Подавляя раздражение, Айрис, как всегда, терпеливо объяснила матери, что никуда не собирается ехать, так как только что вернулась из универсама. Она решила, что больному человеку нелишне напомнить о блокноте и ручке у телефона.
– Мама! Постарайся сосредоточиться! – громко произнесла дочь, глядя, как Люцилла бесцельно слоняется по холлу, проводя рукой по цветам, картинам и мебели. – У меня куча заказов на пудинги. Я закрываюсь на кухне и выйду, только когда подойдет время ехать за Эш в школу. В кухне я не услышу звонков, так что прошу тебя, следи за телефоном и принимай все заказы. Особое внимание возможным постояльцам. Главное, слушай внимательно и правильно запиши их фамилии и на какой срок они захотят у нас остановиться. Хорошо?
– Напрасно беспокоишься, милая. – Люцилла обиженно посмотрела на дочь. – Ты же знаешь, я всегда рада твоим друзьям.
Айрис закрыла глаза и мысленно сосчитала до десяти.
Она очень любила мать, но общение с ней и в самом деле требовало адского терпения. Семилетняя Эш соображала гораздо быстрее своей совсем еще не старой бабушки. Люцилла Динмор просто была не способна понять – во всяком случае, такое впечатление она производила, – что происходит в окружающем ее реальном мире. Она как будто намеренно пропускала мимо ушей слова дочери о том, что семья испытывает жестокую нужду и что именно поэтому следует аккуратно записывать имена всех потенциальных постояльцев.
Люцилла выросла в богатой семье. Затем вышла замуж за не менее обеспеченного человека, отца Айрис, который к тому же потакал всем ее капризам. Неудивительно, что она так и не смогла до конца осознать, насколько жизнь изменилась к худшему. Казалось бы, время, прошедшее после громкого скандала и газетной шумихи, сопровождавших крах мужа, должно было приучить человека к новым реалиям. Но она упорно отказывалась смотреть правде в глаза, продолжая жить в своем собственном, из прошлого сотканном мире. В ее сознании словно был воздвигнут невидимый барьер, охраняющий ее от негативной информации.
Когда стало очевидно, что денег катастрофически не хватает, Айрис впервые подумала о том, что придется брать в дом постояльцев. Мать пришла в ужас.
– Ты сошла с ума! – заявила она дочери, в изнеможении опускаясь в кресло. – Дожила! Родная дочь превращает собственный дом в пансион.
– Оставь, мама. Можно подумать, что наступает конец света, – раздраженно ответила молодая женщина.
Ей было жаль мать, но, сколько можно притворяться, что ничего не происходит и все хорошо, как прежде!
– После смерти Чарлза ничего не осталось, кроме больших долгов и этого особняка. Мы продали все, что могли. Эш быстро растет. Ей нужна одежда, игрушки и масса других вещей, которые я не в состоянии купить. Наш дом – единственная ценность, которая у нас осталась, поэтому я и решила пустить постояльцев. Если у тебя есть более подходящий вариант выхода из нашей трудной ситуации, я готова тебя выслушать, – устало закончила Айрис.
Но Люцилла, конечно, не могла предложить ничего путного. Когда при ней заходила речь о, как она выражалась, «неприличных финансовых сторонах» бизнеса дочери, мать благоразумно замолкала, прячась за высоким спасительным забором своего мирка. В то же время, когда в доме появились постояльцы, она начала вести себя как радушная хозяйка по отношению к желанным гостям и требовала от Айрис того же. Очевидно, в такие моменты Люцилла уходила в прошлое – а может, никогда его и не покидала – и начинала играть привычную для нее роль владелицы большого и богатого дома. В определенном смысле ее не наигранное умение светски общаться оказалось полезным, подумала Айрис.
Но теперь и этот нелегкий этап их жизни завершался. Дочь чувствовала себя виноватой, что до сих пор не нашла в себе силы сказать матери о предстоящей продаже Холла. Айрис корила себя за трусость, но она панически боялась истерики, которая неотвратимо последует за подобным сообщением.
А, будь что будет, – уговаривала она себя. Чем скорее скажет матери о продаже дома, тем лучше.
Отвлечься от тяжелых мыслей помогала, как всегда, работа. Руки привычно делали свое дело. Так, большой сливовый пудинг готов. Теперь надо его пропитать коньяком. И молодого Бартона следует поскорее выбросить из головы. В конце концов, никто, кроме них двоих, не знает, что произошло восемь лет назад. Этот эпизод жизни должен навеки остаться в прошлом.
Весь день и на следующее утро Айрис уговаривала себя поступить так, как она решила. Наконец к ней вернулось привычное равновесие и способность здраво мыслить. Она хлопотала на кухне, стараясь выполнить все рождественские заказы на домашние пудинги, бисквиты и пирожки. Весь стол был заставлен формами с тестом. Работа кипела. На раздумья времени не оставалось. Айрис сделала перерыв, когда наступил срок отправляться, чтобы забрать из школы Эшлинг и ее подружку Руфь, дочку Джун.
Съездила. Забрала. Вернулась. Снова за работу. Она обрадовалась, услышав, что девочки решили обосноваться в мансарде и поковыряться в старых вещах Люциллы. Эш хлебом не корми, дай только примерить старые платья бабушки. Значит, подружки на какое-то время заняты, и можно полностью сосредоточиться на работе в кухне.
Айрис была так погружена в привычные дела, что не сразу услышала перезвон старых колокольчиков, висевших на стене прямо над ее головой.
Наконец настойчивый звонок обратил на себя ее внимание. Кто-то стоит у парадной двери. Это не Джун, сразу подумала Айрис. Та уехала в соседний город за покупками и вернется не раньше чем через час. Кто же тогда? Колокольчики продолжали свой перезвон.
– Иду, иду, – прокричала на ходу Айрис, не потрудившись снять свой рабочий фартук.
Она быстро прошла по темному коридору, затем по каменному полу просторного холла и направилась к массивной дубовой двери. Кто-то, стоящий со стороны улицы, не выдержав, начал барабанить в дверь.
– Простите, что заставила вас... – проговорила молодая хозяйка, поворачивая запор, и тот час осеклась. Она почувствовала слабость в коленях и в поисках опоры судорожно схватилась за бронзовую ручку двери. Лицо покрылось мертвенной бледностью. Молодая женщина не верила собственным глазам. На пороге дома рядом с агентом по недвижимости господином Рейсом высилась крепкая фигура Филиппа Бартона.
В огороде, примыкавшем к кухне, гулял сильный, ледяной ветер. Стараясь не обращать внимания на его резкие порывы, Айрис изо всех сил пыталась воткнуть вилы в подмерзшую землю. Она выращивала фрукты и овощи в своем саду из соображений экономии. Это было, несомненно, хорошим подспорьем для тощего бюджета семьи. Хотя нельзя сказать, что ей доставляло большое удовольствие извлекать в разгар зимы из твердой как камень земли лук-порей и пастернак.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
