Окончив школу, Доменг отправился искать работу. Отличный пловец, он надеялся устроиться спасателем на одном из туристических островов, но ему повезло еще больше. После недолгого обучения его взяли инструктором по подводному плаванию при отеле на маленьком острове, всего семь километров в длину, с экзотическими пещерами, буйной тропической растительностью и неправдоподобно белым песком. Остров был изумительно красив, но Доменга, влюбленного в море, больше притягивал глубинный мир с его таинственной, скрытой от глаз жизнью.
Налюбовавшись за день красотами коралловых рифов вместе с ныряльщиками, которых он опекал, Доменг вечером снова опускался под воду, вооружившись специальным фонарем. Он обнаружил, что настоящая жизнь на рифах начиналась именно ночью.
Непередаваемой палитрой красок расцветали кораллы, когда полипы раскидывали щупальца во все стороны в поисках планктона. Этот живой неземной сад завораживал юношу. Здесь, как и на суше, происходили свои безмолвные войны. Стаи прожорливых рыбок набрасывались на кораллы. Полипы нападали на соседей, отвоевывая друг у друга территорию. Из губчатых круглых отверстий выглядывали крошечные креветки, шевеля стеклянными усиками. Маленькие рыбешки, прячась от больших в коралловых зарослях, сбивались в серебристые косяки и вспыхивали то здесь, то там, мгновенно перемещаясь так, что не уследить глазом. Иногда приплывали большие горбоголовые рыбы, с зубами, похожими на резцы, и откалывали ими целые куски окаменевших кораллов, оставляя после своей трапезы тучи того самого белого песка, который покрывал пляж.
Ничего интереснее, чем эти часы, проведенные под водой, Доменг для себя не представлял. Сам того не подозревая, он сделал ряд маленьких, но ценных для любого океанолога открытий, но, по простоте своей, не смотрел на подводный мир с точки зрения науки.
Видимо, именно эта страсть к морю и стала причиной неожиданной и бесповоротной перемены в его судьбе, случившейся, как это обычно бывает, без всяких примет или предчувствий, но оказавшейся закономерным итогом больших и маленьких событий в его жизни.
В тот день, когда все было, как всегда, Доменг, снабдив очередного клиента аквалангом, маской и инструкцией, опустился с ним к коралловому рифу. Все шло хорошо. Они плыли вдоль рифа, время от времени останавливаясь, чтобы сделать снимки. Потом случилось что-то странное: Доменг, плывший чуть позади своего подопечного, почувствовал, как кто-то взял его рукой за щиколотку и удержал на короткую долю секунды. Он обернулся, но ничего не увидел, хотя ощущение было удивительно реальным. «Наверное, водоросль», – подумал Доменг и поплыл дальше. Тут ощущение повторилось. Он стремительно обернулся и успел заметить не руку, а скорее нечто похожее на лапу ящерицы с длинными золотистыми когтями. Он задержался и стал вглядываться в кораллы. Что-то неуловимо изменилось в их очертаниях. Они словно сливались в одну сплошную радужную массу, которая зыбко колыхалась и фосфоресцировала. Он протянул руку, но вместо острых веточек кораллов ощутил под пальцами абсолютно гладкую поверхность. От неожиданности он застыл на месте в совершенной растерянности. Потом взял себя в руки и нагнал увлеченного созерцанием подводных красот ныряльщика.
Проводив его обратно на пляж, Доменг решил вернуться, чтобы выяснить характер необычного явления. Он подплыл к тому же месту и на сей раз не увидел ничего странного. Юноша уже решил, что все это ему померещилось, как вдруг из-за рифа выплыл настоящий живой дракон. «Не может быть! – подумал Доменг. – Ведь их же не бывает!», но эта мысль как-то не задержалась в его сознании. Почему-то он не испугался, да и дракон был совсем не большой и не страшный, а, наоборот, очень красивый, с разноцветной переливчатой кожей и огромными янтарными глазами. Он покрасовался перед Доменгом, показал себя со всех сторон – и золотые рожки, и невысокий гребень на спине, и изящный хвост, как будто для того, чтобы у Доменга не осталось никаких сомнений в том, что перед ним действительно дракон. Выпустив напоследок небольшую струю пламени из красного зева, дракон ударил хвостом и исчез так же внезапно, как появился.
Доменг так и остался висеть столбом; со стороны можно было подумать, что это утопленник. Неподвижный, влекомый водой, он стал заваливаться на спину. Тогда только вышел из ступора и поплыл к поверхности. За день он еще несколько раз опускался под воду с другими клиентами, захватив фотоаппарат, чтобы непременно заснять дракона, но тот больше не появлялся.
К вечеру отдыхающие наконец-то угомонились и разошлись, кто в дискотеку или в бар, кто просто отдыхать. Влюбленные парочки целовались на берегу или созерцали, как всегда волшебный, закат.
Доменг тоже сидел на белом песке, раздумывая, стоит ли снова заходить в воду.
Он уже порядком устал, но невероятное видение не выходило у него из головы. Вдруг высокая незнакомая девушка подошла к нему и села рядом. На ней была розовая маечка и светлые шорты, волосы спадали на спину яркими разноцветными прядями, ногти на руках и ногах, казалось, были покрыты золотистым лаком.
– Привет, – заговорила девушка, растягивая слова. – Меня зовут Метта. А тебя?
– Я – Доменг, здравствуйте, – вежливо ответил юноша, привыкший быть предупредительным.
– Мы сегодня с тобой встречались, – сказала незнакомка. Видя, что он не понимает, вдруг близко придвинула к нему сияющие глаза, взяла его рукой за запястье и настойчиво продолжала: – Сегодня, у кораллового рифа. Вспомни – это я была там.
Он поверил ей сразу и безоговорочно. Такие глаза нельзя было спутать ни с какими другими. Они ошеломляли – янтарные зрачки казались очень большими, из их мозаичной глубины лился мягкий теплый свет, да и вся она непостижимо напоминала давешнего дракона, впрочем, у Доменга и так не было никаких сомнений – почему, он и сам не смог бы объяснить.
– Ты превратилась в человека? – простодушно спросил он.
– Нет, я не человек. У меня только вид человека. Я искала тебя несколько дней.
Сейчас я все объясню.
Она стала рассказывать. Погасла вечерняя заря. В сгустившейся небесной синеве зажглись нефритовые огоньки. Темные волны, золотясь в свете луны, роптали у берега. В раскидистых кронах деревьев запели сверчки. Ночная жизнь вступала в свои права, а Метта все говорила и говорила, глядя в черные глаза Доменга, где плавали отблески далеких звезд.
Наутро Доменг, ничего не объясняя, взял расчет, и больше его на острове не видели.
Глава 8
Время шло, а Рене и малыш Сэнди по-прежнему жили пленниками, деля на двоих одну комнату и одну кровать. Сэнди теперь упорно не хотел спать на подстилке. Правда, каждый вечер он послушно отправлялся в свой угол, но всю ночь вздыхал, ворочался, а то и начинал ходить по комнате, вырывая Рене из сна стуком когтей.
В конце концов Рене приходилось брать его к себе под бок; лишь тогда беспокойное чадо, еще немного покряхтев, затихало и начинало мирно посапывать. Часто, просыпаясь, Рене обнаруживал у себя на груди его забавную мордашку, как у всякого младенца чистую, безмятежную и трогательно доверчивую.
Рене продолжал наблюдать за ним с дотошностью ученого, ежедневно фиксируя в блокноте буквально каждое его движение. Через неделю после исчезновения Жана, Рене услышал, как у ворот взвизгнули тормоза. Он быстро спрятал записи и приготовился к худшему. Опасения его подтвердились, когда дверь открылась и вошел Жан, а за ним двое мужчин, на этот раз Рене незнакомых. Они внесли большой ящик с проделанными в нем отверстиями, в каких перевозят животных. Парни поставили ящик на пол и вышли. Дверь за ними захлопнулась, Рене с Жаном остались вдвоем, если не считать Сэнди, который ходил вокруг нового предмета, обнюхивал его и старался заглянуть вовнутрь.
– Вот, вот, правильно, привыкай к своему транспорту. – Теперь самодовольная усмешка не сходила с лица Жана. Он чувствовал себя хозяином положения, и видно было, что ему это очень нравится.
Сенди, как будто поняв его слова, побежал и забился под кровать.
– Ты смотри, – хохотнул Жан, – понимает, уродец.
Тут, до сих пор молчавший, Рене не выдержал и изо всех сил ударил бывшего приятеля в челюсть. Тот потерял равновесие и упал.
– Сам ты уродец. Законченный моральный урод! – Рене заходил по комнате, потирая ушибленную руку. Раньше ему не приходилось драться, но и в подобную ситуацию он попадал впервые. – Не пойму только, когда ты им стал, в какой момент. Как ты мог до такого докатиться?!
Жан медленно поднялся, достал из кармана платок и стал вытирать кровь с подбородка – Рене врезал-таки порядочно. Потом посмотрел на своего обидчика и неожиданно расхохотался.
– Ну и ну! – и схватился за разбитую губу. – Видел бы ты себя со стороны. Этакая добродетель во плоти. Пока ты пускал сопли по поводу животных и снимал о них слезливые фильмы, я зарабатывал деньги. Мне и сейчас нет дела до твоих дурацких сантиментов, и если ты собираешься здесь разглагольствовать о морали, то не теряй времени даром. У меня своя мораль. Жить ведь как-то надо. Ты нужды никогда даже не нюхал, вот и бряцаешь тут громкими фразами. Нашлись человечки, у которых была во мне надобность, не в пример тебе. Я им помог – они мне деньжат подкинули, а потом пошло и поехало. Теперь у меня своя клиентура, и я вполне доволен жизнью, представь, даже скопил кое-что.
