с ведьмаком, то ли…
— Это кто-то из гостей, — мрачно заканчивает Марек, и я бы возмутилась игнорированию, но он вовремя берёт меня за руку и тянет за собой к камерам. — Оль, посмотри, может, ты что-нибудь увидишь?
— Я вам что, гадалка по магическому шару? — язвлю я, но всё равно склоняюсь над сидящим на стуле молодцом, пытаясь увидеть что-то, что не заметили Тени.
— Глаза испортишь, — сообщает Марек и невозмутимо отодвигает меня от мизерного экрана и сидящего в кресле мужика, к щеке которого я практически прижимаюсь своей щекой.
Под ехидный взгляд Яна, недоумённый взгляд остальной команды и раздражённый мой.
— Я сама тебе глаза испорчу, если ты не скажешь, кто будет гулять с Ириам, пока я торчу здесь! — Мои глаза упираются в нос с горбинкой и поднимаются выше, к серым глазам.
— Мирослава Беднаржова, — не поведя и ухом, сообщает он. — Твоей подруге уже отправлено сообщение от твоего имени, а через пару часов ей в почтовый ящик бросят ключи от твоей квартиры. Я так понимаю, её Ириам знает, и с этим проблем не будет.
— Знаешь, что! — тыкаю я острым ногтем в белоснежную рубашку комиссара Теней.
— Давай я узнаю потом, а сейчас посмотри запись. Пожалуйста, — добавляет Марек и, пока я нахожусь с ответом, всовывает мне в руки планшет.
— Ну, раз ты такой вежливый, — издеваюсь я и, двумя кликами включив запись, возвращаюсь на диван.
У них там что-то происходит, но мне уже всё равно. Передо мной по очереди воспроизводятся пять видео с камер, на которых одно и то же — кованый забор, кованая калитка, трава и два дерева по обеим сторонам. Первая, третья и четвёртая вопросов не вызывают, а к остальным двум так и хочется приглядеться.
— Где это? — тыкаю я пальцем в экран и Марек, пару мгновений назад севший рядом, склоняется ближе.
— Это западный вход.
— Тут что, все калитки одинаковые? — Вскидываюсь, осознав, что все видео сняты с разных мест.
— В целях безопасности, — пожимает плечами он, отказываясь пояснять.
— А одинаковые деревья посажены в этих же целях?
— Оль, тут всё одинаковое, — совершенно серьёзно заявляет Ян. — Ты заходила с главного входа и не заметила, но, если зайти за угол, ты не сможешь понять восточная это стена, западная или южная. С парком и выходами та же история.
— Миленько, — поражаясь идиотизму, хмыкаю я и возвращаюсь ко второму видео. Ириам в надёжных руках, а значит можно поработать.
Смотреть оказывается неудобно — планшет то скользит с колен, то не хватает рук, чтобы и держать и приближать в нужных моментах экран. Поэтому я кладу планшет на кофейный стол и нависаю сверху, встав коленями на подушку, которую Марек подсовывает за мгновение до.
— Что-то не то, — хмурюсь, пытаясь понять, с чего именно зашлась интуиция. Пальцы то приближают, то удаляют запись. Крутят в обе стороны, но зацепиться за нужную ниточку никак не удаётся.
Калитка. Закрыта не только на засов, о чём свидетельствует едва уловимо вспыхивающая защита, когда в неё врезается очередное насекомое. Не то. Забор? Ничего такого нет и в нём. Трава тоже безопасна, хотя я чуть не сломала глаза, вглядываясь в тёмно-зелёное море. Остаются огрызки деревьев, попавшие в кадр, и вот с ними как раз что-то не так.
— Что это? — Мой палец указывает на левый нижний угол планшета.
— Это вяз, — потянув на себя экран, сообщает Марек, — отец их обожает, они тут везде.
— Прекрасно, только я не об этом, — вернув устройство на стол, я тяну Марека за плечо, заставляя вглядеться. — Смотри на листья, они движутся не синхронно. Вот здесь, — ткнув пальцем в нужное место, я выворачиваю шею, чтобы посмотреть на него снизу вверх. — Едва заметно, но края одного и того же листа расходятся на несколько секунд.
— Ян, — не отрывая от меня взгляда, зовёт Марек, — у нас ещё одно наложение.
***
— Это не моя идея, так… получилось. — Он стоит и смотрит на обнажённую спину, украшенную массивным круглым кулоном с непонятной вязью внутри на длинной тонкой цепочке.
— Стоило ожидать, — пожатие плеч легко раскачивает кругляш, и Марек переводит взгляд на окно. — Мы пришли вместе, потом ты представил меня отцу, потом демонстративно зажал вообще ни разу не в углу, а теперь нам должны предоставить раздельные спальни? Не смеши.
— Меня радует твоя сознательность.
Потому что с собственной проблемы.
— А меня твоя растерянность, — фыркает она и, сбросив не до конца застёгнутые туфли, падает лицом вперёд на кровать. Говоря что-то, что Марек слышит как невнятное бурчание.
— Что?
— Это значит, что у тебя есть совесть, и ты не убил брата, только ради того, чтобы нас заперли в одной спальне на неопределённый срок, — хмыкает Оля и поворачивается набок.
— Для этого необязательно кого-то убивать, — устало потерев глаза, Марек занимает единственное кресло.
— Что ещё не так? — задумавшись, он пропускает миг, когда её лицо становится слишком близко, и едва не отшатывается. — Что-то ведь не так? Хочешь, сделаю чай, и голова пройдёт?
— Откуда ты?.. — напоровшись на её ироничный взгляд, Марек обрывает сам себя. — А, ну да.
— Подожди пятнадцать минут, — сострадательно покачав головой, Оля идёт к двери. Босая. В своём невозможном платье.
— Давай договоримся, — вздыхает Марек, поймав её за руку, — что ты никуда не ходишь, хотя бы пока не принесут из машины вещи. А лучше вообще никуда не ходишь одна.
— Приставишь ко мне своих волчат? — Вскидывает она голову.
— У меня здесь не так много людей, но, если потребуется, приставлю. — Поймав её взгляд, Марек с тяжёлым вздохом встаёт. — Оль, здесь три сотни неудовлетворённых, действительно опасных существ и восемнадцать Теней, из которых попробовать довериться я могу разве что Яну с Калатой. Притом, что абсолютного доверия не заслуживаю даже я.
— И как ты собираешься ловить убийцу? В таких-то условиях.
— На живца, — погладив запястье большим пальцем, он отпускает её руку. И даже врать не будет, что без сожаления.
— На какого ещё… — нахмурившись, она смотрит прямо на него. — Нет. Совсем рехнулся?
— Я сам стану приемником отца и поймаю мразь, которая убила моего брата.
Глава 7
— Я сам стану приемником отца и поймаю мразь, которая убила моего брата.
Самоубийца! Рехнувшийся суицидник, которому и без того мало приключений!
— Попробуй, — мрачно разрешаю я и поворачиваюсь, собираясь хотя бы серьги снять.
— Оля. — А сколько укора-то.
— Знаешь, что будет, комиссар Дворжак? — передумав, я возвращаюсь и тыкаю пальцем ему в грудь. — Я просто тебя вырублю. Усыплю несмотря на тонну амулетов, которые, по твоему мнению, защищают от всего, и проспишь
