Тут я осмелилась перебить, сказав, что о нём даже и не думала. Единственный факультет, который меня всегда привлекал — исторический. Помимо него и 'дамского' искусствоведения, в Королевском Университете был ещё военный (туда шли сыновья высших офицеров и молодые честолюбивые дворяне, мечтающие о славе великих полководцев), самый престижный — дипломатический, на котором обучался сам принц, и наконец, магический. Ну, туда, право, было бы совсем глупо соваться. Потенциальных магов у нас в стране, если верить статистике, где‑то один на десять тысяч. Наличие задатков магического дара проверялось проще простого: если ты сможешь зажечь между пальцев хотя бы крошечный огонёк, значит, стоит искать профессионального мага и учиться развивать свои способности дальше. А если нет — не обессудь. Будь ты хоть отпрыском самого что ни на есть магического рода (если верить книгам, у нас таких три), но без 'искорки' возиться с тобой никто не будет. Потому что любые знания можно развить практически с нуля, но только не эти. Дар или есть, или нет, третьего не дано. У меня он точно отсутствует: в детстве неоднократно 'щёлкала', и всё без толку. Ну и что? Вон в монаршей семье тоже нет магически одарённых, и не было никогда. Они по этому поводу явно не переживали, учились себе на военных и дипломатов, а самые выдающиеся и сильные маги состояли у них на службе. Платили им правда… ой — ёй. Даже если слухи наполовину преувеличены, всё равно сумма выходит запредельная.
Сама я никогда не мечтала о больших деньгах. Да и вообще почти не мечтала, смысл? Тётя всегда шутила, что для своего возраста я на редкость здравомыслящая особа. И это только к лучшему. Пусть хорошенькие дурочки зачитываются слезливыми любовными романами и целуют на ночь вырезанный из газеты портрет Дэлля. А такие как я должны заботиться о себе сами, не уповая на всякие малореальные счастливые случаи. Но даже я, не привыкшая питать напрасных иллюзий, иногда перед сном позволяла своему воображению покинуть твёрдую землю и ненадолго полетать среди облаков. В облаках, вопреки моему желанию, жили мечты. Зыбкие, хрупкие воздушные замки обречённой на одиночество девушки. В них был уютный дом, шумные и такие замечательные дети, и муж, который спешил с работы туда, где его всегда с нетерпением ждали. Образ этого самого мужа был до невозможности расплывчатым… Зато ярким и подробным — до самой последней мелочи — представлялось мне место моей идеальной работы. Конечно же, это была библиотека. И не такая как наша, а огромная — преогромная, на тысячи тысяч книг, с высоченными потолками и старыми скрипучими шкафами. И в каждом из них, в строгом порядке — книги, книги, книги… Я сижу за конторкой, в тёмном закрытом платье и почему‑то в очках (для солидности, что ли? но этот атрибут присутствовал всегда), и окидываю зорким взглядом свои владения. Чтобы господа читатели, особенно легкомысленные школяры, не вздумали обращаться с моими сокровищами без должного почтения: брали только чистыми руками, страницы не загибали и не мяли, и тем более не пытались их изрисовать или вырвать. Представляя это, я даже в мечтах начинала звереть. Но всё было тихо и чинно, и тогда я снова опускала глаза и продолжала читать, ведь теперь я могла взять абсолютно любую книгу. Сколько бы их ни было во всей громадной библиотеке — они все мои! И когда‑нибудь обязательно будут мною прочитаны. Осознание этого каждый раз наполняло меня таким безграничным счастьем, с которым, кажется, не смогла бы соперничать любовь даже самого лучшего на свете мужчины. Хотя бы потому, что его, скорее всего, просто не существует — для такой, как я. А книги — они намного ближе. Интересней, полезней, приятней… Так что между ними и мифическим мужем я всегда выберу первое. Правда, в реальности никто меня об этом не спросит…
— Так вы хотите стать историком?! Прекрасно, прекрасно! — обрадовался и явно расслабился мэтр Дукакис.
С чего он вообще решил, что я хочу на эти 'изящные искусства'? Дура я, что ли? В смысле, учатся на этом факультете вовсе не дуры, а исключительно высокородные дворянки, родители которых озаботились дать своим дочерям не обычное домашнее, а самое лучшее образование. Насколько я знаю, там обучали пению, игре на нескольких музыкальных инструментах, естественно, танцам, живописи — у кого была к этому склонность, и чему‑то вроде изящного рукоделия. Уж явно имеется в виду вышивка золотыми нитками, а не банальная штопка чулок… Из полезных предметов там были разве что иностранные языки, а остальное — чур меня, чур. Представив на секунду, что я всё же смогла туда поступить (с учётом того, что играть я умею только на дудочке — свистелке), я тотчас представила и то, с каким наслаждением эти самые высокородные аристократки рвут 'безобразие' на клочки и выбрасывают вон — только за то, что 'оно' посмело помыслить себя ровней им, таким возвышенным и прекрасным. Повторяю, я не такая дура.
— Вообще‑то я хочу стать библиотекарем, но так далеко пока не загадываю, — улыбнулась я. — Насколько я слышала, на историческом факультете учатся те, кто не смог поступить на более престижные или пока не определился, чем хочет заниматься в дальнейшей жизни. И контингент там, как бы это сказать, попроще.
— Именно! Я сам вам хотел посоветовать поступать именно туда! Дворян там учится от силы половина, к тому же есть люди, схожие с вами по духу.
— Это какие же?
— Которые искренне тянутся к знаниям. Так что, уверен, именно на историческом вам будет комфортнее всего. Конечно, проводятся и общие для всех факультетов занятия, но нечасто. Если вы подружитесь с однокурсниками, они не дадут вас в обиду. Это всегда так — за своих горой.
— Хорошо бы! — воодушевилась я. — А когда можно будет попытать счастья?
— Да хоть сегодня. Сколько времени тебе нужно на подготовку?
— Нисколько. Думаю, чем раньше я это сделаю, тем меньше буду волноваться. Всё равно всё на свете знать невозможно…
— Совершенно верно. Я заранее предупредил коллег, чтобы они нашли немного времени для спасительницы принца… и не надо закатывать глаза. И, если оповещу их, уверен, комиссия сможет собраться уже сегодня.
— Было бы замечательно! Мэтр Олав, вы сказали 'коллеги' — значит, вы и сам преподаёте в Университете?
— Сейчас уже редко, — отмахнулся он. — А до этого одно время даже деканом магфакультета был. Так что смотри, если будут обижать, грози мной — заступлюсь.
Я невольно улыбнулась.
— Вы так говорите, как будто я уже поступила.
— А я в этом почти не сомневаюсь!
— Почему? Или… его величество давал по этому поводу какие‑то особые распоряжения?
