Потом они заспорили, бывают ли единороги с крыльями. Илюшка сказал, что лошадь с крыльями называется пегас, но она не рогатая. А Ромка сказал, что лошадь вообще летать не сможет, иначе у нее крылья должны быть здоровенные, как у самолета. Таня надулась и обиженно возразила, что единороги с крыльями бывают только в стране Заколдованной Принцессы, и вообще они волшебные.
Но из Крокозябры никто не вылуплялся.
На дворе стоял май, солнышко пекло вовсю, и канава совсем обмелела. Фляга торчала из грязной каши на дне, как верхушка космического корабля инопланетян. Ромка с Илюшкой набросали возле фляги кирпичей, и теперь к Крокозябре можно было добраться прямо посуху.
До конца учебы оставалась всего неделя, Елена Николаевна стала в три раза злее, чем обычно, и грозила Илюшке трояком по пению за год. Мама повздыхала и сама нарисовала Илюшке целую кучу картинок в альбоме - для Чайковского, Прокофьева и еще одну для Штрауса.
Увидев мамины рисунки, Елена Николаевна сразу подобрела, поставила в журнал толстенькую четверку и даже показывала илюшкин альбом всему классу. Илюшке было так стыдно, что он пообещал себе непременно научиться рисовать цветочки с солнышками.
После обеда они с Ромкой, как всегда, пришли к Крокозябре. Илюшка привычно подобрался к нагревшейся на солнце фляге, запустил руку внутрь. Но когда он притронулся к твердой скорлупе, вместо всегдашнего "вз-з-з" почувствовал сильные частые удары, как будто прямо у него под рукой билось большое и немного испуганное сердце.
Туп... Туп... Туп...
А потом пальцы обожгло, как будто Крокозябра разом вскипел.
Илюшка испуганно выскочил на берег канавы.
– Ты чего?
– Жжется...
И тут в темноте зашевелилось...
Что-то длинное, темное, как будто запутанное в паутине, лезло наружу. Илюшке стало так страшно, что он шагу сделать не мог, а то бы, наверное, сразу убежал. Происходящее напоминало ужастик: вот сейчас зеленый монстр весь в соплях вылезет и им с Ромкой бошки-то пооткусывает...
Показалась... тонкая темная лапа? Нет, какая же лапа - рука! Маленькая рука с тонюсенькими длинными пальцами уцепилась за горловину фляги. Высунулась головка с огромными, как у стрекозы, прозрачными глазами. Нос и рот у нее были совершенно человеческие, а надо лбом кудрявились белые волосы.
– Эх... - хрипло прошептал над ухом Ромка. - Все-таки принцесса...
Стремительно - в два легких движения - принцесса выбралась наружу. Была она крохотной: Илюшке по пояс, как кукла - и очень худенькой, прямо как прутик. Закутанная в непонятно-синие лохмушки, из которых торчали ножки-спички и ручки-палочки с тонкими пальчиками.
А глаза-то у нее были Крокозябрины!
Илюшка не успел дух перевести, а принцесса взмахнула ручками, и в воздухе затрепетали, загорелись самыми невероятными красками два огромных бабочкиных крыла. Из куколки вылупилась вовсе даже не принцесса, а фея.
Медленно, как во сне, поднялась она над канавой, над застывшими с разинутыми ртами мальчишками. Склонила голову набок, как некогда Крокозябра, только что не облизнулась. Моргнула прозрачными глазами, похожими на огромные стеклянные бусины.
И полетела вверх, вверх, еще выше... туда, где над крышами шестнадцатиэтажек неторопливо плыли лохматые облака. Вот чудесные крылья мелькнули на фоне белой стены, вот поднялись над крышами, к облакам... и пропали.
Илюшка медленно опустил глаза. Проморгал слезы - то ли от яркой синевы, то ли от жалости, что вот и все...
Как назло, двор словно вымер. Только незнакомый дядька копался в моторе желтого автомобиля, но он ничего не замечал - так был занят.
– Ни... фига себе, - проскрипел Ромка. Похоже, у него тоже горло пересохло. - А я даже желание не загадал...
Илюшка про желание вообще не вспомнил, но ничуть об этом не жалел. Обидно было только, что Таня ничего не видела. Разве ж про такое расскажешь...
***
Он, конечно, все равно рассказал. Маме, папе, а Тане даже три раза. Мама и папа, кажется, не поверили: они все время переглядывались и понимающе улыбались.
Таня сначала обиделась, что фея без нее вылупилась, а потом слушала, открыв рот. И все время перебивала его вопросами: "А глаза какие у нее были? А крылышки, крылышки какого цвета? А у нее на ручках сколько пальчиков?"
Илюшка добросовестно вспоминал. Правда, иногда немножко придумывал.
Потом Таня дала ему альбом и здоровенную коробку, где россыпью валялись цветные карандаши, фломастеры, мелки, и велела нарисовать фею Крокозябру.
Илюшка нарисовал. Он очень старался, несмотря на то, что все синие фломастеры в коробке не писали, а желтый карандаш нашелся всего один и тот сточившийся до огрызка. Правда, ручки у феи вышли слишком длинными, а личико страшненьким: он его так много раз исправлял, что бумага залохматилась, и лицо вышло чумазеньким. Зато крылья получились, как настоящие, даже лучше.
Таня прикнопила рисунок на стенку, между картой мира и фотографией, где они с Илюшкой в зоопарке. Потом они на кухне пили чай с мармеладом, а Илюшка еще раз рассказывал историю про фею тете Нине. И на этот раз ни капельки ее не боялся.
Тетя Нина слушала очень внимательно. А потом сказала:
– У вас вылупилась фея, потому что вы любили Крокозябру. А попадись крокодильчик какому-нибудь Дрыну... - и она развела руками.
Илюшка из этого понял только, что они все сделали правильно. И вообще молодцы. А тетя Нина уставилась в небо сквозь оконное стекло и тихо добавила:
– Она к каждому из вас еще раз прилетит, когда вы самое нужное в жизни загадаете. Только не торопитесь, это же всего один раз...
Илюшка с Таней переглянулись. Видно было, что сейчас тетя Нина точно не шутит.
– Ладно, - серьезно сказал Илюшка. - Мы будем ждать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
