— Вы можете выразить свое отношение к суфизму? Можно ли назвать его, например, “мистическим телом ислама”?
— Категорически нет! Я считаю, что суфизм — это девиация, это отклонение от ислама, попытка создать-таки клерикальную касту, не мытьем, так катаньем. Модели все те же самые, ментальность та же самая — это работа с благодатью, “прокручивание” благодати. Это передаточная цепь рукоположения и посвящения от учителя к ученику; это патронажная закрытая система и влияние на правителей. Они говорят, что их задача — это приобретать души владык, то есть контролировать владык, чтобы править, не правя. Это сверхзадача клерикализма — править без всякой ответственности, покупая души владык, через полный контроль. У каждого владыки есть свой духовный мастер. Все это к исламу никакого отношения не имеет. Так же как в иудаизме вавилонские кахины, войдя в религию Моисея, принесли каббалу, принесли свои толкования и т.д., точно так же и суфизм — это прорыв в ислам туземных традиций (влияние гностических сект, индуистские влияния, христианская эзотерика первых веков), которые “контрабандно” пришли в ислам, в мусульманскую терминологию и нашли легитимирующие легенды, оправдывающие их возникновение, — якобы Али или Абу Бакр рукоположили их. Ни Али, ни Абу Бакр никого не рукополагали, никаких шейхов орденов. Они были апостолами, столпами единства мусульманской уммы, в которой все одинаково литургически причастны в поклонении Богу, и никто из халифов, как бы к ним не относиться, не основывал тайные ордена. В исламе нет доктрины обожествления, богочеловечества. Это поповская доктрина, а суфизм контрабандой эту языческую идею перенял.
— В христианстве идея личного спасения является одной из важнейших, и в этом смысле религия — частное дело. Спасись сам — и вокруг тебя спасутся тысячи. Но если следовать вашей мысли, что религия — не частное дело, то это высказывание Серафима Саровского не имеет смысла для мусульманина?
— Есть такой аят в Коране: “Не может одна душа понести ношу другой, как не может беременная понести бремя другой женщины”. Каждая душа несет свою ношу. Если я спасусь, мое спасение не отразится на других.
— А как выражается идея личного спасения в исламе?
— Идея личного спасения в исламе сформулирована в Священной книге: праведность, следование исламскому пути; праведность — это прежде всего вера в Бога и его ангелов, в Пророка, в воскресение, Страшный суд, рай и ад; это молитва, пост, хадж. Мусульманин должен быть мусульманином внутри и снаружи — в привычках и пристрастиях.
— Применимо ли в исламе понятие “духовный рост человека”, если в нем нет деления на светское и духовное? Или это просто праведная жизнь, соблюдение заветов, хадж?
— В Коране говорится: “Кого Аллах хочет приблизить к себе, уширяет ему грудь для ислама”.
— Это Аллах, а сам человек?
— Сам человек ничего не может без Бога.
— Почему, он может захотеть стать лучше, чтобы, например, приблизиться к Богу…
— Если Бог не поведет его по этому пути, его желание останется втуне. Но, конечно, оно тоже будет иметь заслугу, потому что намерение уже есть дело. Но, в принципе, реализовать или не реализовать намерение не в силах человека. Человек должен просить о вере, молиться. В исламе есть 72 степени веры, это очень подробно разработано. Самая малая вера начинается с того, что человек убрал камешек с дороги…
— Если человек согрешил, то каковы формы покаяния в исламе? Не наказания, а покаяния?
— Конечно, это “тавба”. Существует 72 степени покаяния, и каждую молитву верующий сопровождает покаянием — тавба, означающим “каюсь!”.
— А самоистязания типа шахсей-вахсей?
— В исламе очень неодобрительно относятся к шахсей-вахсею, это одна из претензий к шиитам. В исламе вообще относятся неодобрительно к эксцессам, самобичеванию, истязаниям, аскезе — считается, что все это — бессмысленные крайности. Человек должен быть готов умереть и быть готов к жертве.
— Свойственны ли для мусульманина ожидания Страшного суда и особенно предсказания дат его наступления, как у христиан, когда люди, поверив, даже распродают имущество?
— Есть такой аят в Коране: “Никто не знает часа, и отвечающий знает столько же, сколько спрашивающий, только Всевышний знает час”. Это раз. Есть хадис, который говорит: “Будь готов каждую секунду к смерти, но живи так, как будто собираешься жить вечно”. То есть даже если ты знаешь, что умрешь через пять минут, все равно сажай то дерево, которое собирался сажать.
— Было ли в ХХ веке в исламе движение, подобное обновленцам в православии или аджорнаменто в католицизме?
— Это ваххабизм, то есть то, что так называют. Это салафуйун — возвращение к истокам. Существует сколько угодно модернистских, прозападных движений, но они враждебны исламу. Модернистский — это масонско-либеральный ислам, это поповщина исламского мира сегодня.
Конечно, современность требует определенных изменений и в сознании мусульман, и в социально-политической жизни уммы7. Основными задачами исламского сообщества, на мой взгляд, являются возрождение героической элиты, могущей стать костяком будущего правящего класса в исламской умме (а не попытки сегодняшней элиты встроиться в мировой истеблишмент, в котором ей нет места); финансовые ресурсы исламского мира должны быть обращены на финансирование мусульманской политики, и в этом направлении необходимы действия по созданию зон, независимых от мировой финансовой системы; отказ от принципа “выживания”, размывающего духа “общечеловеческих ценностей”, от идеи интеграции в мировую систему…
— Должна ли быть вера духовно агрессивной? Должна ли завоевывать или отвоевывать духовное и энергетическое пространство, не считаясь ни с чем?
— Бесспорно. Вера, которая не агрессивна, не наступательна/ — это не вера. Конечно, вера должна быть агрессивной, должна быть пассионарной. Она должна стремиться к власти, так и было всегда. Антитеза такой вере — вседозволенность римлян, их циничное, сибаритское презрение к истине, когда они разрешали все секты, все культы… Единственное, что они требовали/ — это почитания императора. За отказ установить бюст Цезаря в Храме и были уничтожены Иерусалим и Храм; а так — любые оргии, аскеза, хоть на голове ходите… Вот это самое смертельное. Кстати, Генон говорит, что поздняя античность напоминает современность в плане вызывающего профанизма — та же циничность, презрение к истине, усталость, терпимость ко всему, всеядность и жадность до конкретных реалий, материальных богатств… А в смысле наступательности исламская вера уступает христианской.
— Но тогда, если следовать вашей мысли, уверовавший должен постоянно находиться если не в конфликте, то в антагонизме с другими…
— Обязательно должен находиться в антагонизме.
— Но как тогда люди могут сосуществовать, ведь на земле уже 6 миллиардов человек?
— Это не важно, сколько человек. В Коране сказано: “Нет принуждения в вере”, то есть не надо принуждать человека быть мусульманином.
— Это правильно, но как тогда вера должна быть наступательной?
— Вера должна наступать не в желании обратить всех в эту веру, а в желании установить закон Аллаха, высшую религиозную и политическую власть на Земле… Человек, когда становится мусульманином, уже не имеет выбора, Коран говорит: “Там, где Всевышний решил, там у вас нет возможности спорить”. “Аллах сотворил ангелов, людей и джиннов, чтобы они поклонялись Ему и познавали Его”.
— Легко ли человеку жить в исламе?
— Да, легко.
— А женщине?
— А женщине там просто великолепно. Но в исламе, а не в адате. В исламе женщина выходит замуж только по своей воле, она не обязана заниматься домашней работой; если она работает по дому, то может требовать за это оплату. По шариату она имела избирательное право, права в суде и т.д. 8
— Что-то очень далекое от жизни вы рассказываете…
— Я говорю о том, что записано в шариате. В Иране, например, феминизм перешел уже все границы, допустимые нормы. А то положение женщин, что есть у нас на Северном Кавказе и Средней Азии/ — это местная архаика, которая не имеет отношения к исламу.
