Я согласно качнула головой.
– А Вы говорите «в доме», – теперь он записывал все на бумаге обычными чернилами, – будьте точнее, пожалуйста. В каком часу вы покинули остальных гостей?
– Я не знаю, где – то в районе полуночи.
– Кто еще оставался у бассейна в этот момент?
– Все, я первая ушла.
– А почему?
– Спать захотела.
– Вы были пьяны?
– Немного.
– Так пьяны или нет?
– Да, – буркнула я.
– А где в это время находился Пахомов?
– Там же где и все, у бассейна.
– Что было потом?
– Ничего, я разделась и легла спать.
– Вы покинули особняк среди ночи – какие были для этого причины?
– Я уже говорила об этом…
– Повторите.
– Мне стало душно, я не могла уснуть и решила отправиться домой.
– И больше Вы ни кого не видели? – он посмотрел на меня змеиным взглядом и моя первичная расположенность к нему мгновенно улетучилась.
– Уходя я видела охранника – он открыл мне калитку, еще шофера такси и рыжего кота, оказавшимся на самом деле черным.
– Маргарита Эдуардовна, кто знал в какой комнате Вы собираетесь заночевать?
– Никто не знал, даже я, за исключением хозяйки, разумеется. Она мне сообщила об этом уже тогда, когда я поднималась по ступенькам.
– И Вы никого в доме не встретили?
– Нет, я прошла в комнату и легла. Даже свет не включала.
– А вот экспертиза показала, что убитый был в Вашей комнате накануне смерти. Что Вы на это скажите?
Такого поворота я не ожидала и слегка растерялась.
– С чего Вы взяли?
– Маргарита Эдуардовна, отпечатки пальцев на двери Вашей комнаты говорят о том, что покойный был тем вечером, или ночью в Ваших апартаментах. Ну так что скажите теперь?
– Он мог там побывать раньше меня.
– Не мог, – он откинул грузное тело на спинку стула и скрестив руки на груди опять ласково посмотрел мне в глаза, – со слов хозяйки – домработница выдраила до блеска все гостевые комнаты непосредственно перед заселением, а во время вечеринки Пахомов не покидал площадку, об этом свидетельствуют другие участники торжества.
– Возможно он посетил комнату после моего ухода, – я изо всех сил пыталась не потерять самообладания, – мне об этом ничего не известно.
– Что ж, – он поднялся со стула и взяв трубку телефона что-то быстро в нее проговорил, – вижу сотрудничать со следствием Вы не желаете. А зря, чисто сердечное признание…
– Да какое признание? В чем?
В этот момент в кабинет вошли еще двое, с автоматами и в бронежилетах и я решила, что прямо сейчас меня поведут на расстрел.
– Прошу Вас сдать личные вещи, включая украшения и ремешок от юбки. Не волнуйтесь, сейчас мы все запротоколируем, ничего не пропадет.
– А можно мне позвонить? – надо было действовать, иначе меня и впрямь ликвидируют без суда и следствия, – ведь я имею право на звонок?
– Прав тот, у кого больше прав! – философски заметил начальник и улыбнулся так широко, что стали видны все его двадцать девять зубов, а потом как отрезал, – нельзя!
– Я по телевизору видела … – все еще не оставляя надежды пропищали мои голосовые связки, но дядька был не умолим, – мне своему адвокату позвонить надо, у меня кот один дома…
Он смотрел на меня бесстрастным взглядом пока двое других вытряхнув мои вещи из сумки вписывали их в протокол.
– А что если человек, которому мне нужно позвонить, носит фамилию Угрюмов, а зовут его Петром Семеновичем? – это хоть маленький, но все же шанс.
Кажется, сработало, потому что с лица следователя тут – же сползла его идиотская улыбка :
– Один звонок и не более двух минут.
Я схватила со стола трубку и быстро перелистав контакты нашла нужный номер. Только бы бывший, второй по счету муж моей любвеобильной мамочки оказался сейчас на месте!
– Алло, – донесся до меня знакомый голос и я чуть не разрыдалась от радости, – я Вас слушаю.
– Это я, дядь Петь.
– Марго? Что – то случилось? С мамой?
– Нет, – поспешила я успокоить бывшего родственника, – с ней все в полном порядке, не переживай.
– Рад тебя слышать, деточка. Ты звонишь просто так или по делу?
– По делу, дядь Петь и у меня всего две минуты.
– Говори.
– Я в полиции, дядь Петь, и меня, кажется, обвиняют в убийстве которого я не совершала, – нервы мои сдали и я разрыдалась, – помоги мне, а?
– Конечно, Марго, я скоро буду, успокойся. Адрес назови.
Я быстро продиктовала свои координаты и отключив телефон положила его на место:
– Он скоро приедет, можно я его здесь подожду?
– Не положено.
Следователь еще раз внимательно посмотрел на меня и дал приказание двоим другим увести меня в камеру.
Я, конечно, не раз слышала о нечеловеческих условиях пребывания в казематах МВД, но то, что я увидела превзошло все мои, даже самые страшные ожидания. В крохотной комнатенке без окон располагалось шесть коек, застеленных каким – то рваньем непонятного цвета. Пять из них были заняты, а на шестой предстояло расположиться мне, поскольку даже намека на стул или скамейку здесь не было. Я робко прошла к своему месту и опустив зад на жалобно скрипнувшую подо мной железную койку приготовилась к самому худшему.
– По какой статье? – вдруг спросила одна из дам, и я осознав что вопрос обращен ко мне ощутила пробежавший по спине холодок.
– Не знаю, – честно призналась я и посмотрела на товарку, – я плохо в этом разбираюсь.
– Ну, а обвиняют в чем?
– В убийстве, по – моему.
– Да, девочка, – женщина поднялась со своего ложа и пройдя в угол комнаты налила в железную кружку воды из грязного чайника, – на попей, а то лица на тебе нету.
Я залпом выпила и действительно почувствовала себя немного лучше.
– Зовут тебя как?
– Рита, – бить меня, как об этом пишут в книгах, по-видимому не собирались.
– А я Шура, это Валюха, Ольга, Тамара и Серена.
Женщины по очереди кивали, продолжая смотреть на меня с нескрываемым сочувствием.
– Замочила то кого? – Шура поставила кружку на прежнее место и опять легла на свою постель.
– Я не убивала…
– Правильно, – в разговор вступила маленькая, худощавая Тамара с огромными, синими как васильки, глазами, – так всем и говори, пусть докажут сначала.
– Они докажут, – голос принадлежал Ольге, круглолицей и чернобровой красавице лет тридцати, – даже не сомневайся. А убивала или нет – это совсем другой вопрос. У тебя сигареты нормальной, случайно нету? А то у меня от этого «Максима» всю глотку дерет.
– Я не курю.
Они тут – же потеряли ко мне всякий интерес и замолчали. Так я и сидела погрузившись в свои нелегкие мысли, пока железная дверь не распахнулась и меня не попросили «на выход». Покидая камеру я поймала на себе удивленный взгляд добрячки Шуры и благодарно улыбнулась ей на прощание.
4
– Я жду!
Я ерзала на кожаном сиденье дорогущего авто и постепенно приходила в себя.
– Ты о чем, дядь Петь?
– Обо всем. Давай рассказывай, что там произошло.
Он смотрел на меня совсем по-отцовски, точно так – же, как много лет назад, еще в те, далекие времена когда я называла его папой, и мне вдруг захотелось прижаться к нему как в детстве и ощутить ту неповторимую силу отцовской любви которой мне так не хватало в жизни.
– Я не убивала его, честно, – только и смогла пробормотать я и опять разревелась.
Он наклонился ко мне и прижав к груди нежно погладил по голове :
– Я верю тебе, Марго, но мне надо во всем разобраться. Против тебя столько улик…
– Каких улик? – я не верила своим ушам, – разве отпечатки пальцев на двери могут быть достаточным доказательством?
– Марго, – он слегка отстранился и вытер ладошкой остатки влаги на моих щеках, – расскажи мне все.
– Но я и так все рассказала следователю.
Я достала из сумки зеркало и принялась разглядывать свое лицо: глаза заметно распухли, а нос покраснел. Видок у меня был весьма нереспектабельный.
– Маргоша, на орудии убийства твои отпечатки пальцев, и больше не чьи, ты понимаешь что это значит?
От удивления мои глаза полезли на лоб, а нижняя челюсть отвисла.
– Каком еще орудии?
– Бронзовый кубок. Ты брала его в руки в ту ночь?
Мать честная, так вот в чем тут дело, а я то голову ломаю!
– Брала, – честно призналась я, – но в нем оказался паук и я его выкинула.
– Кого?
– Паука, разумеется… вместе с бокалом.
– Куда ты его выкинула, девочка?
– В окно, куда же еще?
– Допустим, ну а куда делись твои туфли?
– Какие еще туфли, – не сразу сообразила я, но потом вспомнила о своей любимой паре беспощадно сброшенной с моста, – а, туфли! А ты откуда про них знаешь?
– Пока ты знакомилась с прелестями тюремного быта я позволил себе и оперуполномоченному Костенко посетить твое жилище. Поверь мне – это было гораздо лучше для тебя, нежели если бы обыск проводился без меня. А так хоть квартира уцелела. Я боялся, что ты могла сменить замок, но мне повезло. Кот был против, и даже пытался нам угрожать, но я с ним поговорил и он, кажется, понял… Так и где твои «лабутены»?
