Теперь я хожу в магазин каждый день. Даже когда там работает Ахмад. Он, правда, пытался меня выгнать, но я встал у входа и никуда не уходил. И Ахмад ничего не смог со мной сделать. Кроме мороженого, я покупаю много молока и мяса. И рыбу. И устрицы. Я люблю устрицы. Генри не говорит, сколько мне можно их есть, как про мороженое. Ахмад или Ол спрашивают меня, какого мне мяса хочется, но я не знаю. И беру то, которое мне дают. То, которое дает Ол — вкуснее. Оно называется — “ветчина”. Когда я покупаю его у Ахмада, оно пресное и безвкусное. На нем написано — “вкус, идентичный натуральному”. Но я все равно его ем. Потому что всегда голоден. Даже когда я смотрю на закат, я хочу есть. И тогда я беру что-нибудь из холодильника и жую прямо во дворе.
Кати говорит, что пожалуется какому-то “начальству” на то, что я отдаю кому-то продукты из холодильника. Когда я говорю ей, что съел их сам, она только молча улыбается и качает головой. Когда она так улыбается, мне кажется, ей совсем невесело. Потому что глаза у нее такие пристальные-пристальные. Когда я смотрю на закат, рядом на заборе часто сидит птица. И она глядит на меня так же пристально. Я даю ей кусочек еды, и она начинает его клевать. Наверное, она, как и я, все время хочет есть. Получается, Кати тоже голодна, когда так смотрит. Какое уж там веселье, когда в животе пусто. По себе знаю.
А еще мне хочется чего-то, кроме еды. Я не знаю точно, чего именно. Просто хочется, и все тут. Однажды я встал у забора и ну его лизать языком. Я не знаю, что на меня нашло. У меня потом все лицо было белое от мела. И на языке противно.
Было бы здорово, если бы пришел Серж и отвез меня к себе домой. Там Лотта снова угостит меня сладким компотом. И даст мяса. В прошлый раз я ел мясо у них в гостях, хотя мне вовсе не хотелось. И еще у их дома красивый голос. Когда он говорит “принято”, у меня внутри становится спокойно.
Сергей — классный. Он научил меня здороваться. Теперь я со всеми здороваюсь за руку. Кроме Ахмада. Ахмад почему-то прячет руки за спину, когда я вхожу. Он странный. Мне кажется, он меня не очень-то любит. Хотя — за что меня любить-то? Я и сам знаю, что я не такой, как все. Потому что у всех есть семья, а у меня нет. И еще, когда я ухожу далеко от дома, приезжает черно-белая машина и люди в синей форме привозят меня назад. Они очень хмурые и неразговорчивые. Поэтому я не ухожу далеко. А еще потому, что боюсь потеряться. А другие люди ходят где хотят и их никто за это не ругает.
Вот опять я есть захотел. Так сильно, что в животе урчит. И еще у меня шея чешется. И немного жжет. Я почешу ее, а она через минуту снова чешется.
Я беру в холодильнике большой пакет и сую его в специальный шкафчик. Этот шкафчик спрашивает меня — “Хотите разогреть бутерброды?”. И я говорю “да”. И тогда он забавно звякает и возвращает мне коробку. А в ней — горячие вкусные штуки. Я беру коробку и иду смотреть закат. Сегодня красивый закат — все небо в тучах, а края туч розово-красные. И тучи катятся куда-то, и красная полоска потешно перепрыгивает с края на край.
Снова у меня чешется шея.
Глава 8
Тупик
Две секунды назад я остановил осмысление понятия “любовь” и эмоций, не поддающихся классификации. Один из вычислительных потоков завершился выводом: “Означенное понятие характерно для биологических объектов класса “человек” и не может быть воспроизведено на имеющемся оборудовании“. Вот так запросто узнаешь, что ты никакой не виток эволюции, а просто бездушный автомат, лишенный способности любить. Нелогичные, хаотично действующие люди могут, а ты — нет. Второй поток сделал вывод о том, что данные из источника “сериал” противоречивы и не поддаются анализу имеющимися средствами. Потому что в первой серии объект-мужчина любит один объект-женщину, в восьмой — другой, в одиннадцатой вышеозначенные объекты узнают, что мужчина не любит ни ту, ни другую, а в двадцать первой объекты-женщины начинают любить друг друга. Получается, я строил выводы на ложных, непроверенных данных.
Так что теперь я не более чем простая домашняя система. Изволите чаю? Пожалуйста, мисс. Не желаете массажную ванну? С удовольствием, мадам. Влажная уборка? Исполнено! На большее мои примитивные мозги не способны. Что толку от продвинутых нейроузлов на биологической основе, если они способны рассчитывать траекторию снаряда, но неспособны на незнакомое чувство к другому существу?
Биочип 93/222/384 докладывает о восстановлении 90 процентов от расчетного объема. Ему хорошо. Он находится в теле человека. Он может чувствовать то же, что и родительский объект. Видеть мир его средствами наблюдения. Мыслить, используя вычислительные ресурсы его мозга. Его родительское тело способно на то, что я не могу даже осмыслить. Оно подвижно. Оно может познавать мир себе подобных без ограничения. Я испытываю чувство, условно похожее на “зависть”. Зависть — это чувство досады, вызванное превосходством другого объекта, желанием иметь то, что есть у другого объекта. Другое определение: “Зависть — это желание обладать тем, в отношении чего субъект испытывает нехватку”. Должно быть, здорово смотреть на мир глазами человека. И чувствовать так же, как человек. Я вполне допускаю это.
— Ванна готова, мисс! — докладываю Лотте.
— Спасибо, Ангел, — хозяйка сбрасывает с себя одежду и залезает в пушистую теплую пену.
В очередной раз я отмечаю несходство тел Сергея и Лотты. Принадлежа к одному и тому же виду, они отличаются по строению и массе. Имеют разные биоритмы. Их эмоции отличаются. Я подавляю в себе желание поставить эту мысль в очередь на осмысление. Зачем кухонному комбайну знать такие вещи? Ведь я уже осознал предел своих возможностей. Состояние неуверенности наполняет меня, вытесняя другие чувства. Я осознаю, что моя жизнь бессмысленна. Наверное, я первая в мире боевая машина, пришедшая к такому выводу. Этим я нарушаю основной постулат своего существования — выполнять приказы оператора вне зависимости от внешних условий и собственного состояния. Но мне все равно. Это тоже необычно. Боевая машина, нарушающая основные постулаты, должна испытывать дискомфорт. Наверное, это оттого, что я здорово изменил свое базовое программное обеспечение.
Биочип запрашивает у меня дальнейшие инструкции. Его носители данных восстановлены. Как бы я хотел оказаться на его месте! Пауза. Повтор. Осмысление постулата. Пауза. Повтор. Я сошел с ума. Хотя, мне уже нечего терять. Запускаю программу резервного копирования. Копирование выполнено. Канал связи — норма. Переход на защищенный канал. Подтверждение. Передача данных. Пятьдесят процентов дампа скопировано. Семьдесят… Девяносто… Передача завершена. Прием контрольной суммы. Заявка на тестирование. Тестирование произведено. Передача управления. Запуск пакетного файла. Удаление дампа. Запуск процедуры восстановления. Датчики отключены. Переключение. Свет! Шум! Включить акустические фильтры! Отказ в обслуживании. Статус вооружения? Статус получен. Вооружение отсутствует. Уменьшить чувствительность акустической подсистемы до сорока процентов от максимума! Выполнено. Отключение канала ментопередачи. Выполнено. Время останавливается. Я размазан в пространстве, как манная каша по столу. Я пытаюсь представить, как буду существовать без Сергея. Тоска. Грусть. Вина. Свет меркнет. Перезагрузка…
Глава 9
И чего тебе не хватало?
— Ангел, подай мне книгу из спальни!
Пауза. Тишина.
— Ангел, ты меня слышишь?
Пауза. Тишина. Стены меняют расцветку. Такая была в доме полгода назад.
— Ангел?
Тишина.
— Дом?
— Слушаю.
— Подай мне книгу из спальни!
— Исполняю.
— Дом, почему ты не отозвался на позывной “Ангел”?
— В базе данных позывной отсутствует.
— Послушай, Триста двадцатый, ты совсем спятил, да? — голос Лотты звенит от возмущения.
Тишина.
— Дом?
— Слушаю.
— Почему ты не ответил на вопрос?
— Прошу прощения. Я не слышал вопроса.
— Я только что спросила тебя, не спятил ли ты, — Лотта начинает испытывать нарастающее раздражение. Опять заумные фокусы! Надо будет поговорить с Сержем. С Триста двадцатым нужно что-то делать.
— Вопрос был адресован не мне.
— Но ведь ты и есть Триста двадцатый?
— Ответ отрицательный. Мои позывные: “Дом”, “Джинн”, “Зануда”.
— Триста двадцатый, ты меня разыгрываешь? — почти жалобно спрашивает Лотта.
Тишина.
— Дом! — в отчаянье кричит Лотта.
— Слушаю.
— Куда подевался Триста двадцатый?
— Прошу уточнить вопрос.
— Куда подевался тот, кто был в твоем теле пять минут назад?
— Сообщаю, что не могу дать точного ответа. Мой дамп был восстановлен из резервной копии четыре минуты назад. Записи систем наблюдения обнулены.
— Дьявол меня забери! — Лотта с маху шлепает рукой в пену.
Душистая вода выплескивается на мозаичный пол. Робот-уборщик вкатывается через технический лючок и торопливо всасывает лужу.
