Вернемся к предыдущему высказыванию. Нельзя отрицать, что спасение означает полное перерождение, и все это очень напоминает социальную и политическую революцию. В последние дни британского владычества в Индии христианскую общину Джека Уинслоу стали навещать люди из уголовного розыска. Причиной стало широко известное сочувствие христиан индийским националистам. Уильям Темпл, соответственно, предупреждал Уинслоу не включать «Магнификат» в богослужение – «Это самый революционный гимн!»[26]. Вероятно, Темпл даже и не подозревал, насколько были истинны его слова. Ибо в наши дни во многих частях света «Магнификат» и ему подобные писания[27] – действительно «революционные гимны», которые вдохновляют и оправдывают христианское участие в политических освободительных движениях. Очень прискорбно, что многие христиане, живущие в достаточно старых или достаточно богатых странах, хотят только того, чтобы их оставили наслаждаться привычными стандартами своей жизни. Поэтому они склонны одухотворять «Магнификат» и утверждать, что в нем нет ничего революционного. Но это несправедливо по отношению к нашим братьям, живущим в странах третьего мира, которые не видят другого выхода из положения, кроме свержения существующего политического режима. Перерождение, обещанное в «Магнификате», действительно подразумевает свержение всех правителей сего мира. Вопрос только в том, когда, в каком смысле и каким образом это произойдет. Нам лучше обратиться к следующему рассказу Луки и посмотреть, как это спасение осуществится.
3) Суть спасения (1:57–80)
Четвертый случай происходит в той же самой деревне несколько месяцев спустя, когда рождается ребенок у пожилой пары. Как и Мария, воодушевленный Захария возносит гимн благодарения, известный сегодня как «Бенедиктус» («Благословен»), в котором он восхваляет Господа за то, что «воздвиг рог спасения [или „всемогущего Спасителя“][28] нам» (1:69). Его можно описать, как спасение от «врагов наших» (1:71,74); но, как говорит Годе, «само понятие спасения было искажено в Израиле, и это следовало исправить, чтобы само спасение могло осуществиться»[29]. Истинными врагами были не чужеземные захватчики, как полагали иудеи, но враги духовные, и именно Иоанну, сыну Захарии, предстояло «дать уразуметь народу Его спасение в прощении грехов их» (1:77). Вот где должна начаться революция. До того как установятся правильные отношения между людьми, должны установиться правильные отношения между человеком и Богом, а грех, который препятствует этому, должен быть искуплен и устранен. Таким образом, Лука, цитируя апостолов, скажет, что Иисус – это тот, кого Господь сделал «Начальником и Спасителем, дабы дать Израилю покаяние и прощение грехов» (Деян. 5:31).
Мы должны верить, как верили здравомыслящие христиане во все времена, что это воля и замысел Божий – исправить все неправильные как политические, так и духовные отношения. Поэтому в свою проповедь спасения мы включаем требование исправлять искаженные социальные структуры и физические условия[30]. Но в центре всего этого – необходимость очищения грешного человеческого сердца. Это главная цель народа Божьего.
Поэтому здесь, в самом начале, Лука определяет главную тему своего Евангелия, невероятный проект – спасение человечества. Гл. 1 – это «не столько прелюдия, сколько… тема, которая будет развиваться в последующей „симфонии спасения“»[31]. Вот что намерен донести до внимания своих читателей Лука. Он хочет, чтобы у них не осталось сомнений в том, что самая большая нужда человечества – это спасение в полном смысле этого слова.
3. Стиль
Однажды, когда он [Захария] в порядке своей чреды служил пред Богом, По жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения… Тогда явился ему Ангел Господень, стоя по правую сторону жертвенника кадильного (1:8,9,11).
Несомненно, что весть о спасении должна быть как можно понятнее для всех без исключения. Конечно же, Лука знал и одобрял принципы своего ближайшего друга Павла, который всегда стремился «открывать истину» (2 Кор. 4:2) и который «для всех… сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:22). И все же, как мы отметили выше, четыре истории, в которых заключено основное содержание Благой вести данного Евангелия, кажется, несут в себе не совсем уместный экзотический колорит. Это все равно как если бы кто-нибудь прибыл в огромный международный аэропорт и обнаружил, что все указания о полетах даны исключительно на иврите. Обратите внимание на те любопытные особенности, на которых настаивает Лука.
1) Сверхъестественные убеждения
Отрывок 1:5—10 всего лишь устанавливает фон для утверждения в 1:11, где описывается первое значительное событие этого Евангелия – к священнику Захарии, служащему в храме, является «Ангел Господень». И Елизавете, и Марии является ангел, и каждый раз он является, чтобы предсказать будущее, и в каждом предсказании сообщается о чудесном событии. Ангелы, предсказания, чудеса! Во введении Лука утверждает, что он кропотливый историк, а в дальнейшем и подтверждает это. И все же он, не колеблясь, сообщает нам о сверхъестественном видении в самом начале Евангелия.
В самом деле, в каждом из четырех случаев, мы встречаем даже еще большее признание сверхъестественного. В данном случае сыну Захарии суждено исполниться Святого Духа еще «от чрева матери» (1:15). Сын Марии должен родиться силою Святого Духа (1:35); Елисавета при встрече с Марией восклицает, и это восклицание производит в ней Святой Дух (1:41); Захария после рождения Иоанна исполняется Святого Духа (1:67). Здесь ясно видно, как другой мир пересекается с нашим.
2) Чужая культура
Комментаторы говорят нам, что язык Луки, начиная с 1:5, имеет сильный еврейский оттенок и совсем не похож на культурный греческий в 1:1–4. Погрузив своих языческих читателей в атмосферу причудливых иностранных терминов, Лука тем самым дает понять, что его история происходила давным-давно «во дни Ирода, царя Иудейского» (1:5). Его персонажи одеты в одежды иудаизма (1:6,8), а действие происходит в храме, перед алтарем, во время служения (1:9,11). Первые слова Луки переносят нас прямиком в мир Ветхого Завета (1:13–17), ив том же духе он продолжает на протяжении гл. 1 и 2.
Лука вполне намеренно воссоздает атмосферу библейского мира. Заголовок данной главы («Упование Его народа») следует понимать прежде всего в этом смысле. Он не подразумевает, что речь будет идти о каких-то определенных ожиданиях. В гл. 1 нам показывают правоверное меньшинство Израиля, которое предвидит пришествие Спасителя народа и для которого обещание должно было вот-вот исполниться. «Упование» подразумевает чудесное вмешательство с небес; а «Его народ», который уповает, – это люди Божьи, евреи.
Все это является большим камнем преткновения для принятия Благой вести о спасении, поскольку сверхъестественные верования привязывают повествование к далекой и незнакомой культуре. Ведь понятно, что Лука пишет для Феофила, типичного язычника, и, несомненно, для большинства людей XX в. – людей, придерживающихся различных материалистических убеждений и тем не менее легковерных, которые могут принадлежать к целому ряду различных культур, но только не к правоверным иудеям. Почему бы ему не сократить число деталей, неприемлемых для данного круга читателей, и не сделать упор на более понятных и приятных для них вещах?
Ответ таков: потому что эти кажущиеся «ловушки» на самом деле основа Евангелия и их нельзя убрать. Лука, скорее, похож на посла ООН, представляющего какую-нибудь маленькую страну, которая стала очагом крупного кризиса. То, что он должен сказать делегатам, имеет значение мирового масштаба. Но, чтобы понять его, они сначала должны понять местные условия, ставшие причиной кризиса. Во всех других отношениях этот посол может допустить несерьезное отношение к своей стране, но в этом – нет, поскольку это важный аспект, и отнестись к нему следует со всей серьезностью.
Если меня заботит жизненно важный вопрос спасения, тогда, нравится мне это или нет, мне придется считаться с экзотическим колоритом, пронизывающим повествование Луки. Ангелы, предсказания, чудеса – все это неотъемлемая часть
Евангелия, потому что в нем рассматривается сверхъестественное вмешательство в наш мир, столь же неожиданное, как обращение к Захарии, и столь же ошеломляющее, как весть, принесенная Марии. Мы должны быть готовы к этой сверхъестественности, ибо христианство бессмысленно без нее. Иудейская обстановка – также неотъемлемая часть Евангелия, потому что весть Господа о спасении открылась именно в это время и именно в этом месте – в Палестине I в.
