Ариша не знает, когда. Давно. Роберт встряхнулся, отгоняя сон, и стал спрашивать: долго ли шли лесом, да чем кормили детей? Но вот странность какая: что с бобылихой лет сто назад было, Ариша вроде бы в подробностях помнит, а когда и как добрались они сюда, - рассказать толком не может. А встретила их сама бобылиха. "Маленькая старушонка", - подумал Роберт.
- И ничего не махонькая. Очень рослая, а по возрасту не сказать, что молодая, а лет сорок. Румянец во всю щеку, а голосище, что у Соловья-Разбойника. По плечам белки скачут, два пса при ней и коровенка есть. Нас приютила, а сама в болота ушла. И дети видели: по болоту, как посуху, ногами стрижет, а навстречу ей болотный человек дует.
- Врут дети, фантазируют.
- Может, и врут. А уйти - ушла. Ключи нам оставила, мужикам - ружьишко, детям - дудку. Болотную тропу показала. Если уж очень прижмет, говорит, пойдете по одному. А уж выведет - не выведет, не знаю. Двое наших уже ушли.
Роберт совсем Аришу не узнавал. Она всегда старалась думать вперед, предусматривать возможное и невозможное. А тут поселилась невесть где, сказки рассказывает и на болотную тропу уповает.
Лапша остыла, но он просил не греть, так и хлебал холодную. Слушал, как пересвистываются мужики, обходя дом и подворье, да гремят посудой их жены. Дети бормотали свое про независимость генотипа и святость данного Богом уродства. Так и засыпали один за другим. Роберт примостился на полу и слышал в полусне, как через него переступали чьи-то ноги, кто-то впотьмах брякал ложкой о миску. Засыпая, все слышал: "Генотип свое возьмет. Генотип себя покажет. Без генотипа я человек, что ль? Полчеловека".
"Соображают", - подумал Роберт. Но встать было лень. Он призвал Господа, и кто-то укрыл его, то ли Терентий, то ли болотный человек, то ли Гришка Качалава. Уснул.
Ночью налетел ветер. Дом стонал и жаловался, связанное веревками крыльцо отходило и пело, крышу, казалось, сорвет. Но устоял. И наступило утро.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
