– Мы с ним как-то беседовали.
– Вот видишь, тебя уже на психов тянет.
– Не такой он и псих, каким пытается себя выставить. К тому же глянь, что он мне подарил, – Костик вытащил изпод дивана табличку: «ВЫХОДА НЕТ!».
– Ну и что?
– Не понимаешь?
– А что тут понимать, коль его нет.
– Это о выходе в тот мир.
– Тем более.
– Нет, ты не понимаешь.
– Так объясни, раз я такая дура.
– Эта табличка говорит, что выход есть!
– Может, конечно, я и не права, но на ней ясно написано: «ВЫХОДА НЕТ!».
– Да? Тогда объясни мне, зачем писать «ВЫХОДА НЕТ!», если его нет?
– По-твоему, такие таблички надо развешивать там, где выход есть? Ничего не скажешь, умнО.
– Ты не хочешь понять. Это как у Демьяна с «ПИВА НЕТ».
– Так он и вешает табличку, когда у него пива нет. Я еще ни разу не видела, чтобы эта табличка висела во время торговли пивом.
– Да, но он ее вешает потому, что у него как раз таки пиво есть почти всегда. Там же, где пива и не должно быть, никто такие таблички не вешает. На самом деле «ПИВА НЕТ», означает, что пива нет пока, нет сейчас, в данный момент времени, но оно обязательно будет немного позже. Так и тут. «ВЫХОДА НЕТ!» означает, что он есть, но только не здесь или не сейчас.
– И ты серьезно веришь, что тот мир есть на самом деле? Ты же видел его только с Экрана.
– Знаешь, невозможно выдумать что-то принципиально новое, чего вообще никогда не было, и нет. Даже самые невообразимые сновидения состоят из известных нам элементов. Так уж устроен наш мозг, и от этого, как говорится, никуда. К тому же, большинство из того, что мы знаем о нашем мире, мы знаем лишь потому, что так нам сказали те, кому мы привыкли доверять. Так что в этом отношении оба наших мира одинаково реальны.
– Да, но все, что нам говорят о реальности можно проверить, или почти все.
– Можно, но мы ведь этого не делаем.
Не найдя, что ответить, Женька красноречиво посмотрела на Костика.
– А если я найду тот мир, ты пойдешь со мной? – спросил он вдруг совершенно серьезно с какой-то еле уловимой грустинкой в голосе или во взгляде.
– Тебе же тысячу раз объясняли, что это всего лишь наша мечта. Высокие потолки, широкие стены…
– А трава, деревья, птицы?
– Обожествленные консервы.
– Ну, так пойдешь?
– Ты сначала найди.
– А если найду?
– Найди мне лучше платье и туфли на каблуках. Тогда точно все умрут от зависти, – сменила тему Женька.
– Я ей МИР предлагаю, а она только о платье и думает.
– Ты языком болтаешь без толку. Найди его сначала, а потом и приглашай. А пока… Принес бы лучше консервов.
Консервы были в больших пузатых банках. Мясо, овощи, соки, пиво, вода… Пиво тоже было баночным. Настоящим баночным пивом, как на экране. Это была их первая подобная находка, и они, отложив в сторону уже собранные вещи, соорудили из ящиков стол.
– Черт! Ведь сколько раз видел, как это делали на экране! – Михей, бородатый детина лет двадцати пяти, беспомощно вертел банку в руках.
– Может ее ножом? – предложил Степка, слегка косоглазый тощего вида юнец.
– Может тебя ножом? – огрызнулся Михей. – Открой лучше тушенку.
– Они за что-то дергают, – заметил спокойно Костик.
– Ага, вот кольцо… Твою мать! – брызнувшая пена залила Михея с ног до головы.
– Искусство требует жертв, – съязвил Степка.
– Растрясли же банку, – пояснил Костик.
– Сиди уже, умник.
– А я и так сижу. – Костик довольно ловко открыл жестяную крышку. – Ну, будем!
Они жадно присосались к банкам.
– Пиво, как пиво. Ничего особенного, – разочарованно произнес Степка.
– А ты чего хотел? Тут даже на банке написано: «пиво», – съязвил Михей, которого реплика и подстать ей выражение лица Степки заставили забыть про мокрые штаны.
Пустые банки полетели в угол.
– Еще? – предложил Костик.
– Да можно, – живо согласился Степка. Кому-кому, а ему дважды предлагать еще не приходилось. – Сигареты есть?
– Ящиков тридцать, – ответил Михей.
– Да нет, открытые.
– Угощайся, – этаким барским движением Михей положил пачку на стол.
«Интересно, сколько он репетировал, прежде чем научиться этим повадкам?» – подумал Костик.
– Каждый раз смотрю я на склады и думаю: откуда все это? – завел наиболее популярную и оттого давно уже всем опостылевшую бодягу Степка.
– Ну, говорят же… – скривился как от зубной боли Михей.
– У нас много что говорят, – перебил его Костик.
Версий было несколько. Первой и самой популярной была версия о Зодчих, которые вырыли все эти тоннели, наделали складов, поставили Экраны, но затем почему-то ушли по своим бесконечным ходам в бесконечной тверди. Кто они, и откуда взялись, не знал никто, но многие верили, что они вернутся и заберут всех к себе, в мир Экрана. Сторонники другой версии непосредственно отталкивались от Экрана. Они утверждали, что люди из того мира создали все эти укрытия на случай войны. Понатащили припасов, да и забыли, или погибли в очередной войне. Те же, кто выжил, так и остались жить в подземных тоннелях, а со временем забыли дорогу наверх. В память о прошлой жизни наверху они соорудили Экраны, транслирующие далекое прошлое – жизнь предков.
Не обошлось и без версии о ком-то очень могущественном, построившем все это и засунувшем их сюда с какой-то ведомой только ему целью. Версий было хоть отбавляй, на любой вкус.
– Да, говорят у нас много, – медленно, нараспев, произнес Степка, точно крестьянин Псковской Губернии из мира Экрана. Ему не хватало только шапки, которую при подобной фразе крестьяне почему-то обязательно сдвигали на затылок.
– А преподобный говорит, что это испытание. Господь поместил нас сюда, чтобы мы сами нашли путь к Свету и истине. А еще он говорил о кругах блаженства, которые есть в этих лабиринтах, но дорога лежит туда за семью печатями, тогда как дорога к Свету за семижды семью, – задумчиво произнес Костик.
– Он много чего болтает, – отмахнулся от этой темы Михей, которому давно уже надоело маниакальное устремление Костика «наверх», в мир экрана.
– Нашел, кому верить, – поддержал приятеля Степка.
– Дело в том, что он очень много знает. Только рассказывает все, как какой-то бред или шифр. Или испорченные письмена. Понять бы, что за всем этим бредом стоит.
– С катушек он скинулся, вот что стоит, – изрек Михей, открывая новую банку.
– Я узнавал. Раньше он был нормальным. Может, немного странным, а так в полном o’key. Потом он куда-то делся, а когда вернулся, был уже не в себе. И все нес про ангелов и Змея с горящим глазом. А еще он принес вот это, – Костик достал из кармана завернутую в кусок простыни табличку.
– Ну и что? – раздраженно спросил Михей. Степка окончательно выпал из разговора, уйдя в свои мысли.
– Ты где-нибудь такое видел?
– Нет.
– А он видел. И не такое видел. Я думаю, что он нашел выход.
– Ага, и свихнулся на радостях.
– Свихнуться можно от чего угодно, – возразил Костик. – Может, он совсем не от этого свихнулся.
– А может, от этого.
– По крайней мере, шансы равные.
– Постой… Что ты хочешь этим сказать?
– Преподобный говорит о Книге Пути среди царствия книг.
– Ну?
– Я нашел это царство книг, но мне нужна помощь.
– Что?
– Я знаю, где книги. Тысячи книг. Там должна быть карта.
– Знаешь, мне как-то и тут уютно, – сказал Михей.
– А если все это правда? Если есть круги с высокими потолками, многокомнатными домами, столами, ломящимися от яств?
– Хочешь сказать…
– Да. Не говоря уже о складах.
– Странно все это. Столько книг и все только о них. Все только о том Мире. Одна мифология, – чем дольше они с Костиком рылись в библиотеке, внимательно перебирая книгу за книгой, тем сильней это удивляло Женьку.
– А ты никогда не думала, что это мы, а не они мифология? – отреагировал Костик на ее слова. – О нас нет ни слова в книгах только потому, что мы не написали ни слова. Мы вообще ничего не создаем. Все, что мы делаем – это ищем уже готовенькое, паразитируя на чьем-то богатстве. А книги, как и все это, создано ими.
– Ага, и собрано здесь, чтобы ты их прочитал, стал умным и… Ну, в общем, придумал что-нибудь умное.
– Но почему вы все думаете, что все это для нас?
– А ты видел здесь кого-то еще?
– Мы так себя любим, что, не задумываясь, ставим в центр вселенной, заставляя все вокруг вертеться ради нас. Зодчие, господьбог с его трагедией и интригами, все эти великие и могучие только и делали, что ломали голову над тем, как сделать из нас нечто стоящее, или нет, как привести нас в рай к молочным берегам и бананам на деревьях. И ни одной гниде не пришло в голову, что нас просто нет. О нас никто никогда не думал. Мы здесь – досадная случайность. Кое-кто сделал припасы на случай голода или иных катаклизмов, а мы просто-напросто расхищаем это, как крысы. Нас не должно быть ни здесь, ни где-нибудь еще в этих бесконечных тоннелях. И вот когда они придут за своим пивом и сигаретами, а вместо богатства обнаружат нас…
