Я не могла сказать, с чего он начал, и я закончила. Я никогда не чувствовала себя такой связанной с кем-то, и мне было интересно, был ли секс таким.
— Нет, я просто всегда размышляю, какую Пейдж я получу. — Он подходит, чтобы сесть на другом конце дивана. Я разочарована, что он не садится рядом со мной. Прямо сейчас мне не помешало бы больше его прикосновений. Но разочарование превращается в удовольствие, когда он тянет мои ноги к себе на колени и растирает их. Боль от каблуков, которые я носила весь вечер, исчезает по мере того, как его большие руки захватывают мои ноги.
Я делаю ещё один глоток водки, наслаждаясь массажем. Я лежу и позволяю ему растирать меня, и на нас обрушивается комфортная тишина. Я выпиваю оставшийся алкоголь и ставлю пустой стакан на соседний со мной стол. Только с этим небольшим количеством водки я чувствую, как во мне течёт тепло. Оно расслабляет меня и помогает забыть.
Я хочу забыть о встрече с отцом. Забыть, как легко я застыла, когда была рядом с ним. Это только сильнее показывает мне, насколько я не готова его видеть. Как я могу отомстить человеку, которому не могу сказать и двух слов?
— Сколько же меня там? — Я дразнюсь, пытаясь пролить свет на слова Райана.
— Та, кем ты притворяешься, и та, кем ты на самом деле являешься.
Я откидываюсь назад, складываю руки над грудью. Его слова тонут. Интересно, все так легко меня видят насквозь? Может, это водка, а может, я хочу знать, но я игнорирую его слова и иду на что-то другое.
— Ты думаешь, что хочешь меня. — Это не вопрос, потому что я уже знаю ответ. Поцелуй, которым мы поделились, сказал всё.
— Думаю? — Его пальцы углубляются в мою ногу, заставляя меня стонать от удовольствия. Его руки неподвижны на секунду, и я смотрю на его лицо. Он делает глубокий вдох, как будто пытается взять себя в руки, прежде чем вернуться к массажу. Господи, он хорош в этом.
Я хочу рассказать ему все причины, по которым у нас никогда бы не получилось. Что он слишком хорош для меня. Что во мне слишком много от отца. Я чувствую это. Откуда ещё у меня эти темные мысли? Какая девушка хочет убить собственного отца? Какая девушка стоит и смотрит, как умирает её мать?
Он бы никогда этого не сделал. Капитан бы спас. Может, он мог бы спасти меня. Теплое жужжание алкоголя толкает меня. Я соскальзываю с его колен, а он неохотно отпускает мои ноги. Я начинаю ползти к нему. Он не двигается, пока я прокладываю свой путь к нему на колени. Я прижимаю свое лицо к его шее, вдыхаю его запах розового дерева, и его руки обхватывают меня. Просто обнимают меня. Я не могу вспомнить, чтобы кто-то делал это, даже моя собственная мать…
— Ты знал, что я всё помню? — Я рассказываю ему секрет, который знают обо мне несколько человек.
— Что ты имеешь в виду под всем? — Его рука на моей спине движется медленными кругами. Это ленивый ритм, который заставляет мои глаза закрываться, и я растворяюсь в нем.
— Всё. — Я чувствую, как он делает паузу, пока он не начинает снова растирать. — В первый раз, когда я тебя увидела, на тебе были темно-синие брюки, белая рубашка на пуговицах. Твой галстук давно пропал, а две верхние пуговицы были расстегнуты. Когда ты поворачивался определенным образом, эти твои проклятые мышцы сгибались и напрягались под рубашкой. Я мельком видела татуировки, пытаясь заглянуть тебе в рукава. Я провела так много ночей, гадая, как они выглядят после того первого дня. Как они будут прослеживаться на твоих руках. — Мои пальцы сейчас обводят их по правой руке. Мне не нужно смотреть, чтобы понять, что я обхожу их безупречно. Я держу глаза закрытыми, лицо зарыто в его шею, вдыхаю его. Я хочу чувствовать его запах вечно. Это как-то утешает.
— Потребовалось время, чтобы увидеть их все, но мне нужен был только один взгляд. Теперь я всегда буду знать их точный рисунок. Иногда поздно ночью я отслеживаю их на своей собственной руке.
— Пейдж. — Он мягко произносит моё имя, но оно вибрирует сквозь его тело, проникая в моё, заставляя меня улыбаться. Я прикасаюсь носом к его шее, а затем мягко целую. Он опять успокаивается. Мне нравится, как я могу сделать это с ним одним маленьким прикосновением.
Я чувствую, что это придает мне сил, и после того, что случилось сегодня вечером, я наслаждаюсь этим. Я чувствовала себя такой бессильной перед отцом. Я думала, что после всех этих лет я была лучше подготовлена. Больше не такая напуганная маленькая девочка.
— Это одна из хороших вещей в том, чтобы помнить обо всем, — говорю я ему, поцеловав ещё раз в шею. — Плохо то, что иногда ты хочешь забыть то, что видела, но время не может уменьшить боль, потому что ты продолжаешь видеть это. Память никогда не меркнет.
— О, котёнок. — Он сильно сжимает меня, как будто пытается убрать некоторые из этих плохих вещей. Интересно, знает ли он, что делает. Если бы он не пришел сюда сегодня вечером, я бы, наверное, лежала в своей постели, проигрывая воспоминания после того, как вспомнила то, чего не хотела. Но сейчас всё, о чем я могу думать, это о его руках, обёрнутых вокруг меня. Запах его вторгающегося в меня. И этот его небольшой вкус у меня на губах.
Потом, без предупреждения, он поднимается со мной на руках и несет меня вниз по коридору в мою комнату. Он ставит меня на ноги рядом с моей кроватью, а потом расстегивает свою рубашку. Я не могу не смотреть, как каждая пуговица выскакивает, раскрывая больше его кожи. Его широкая, твердая грудь приходит в поле зрения, и я могу только смотреть, ошеломлённая совершенством. Когда я застываю на месте, он подбирается к моему платью, расстегивая его сбоку, и легко снимает его через голову. Не отрывая глаз от моего лица, он роняет его на пол и снимает собственную рубашку, а затем надевает её на меня. Он прикрывает моё обнаженное тело и застёгивает все пуговицы, в то время как я смотрю, как он заботится обо мне.
