— Рад был тебя увидеть, Аллочка, — поднялся довольный мужчина. — Папе привет передавай!
— Татьяне Михайловне от меня тоже поклон.
— Девушка! — махнул официантке Игорь Викторович: — Мне пора! Все вместе сосчитайте, пожалуйста.
«Попалась!» — отвернул лицо к окну довольный собой Варнак. Если разговор он слышал просто ушами, то манипуляции мэра с документами уж точно попадут регистратору «под запись». Супротив такого «Аллочке» будет уже не выкрутиться.
Глава вторая
Первая леди Корзова больше всего, похоже, любила зеленый цвет. Ибо крыша ее коттеджа была крыта бирюзовой битумной черепицей, ворота покрашены краской с салатовым оттенком, да и кроссовер «Ауди», в котором она разъезжала, имел цвет темного лесного ельника.
Открыв магнитным ключом ворота, хозяйка медленно въехала во дворик, мощенный старой истертой плиткой, остановилась возле уже отцветшего куста бульдонеж, взбежала по трем ступенькам, набрала на кодовом замке пароль, вошла внутрь, с видимым облегчением скинула туфли, стянула колготки и зашагала дальше босиком… Резко остановилась, прислушиваясь, повернула влево:
— Юля, это ты?
Но в ее кабинете, за экраном монитора, сидел совершенно незнакомый молодой человек на вид немногим моложе тридцати, гладко выбритый, коротко стриженный, в камуфляжной куртке и штанах. Он повернулся на звук шагов, чуть привстал:
— Прошу простить за внезапное вторжение, Алла Альбертовна, — виновато улыбнулся гость, — но записаться к вам на прием есть занятие совершенно невозможное. А поговорить хотелось бы.
— Ты, турист заезжий, похоже, боевиков с Траволтой пересмотрелся, коли в чужой дом так нагло вламываешься? — подошла ближе хозяйка и пальцем ноги нажала кнопку выключения на сетевом фильтре. Из-под стола тревожно запищал источник бесперебойного питания. — Ну-ка, подпрыгнул быстренько — и бегом отсюда. Даю минуту, не то все ноги переломаю, дабы не забредали, куда не следует.
— Ах, Алла Альбертовна, — поднимаясь, покачал головой Варнак. — Не стоит так сразу угрожать человеку, о котором вы совершенно ничего не знаете.
— Двадцать секунд прошло.
— Н-да, тогда придется сразу перейти к делу. — Еремей включил фильтр обратно, повернул монитор к мэру, запустил встроенный проигрыватель: — Полюбуйтесь на эту картинку. Узнаете, кто просматривает запечатанные заявки тендера? Ну, и дабы не тратить время на все кино целиком, скажу сразу, что сведения о минимальной ставке тендера были переданы за вознаграждение в размере тридцати тысяч долларов второму участнику коррупционной схемы. За что вам обоим и полагается еще одно вознаграждение. Этак примерно по пять лет каждому.
— Время, — подвела итог женщина, отступила к стене, включила полный свет и вытянула из кармана телефон.
— Не думаю, что вызывать полицию в ваших интересах, Алла Альбертовна, — доброжелательно улыбнулся Еремей. — Ведь меня заберут вместе с этим крайне интересным кино.
— Ты явно не понимаешь, турист, с кем решил поиграть, — голосом снежной королевы ответила мэр. — Это мой город, и здесь я не прячусь ни за чьи спины. Здесь полиция ходит на поклон ко мне, выпрашивая стройматериалы и жилье, а не я кричу им о помощи из-за полоумной букашки, научившейся лазить в окна. Мой дом — это неприкосновенное место. Если кто-то узнает, что сюда можно безнаказанно забраться и уцелеть, это повредит моему имиджу.
Телефон сухо щелкнул — оказывается, женщина его всего лишь сфотографировала.
— Думаете, историю удастся замять? Полиция, судьи и прокуратура прикормлены? — Варнак покачал головой. — Я скину эти файлы совсем в другое ведомство и совсем в другом месте. — Он достал визитку полковника Широкова и протянул хозяйке. — Можете позвонить и пожаловаться на произвол их сотрудника. Уверяю вас, Алла Альбертовна, контора не станет заморачиваться вопросами подчиненности и территориальной принадлежности, когда есть возможность добавить галочку в графе раскрываемости. Борьба с коррупцией ныне в большой моде.
— Мой маленький дурачок! — Первая леди упала на диван и вальяжно на нем развалилась. — Мне глубоко плевать, какую крышу ты себе организовал и как можешь напакостить. Если бы ты хотел это сделать, то уже мчался бы к хозяину, задравши хвост. Но ты пришел сюда. Ты не хочешь меня сдавать, ты хочешь меня шантажировать. Я тебе нужна на свободе — живой, богатой и здоровой. А вот ты мне — нет. Ибо шантажисты — это такая мерзость, что, стоит дать им хоть копейку, они потом будут, как клопы, сосать кровь до бесконечности. Шантажистов нужно давить. Сразу, без промедления. Или думаешь, ты такой первый в моей биографии? Я занимаюсь политикой половину своей жизни, турист, и ты даже представить себе не можешь, какие угрозы мне довелось выслушать и какую боль перетерпеть. Поэтому беги. Беги как можно дальше и быстрее. Ты еще можешь успеть… Хотя подожди. Если принесешь мне с кухни, из холодильника, бутылку минералки, я даже подарю тебе два часа форы. Устала, знаешь ли. Ноги гудят.
Для женщины, оказавшейся в большом пустом доме наедине с незнакомцем, который вдвое шире ее в плечах и на голову выше, Алла Альбертовна держалась не просто достойно. Она оставалась королевой несмотря ни на что. И это внушало уважение.
— Одну минуту! — Выдернув из порта свою флешку памяти и спрятав в карман, Варнак сходил на ту половину дома, где, по евростандартной моде, в большущем зале была сделана просторная трапезная с барными стойками, широкими мраморными панелями и массой хромированных механизмов непонятного для бывшего спецназовца назначения. Однако холодильник он определить сумел, достал из него бутылку «Оболонки» с запахом лимона. От стойки принес большой фужер, вытряхнул в него немного льда, залил водой почти до краев, вернулся к дивану и, опустившись на колено, протянул бокал даме.
Хозяйка хмыкнула, пригубила, фыркнула:
— Ух, какой холодный! — Она отпила несколько больших глотков, откинулась на спинку, посмотрела на гостя через поднимающиеся пузырьки. — Пожалуй, турист, ты не столь хамоват и вульгарен, нежели предыдущие клопы. Покой, холодная вода и мягкий диван были моей величайшей мечтой за последние три часа. Ты подарил мне три секунды рая. Так и быть, золотая рыбка. Если ты немедленно сотрешь все, что есть у тебя на карте памяти, и поклянешься своими ногами, что никаких копий больше нигде не сохранилось, я тебя прощу.
— Есть одна заковыка, Алла Альбертовна, — с сожалением вздохнул Еремей. — Четыре месяца назад вы утвердили перспективный план развития района, в котором запланировано строительство Верхнекорзовского водохранилища при реконструкции трассы «Могильное-Шишкари».
— О господи, опять про генпланы! — застонала мэр, закатывая глаза. — А ты уже начал казаться мне милым парнем.
— Вы помните этот проект?
— Да, помню. Там финансирование идет из федерального центра на восемьдесят процентов, начало работ запланировано на две тысячи четырнадцатый. И чего ты хочешь? Долю? Заказ? Подряды?
— Двести восемьдесят гектаров водного зеркала! Будет затоплено сто двадцать гектаров соснового леса, столько же пахотных земель, сорок га пастбищных земель, и помимо этого заболочено семьдесят гектаров сельхозугодий. Просто заболочено. Уровень воды будет слишком высоким для их обработки, но низким для любой иной деятельности — рыбоводства, туризма, отдыха.
— Выражайся конкретнее, чего тебе нужно?
— Я хочу спасти лес. И остальные земли тоже. Откажитесь от строительства плотины, Алла Альбертовна. Для поездок из деревни в деревню хватит и обычного моста.
— Ты хочешь сказать, весь этот цирк с вымогательством ты затеял, чтобы я не строила плотину? — подняла голову женщина. — Денег и контрактов ты выцыганивать не собираешься?
— Именно. Я защищаю интересы леса. Деньги меня не интересуют.
— Мало того, что ты шантажист, так ты еще и идиот, — вздохнула хозяйка. — Все вы, «зеленые», умом тронуты. Никогда не знаешь, что в следующую минуту выкинете и требовать захотите. Свалки делать нельзя — они природу загрязняют, мусор сжигать нельзя — дым воздух пачкает, перерабатывать нельзя — отходы токсичные остаются. Что же мне теперь, помойки в городе оставлять, пока все на улицах от смрада не повесятся? По-моему, вы хотите, чтобы люди сдохли все до единого. Зажарить нас живьем готовы, лишь бы травку никто не потоптал.
— Если траву не потопчут люди, ее все равно сожрут кролики, — ответил Еремей. — Я не про мусор говорю, я хочу лес от затопления уберечь.
— Кому палец в рот положишь, тот всю руку отгрызет, — снова отпила минералки Алла Альбертовна. — Ты опять испортил мне настроение, турист, своими разговорами. А ведь так хорошо начиналось… Но я человек слова. Раз пообещала — сделаю. Ты можешь оставить карту со своим видео, и я тебя прощу. И даже позволю остаться в городе. Думай быстрее, считаю до трех. Раз, два, три. Что решил?
