зеленые. Я не решался взглянуть.
— Ну, ты…
На этом мой словарный запас иссяк.
— В чем дело, Фред?
Что я должен был ответить? Мне хотелось сказать ей что-нибудь хорошее, чтобы она поняла: я это сделал не нарочно. То, что случилось вчера, — недоразумение. Я готов был сказать все что угодно, лишь бы она улыбнулась.
— Могу раздобыть елку по сходной цене, — вдруг выпалил я.
Эльза нахмурилась. Мне показалось, что она сейчас уложит меня на обе лопатки прямо здесь, в коридоре, у стеклянного шкафа со скелетом.
— Спасибо, у нас уже есть. А почему ты все-таки сделал это вчера? Именно ты. Хотел меня подставить? Я тебе так противна? Или другое что? Может, объяснишь?
Именно этого я сделать и не мог.
— Потому что, — начал я, — потому что… Ах, да так, пустяки…
У меня запылали щеки, такое от нее исходило жаркое излучение. Я отправился в туалет и долго стоял там, обливая лицо ледяной водой.
Вряд ли я заслужил медаль за храбрость.
На большой перемене мы с Оскаром отправились в магазин за черной изолентой. Он хотел обмотать хоккейную клюшку.
Приятно было хоть ненадолго выскочить из школы.
— Черт, каким слабаком и трусом бываешь порой, — вырвалось у меня.
Я так выругался, потому что поблизости не было взрослых. А еще потому, что кругом была война, почти во всей Европе.
— Ты что-то задумал?
— Нет. Просто надо тренировать силу воли и не дрейфить.
— Да, — поддержал Оскар, — чтобы защитить нашу честь.
— Вот именно!
Мы подошли к стеклянному шкафу со скелетом. Иногда его доставали оттуда, чтобы мы рассмотрели замысловатые костяшки пальцев, повертели вихлявшиеся кости рук и пересчитали позвонки. Но чаще всего скелет был закрыт в шкафу и таращился оттуда на всех проходящих пустыми глазницами. Ключ от дверцы был спрятан на шкафу. Ученикам не полагалось это знать. Но мы знали.
— Если я заберусь тебе на плечи, то достану, — прикинул я.
— Давай, — согласился Оскар и нагнулся.
Мы достали ключ и открыли стеклянную дверцу. Скелет улыбался, словно предвидел, что его ждут необыкновенные приключения.
Оскар достал из кармана моток изоленты и откусил подходящий по размеру кусочек. Мы приклеили его под дырой, где когда-то был нос. Здорово! Скелет стал похож на того одержимого войной идиота со смехотворными усиками.
У нас получился фюрер-скелет, над ним можно было вволю поиздеваться.
— По крайней мере, он теперь не выглядит таким бравым, — отметил Оскар.
— Верно, пусть стоит тут безмозглый и дохлый у всех на виду. Но лучше его все-таки запереть.
Мы закрыли дверцу. Но не вернули ключ на шкаф, а спрятали его в надежном месте — в кармане моих брюк, где уже лежал флакончик с духами. Теперь сдернуть усы можно было, только разбив стекло.
— Интересно, что они скажут, когда увидят? — Оскар повернулся ко мне.
— Да пусть говорят все что угодно. Мы свое дело сделали.
Мы скрылись в туалете, оставив дверь приоткрытой, и вскоре увидели, что у шкафа собралась толпа. Все смеялись, показывая пальцем на скелет. На это мы и рассчитывали.
Занятия в школе в тот день заканчивались раньше, это был предпоследний учебный день перед каникулами. Шел последний урок. Учительница предложила нам порисовать кто что хочет. Но я вместо этого написал письмо Эльзе. И капнул на бумагу из душистого флакончика.
Прости. Ты все не так поняла.
Ты мне не не нравишься.
Как раз наоборот.
Надеюсь, ты любишь коров.
Я не подписал письмо. Она и так должна была догадаться.
Когда я уже складывал письмо, в коридоре послышались шаги директора. Только он один так стучал каблуками, будто маршировал под оркестр. У нашего класса шаги стихли. Директор распахнул дверь и вошел. Молча. Не сказал: «Здравствуйте, дети! Как успехи сегодня?» Просто стоял, переводя взгляд с одного ученика на другого. И наконец прервал тишину:
— Кто это сделал?
— Сделал что? — спросила учительница.
— Совершил вредительство, — сказал он сурово. — Кто-то посмел наклеить усы на скелет.
Учительница посмотрела на его сжатые кулаки, на выдвигающийся вперед, словно ящик письменного стола, подбородок.
— Но ведь в этом нет ничего страшного, — возразила она.
— Я так не считаю. Я считаю, что это глупая демонстрация протеста против другого государства. И я хочу выяснить, кто это сделал.
Я оглянулся на Эльзу, чтобы набраться храбрости:
— Это я, — сказал я.
— Что? — удивилась учительница.
— Да, это я сделал, — произнес я
