размерами десять на пятнадцать и прилепил их над лобовым стеклом. На рисунках изображались гримасы, стилизованные под мультяшного подростка из комиксов: вот сосредоточенная до невозможности физиономия; вот сияющая от радости улыбка; а вот задумчиво приподнятая бровь.
— Это зачем? — тут же поинтересовался Иван, вглядываясь в картинки.
— Это очень важные эталоны, — ответил пилот и состроил радостную мордаху в точности как на бумажке.
Петрович замахнулся, словно хотел дать подзатыльник этому клоуну, но передумал.
— Давай стартуй. Только самый малых ход.
— Есть, самый малый! — бодро отрапортовал пилот, пощёлкал тумблерами, которые никто в здравом уме не поменяет на новомодные голограммы или сенсоры, и положил руки в белых перчатках на штурвал.
А в следующий миг всех вдавило в кресла.
— Падла! — завопил Петрович, потому как двигатели вышли на форсаж сразу, без медленного повышения тяги.
Только через три секунды ускорение немного снизилось.
— Ты нас угробишь, дебил бракованный!
— Всё пучком и в пределах погрешности! — радостно вскинув руки, закричал Женёк.
— Мы чуть сознание не потеряли!
— Не-е-е-е! У меня датчик стоит. Как только кровь из-за силы тяжести не доходит до процессора, тот начинает греться. У людей как раз в это время наступает гипоксия, и они гаснут, как старые лампочки.
— Свят-свят-свят, — пробормотал Потёмкин и перекрестился. — Думал, меня уже ничем не напугать, ан нет, есть ещё способы.
— Топи до упора! — заорал Иван, глядя, как с пути «Синей птицы» спешно убирались автоматические орбитальные буксиры и дерижопли частных таксистов.
— Есть, до упора!
— Поворачивай! — вопил Михаил, выпучив глаза на быстро приближающийся прямо по курсу сухогруз, тяжёлый, словно астероид.
«Птица» не вышла из форсажа, но сработали манёвренные движки, развернув ось корабля под углом к прежней траектории. Если звездолёты умеют дрифтовать, то это было именно оно. Для полной картинки не хватало ударной волны разорванного вакуума и оставшегося за кормой инверсионного в нём же следа, как это рисуют в дешёвых киношках.
— Падла! — надрывал глотку капитан,
— Камикадзе долбаный! — вторил ему Михаил.
Сухогруз приближался всё быстрее.
Он промелькнул под брюхом у «Птицы», причём два звездолёта разминулись всего в ста метрах друг от друга на скорости в полторы тысячи метров в секунду. Если бы врезались, оба рассыпались на молекулы, но поток ионов, вырывающихся из ускорителей маршевых двигателей, и так наверняка погнул какую-нибудь антенну на сухогрузе.
Петрович, предвидевший сей неприятный нюанс, аж поморщился, как от боли.
А затем движки вырубились, отчего ускорение пропало, и корабль перешёл к прямолинейному движению по инерции, но экипаж продолжал таращиться в лобовое стекло, не решаясь нарушить тишину.
Тем временем пилот вытащил из кармана ещё один рисунок, где изображалась физиономия чопорного сноба, приклеил рядом с остальными и начал вещать:
— «Синяя птица» вышла в исходящий прыжковый сектор в штатном режиме.
Он улыбнулся и нежно провёл ладоням по приборной панели.
— Я уже влюбился в эту малышку. Чую, мы с ней ещё позажигаем.
— Не, княже, я с этим психом никуда не полечу, мне одного психа хватит, — страдальчески протянул капитан и многозначительно глянул на Ивана, мол, вот он, второй сумасшедший. — У меня чуть инфаркт не случился.
— У меня тоже, — пробасил Потёмкин и снова перекрестился. Вообще, было забавно смотреть, как здоровенный киборг закатывает глаза и бубнит молитву.
Иван сделал глубокий вдох, переводя дух после экстремального манёвра, и поискал глазами Нульку. Богинька нашлась в самом уголке, словно стеснялась присутствовать, как ребёнок, который боится чужих дяденек. Но княжич понимал, что дело не в этом, но что придумать, не знал. А придумать надо обязательно, ведь если сердце корабля войдёт в штопор депрессии, будет вообще туго.
— Нулечка, ты готова? — ласково спросил парень.
— А? Что? Да, наверное, — пролепетала корабельная фея и опустила глаза.
— Миша, фокусатор с концентратором готовы?
Навигатор с небольшой заминкой дотянулся до вспомогательного экрана, полистал служебные меню, что-то ввёл, а потом кивнул.
— Жнёк, — сократив имя пилота, позвал Иван, — сориентируй «Синюю птицу». Нулька, старт по моей команде.
Корабль дрогнул, пол под ногами качнулся, а по обшивке прокатился прерывистый гул. Спрыснутая звёздами пустота сперва повернулась вокруг оси звездолёта, а затем плавно ушла вверх.
— Готово! — прокричал пилот.
— Даю добро на гиперпрыжок. На счёт три. Один! Два! Три!
Ничего не произошло. Ни вспышки, ни смены пейзажа за лобовым стеклом.
И весь экипаж дружно повернулся к богиньке, которая стояла в уголочке, обхватив себя руками и понуро потупив взгляд.
— Нулечка, что случилось⁈ — осторожно спросил Иван, зато Петрович взорвался тирадой:
— Инквизитора на тебя не хватает! Мы будем прыгать, или нет⁈
— Извините, задумалась. Давайте ещё раз, — тихо ответила корабельная фея.
Княжич вздохнул и заново начал счёт. Под выкрик «три!» мир потонул в белом мареве. Казалось, сам мозг получил засветку, как глаза, в которые ударил дальний свет от фар флаера, мчащегося во встречном ночном потоке.
— Что-то жестковато прыгнули, — пролепетал навигатора и начал тереть виски.
— Мы отклонились от точки выхода больше чем на двадцать процентов, — тут же отчитался пилот.
— Косячишь, — пробурчал капитан в сторону Нульки.
— А как вы с ней летаете? — разведя руки, возмутился Жнёк. — Погрешность вааще недопустимая.
А Иван глядел на понурую богиньку, которая с каждым брошенным в неё словом горбилась всё больше и больше. Будто не слова ронялись, а швырялись камни и тухлые овощи. И девушку было жалко.
Нулька всхлипнула и закрыла лицо ладонями.
— Соберись, — снова прорычал Петрович.
И тут Иван не выдержал.
— Хватит!
Капитан приготовился возмутиться, мол, он здесь главный, всех их прижать надо, но столкнулся с очень серьёзным взглядом княжича. Безмолвная дуэль длилась всего несколько секунд, но юный князь-инквизитор вышел из неё победителем. Не резон с ним ссориться.
— Ай, делай что хочешь, я уже понял, что моё мнение здесь ничего не стоит! — недовольно взмахнул Петрович рукой.
А Иван положил ладонь на плечо пилота и подался вперёд. Пальцы чуть ли не хруста стиснули полимерную тушку.
— Ещё раз что-то вякнешь в сторону Нульки без моего разрешения, выкину с корабля. Будешь до ближайшей планеты добираться вплавь по вакууму. Хочешь, брасом, хочешь по-собачьи. Ты меня понял?
— Да как, если… — попытался возмущаться автопилот, но пальцы Ивана стиснулись ещё сильнее.
— Больно! — закричал Женёк,
