– А то без нее я чувствую себя совсем раздетой, – объяснила Фуонг.
Разнообразие
Мелодия предложила мне слегка разнообразить наши интимные отношения. Я очень боялся потерять ее и потому согласился. И теперь все ночи напролет я провожу в одиночестве на диване, в то время как моя девушка на нашей кровати развлекает своих новых друзей и подруг различными садомазохистскими штучками, эротическими игрушками и стриптизом. Иногда она интересуется, нравится ли мне наш новый подход к любви и жизни, и я отвечаю ей, что да, очень нравится. Правда, иногда, если из спальни, где Мелодия занимается сексом с двумя партнерами, доносятся страстные стоны, я всей душой мечтаю о том, чтобы наша жизнь снова стала хоть немного похожа на прежнюю.
Разрыв
Бадр-аль-Будур сказала, что уходит от меня. Сама мысль о том, что наш идеальный роман может вдруг ни с того ни с сего закончиться, была так нелепа, что я начал хохотать.
– Ну ты даешь! – еле выговорил я, корчась от смеха. – Это ж надо такое придумать! Я ведь чуть было не клюнул.
– Нет, ты, кажется, не понял, – сказала она, – я правда ухожу. Прости меня. Она схватила свою сумку и выбежала из дома.
– Не уходи! – крикнул я ей вслед; катаясь по полу, в полной уверенности, что она тут же проскользнет обратно, улыбаясь, как лукавый маленький эльф, и бросится осушать мои слезы, выступившие от смеха.
Ребенок
Беременность моей девушки длилась больше двух лет.
– Может быть, доктор был прав, – сказал я. – Может, ребенок вообще не собирается появляться на свет.
Но она меня не слушала. Продолжала закупать пеленки, подгузники, детские зубные кольца, распашонки, бутылочки с сосками, шерстяные чепчики и варежки и еще кучу разных мелочей для новорожденных. Однажды днем я пришел домой и увидел, как она убаюкивает какой-то сверток.
– Вот видишь, – сказала она. – Я родила. Это мальчик, и у него твои глаза.
– Молодец, – сказал я. – Поздравляю!
– И я тебя поздравляю. В конце концов, не каждый день становишься отцом.
– Не каждый. Но самое трудное все равно пришлось на твою долю.
Репетиция
Мэззи стала актрисой. У нее очень милое личико, и поэтому ее всегда берут на женские роли первого плана. Репетирует она дома. Пока я, сидя в кресле, смотрю телевизор, она, растянувшись на диване, оттачивает страстную финальную сцену со своим театральным партнером. Она говорит мне, что легкие стоны и вздохи наслаждения, которые она издает – это составная часть сценария. Когда я увидел ее в парке, она исступленно целовалась с другим мужчиной. Я очень расстроился, подошел и сказал ей об этом. Она возмутилась:.
– Ну что за глупости?! Мы же репетируем.
И они продолжили репетировать, а я ушел. Мне было стыдно, что я сомневался в Мэззи.
Рисунок
У Парис украли велосипед. Она так и не оправилась от этого удара. Я стараюсь навещать ее каждый месяц. Обычно она сосредоточенно водит по бумаге цветным карандашом, рисуя крест-накрест ни на что не похожие линии.
– Какой красивый рисунок, Парис! – говорю я. – А что это такое?
– Это велосипед. – Ее прелестное личико озаряется улыбкой, и тогда я вспоминаю, почему я влюбился в нее. Затем она отводит взгляд в сторону. – Когда-то и у меня был велосипед.
И тут она начинает медленно раскачиваться взад-вперед; слезы катятся по ее щекам. Я целую ее в лобик и ухожу к своей новой возлюбленной, которая в курсе и все понимает.
Рыдания
Моя девушка бросила меня, и я начал плакать во сне. Мои ночные рыдания стали такими громкими, что соседи не выдержали и вызвали полицию. Журналисты не остались в стороне, и вскоре под моими окнами начали собираться любопытные, чтобы послушать, как я зову мою девушку по имени и стенаю. Прибыли люди с телевидения и очень быстро развернули широкомасштабные поиски виновницы моих страданий. Мою любовь обнаружили в доме ее нового парня. Я видел этот репортаж по телевизору. На вопросы журналистов опрошенные отвечали, что она оказалась не такой уж красавицей, и советовали мне взять себя в руки и перестать расстраиваться из-за такой совершенно обыкновенной девушки.
С
Сирень
Меня охватило безумное желание строить. Я купил кирпичей и цемента и приступил к работе, стараясь сделать свое строение как можно выше. Башня получилась кривобокой, но я постарался замаскировать это густым слоем штукатурки. Я покрасил свое произведение сиреневой краской. Это был любимый цвет Сирени, к тому же созвучный с ее именем. Об основательном фундаменте я не позаботился, и неуклюжая конструкция обрушилась во время осенней бури. Сейчас она лежит у меня на газоне в виде беспорядочного нагромождения камней. Едва ли это приношение достойно той, чьи губы были столь прекрасны, а поцелуи столь горячи, что мне кажется, будто я все еще ощущаю их вкус.
Скрипки
Не в силах перенести мысль о том, что возраст уничтожит и иссушит мою молодую красоту, Солнышко ослепила себя паяльником.
– Ты очень красивый сегодня, – говорит она мне каждое утро, скрывая месиво своих глазниц под темными очками. – Когда я рядом с тобой, я слышу, как поют скрипки.
– Но откуда же ты знаешь, что я такой красивый, Солнышко? – спрашиваю я, гладя ее по руке и запуская пальцы в ее волосы. – Ты ведь больше не можешь меня видеть.
– Знаю, и все. Наверное, из-за этих скрипок. Иногда я хочу, чтобы они уже наконец заткнулись.
Она улыбается хитрой улыбочкой, давая мне понять, что говорит это не всерьез.
Слепота
Моя девушка использовала мою прогрессирующую слепоту как предлог для того, чтобы перестать следить за собой. В те дни, когда я еще мог ее видеть, она всегда выглядела безупречно в платьях от известных дизайнеров. Теперь же высокие каблуки сменились на кроссовки, короткие юбки и шелковые колготки – на джинсы, а модные блузки и облегающие пиджаки – на мешковатые свитера. Никаких замечаний я ей пока не делал, но все идет к тому, что мне скоро будет неловко появляться с ней на людях, когда она бережно держит меня за руку и ведет по улице, следя, как бы я не упал или не споткнулся ненароком обо что-нибудь.
Слова
Я без памяти влюбился в тот самый момент, когда увидел ее на дедушкиной кухне. Темные волосы волнами спадали на португальские плечи.
– Хочешь кофе? – спросила она с улыбкой.
– Спасибо, что-то не хочется.
– Что? Что ты говорить?
С английским у нее было туговато. Сейчас мне уже семьдесят три, а ей совсем недавно исполнилось семьдесят.
– Хочешь кофе? – поинтересовалась она у меня сегодня, улыбаясь.
– Спасибо, что-то не хочется.
– Что? Что ты говорить?
Ни у одного из нас нет способностей к языкам. За все пятьдесят лет супружеской жизни мы так никогда по-настоящему и не разговаривали, но наша любовь слишком велика, чтобы ее можно было выразить словами.
Смех
Моя девушка умерла от смеха, когда я корчил рожи. Ее друзья были очень добры ко мне и говорили, что я не должен чувствовать себя виноватым, ведь она наверняка хотела бы умереть именно таким образом. Им легко говорить: они не видели, как ее музыкальный смех перешел сначала в хрюканье, а потом в предсмертный хрип. Когда я перестал горевать и убиваться, я встретил новую любовь. Эта девушка умерла, смеясь над моей шуткой про ее ноги. Следующая скончалась при сходных обстоятельствах. Моя последняя девушка не умерла. Она меня бросила. Она сказала, что со мной скука смертная и что ей нужен мужчина с чувством юмора.
Сон
Моя девушка начала засыпать во время секса. Я забеспокоился и спросил ее, все ли я делаю правильно. Может быть, стоит как-то поменять технику? Она ответила, что нет, все в порядке и что я зря так нервничаю. Тем не менее, это повторялось снова и снова. Однажды я ее растолкал и попросил объяснить мне, чего бы ей все-таки хотелось.
– Лучше тебе этого не знать, – рассмеялась она. Я сказал, что именно это я хочу узнать больше всего на свете и ни о чем другом и думать не могу. Она отвела взгляд.
– Нет, правда, – тихо, словно сама себе, сказала она. – Лучше тебе этого не знать.
Спиритизм
Эксперименты Аврелии с гомеопатической контрацепцией провалились, и она забеременела. Мы с вссторгом ожидали появления малыша. Аврелии особенно не терпелось увидеть будущего члена нашей семьи, поэтому она решила пообщаться с ним при помощи спиритического сеанса. Я всегда с недоверием относился к подобным вещам и отказался в этом участвовать. Однако к тому времени, как сеанс подошел к концу, я все равно умирал от любопытства.
– Ребенок тебе что-нибудь сообщил? – спросил я.
– Да, сообщил, – ответила она, – он сказал, что будет мальчиком.
– Это замечательно. А еще что-нибудь ты узнала?
– Да! – Она просто светилась от счастья и поглаживала себя по животу. – Он сказал: «Мамочка, я люблю тебя».
Стекло
Черепашку посадили в тюрьму, и я пошел проведать ее. Я спросил, что она натворила. Она сказала, что ее арестовали за секс на улице.
