указала на соседний, красный. – Этот резиновый, поэтому твёрже, а самые твёрдые – пластмассовые, эти вот например. – И она указала на следующую группу искусственных фаллосов. – Но в данном случае пресловутая твёрдость, как это ни странно, совсем не требуется…
Викторию немного отпустило, она поняла, что Волкова не собирается насмехаться над ней, наоборот, она очень подробно и, можно сказать, с глубоким знанием темы, стала объяснять плюсы и минусы фаллоимитаторов на витрине. Через некоторое время Виктория, даже увлеклась рассказом, и стала слушать с большИм вниманием к нюансам. А под конец и вовсе, не удержалась от смелой реплики.
– При таком знании всех деталей, возникает мысль, что не только у меня не задалось с крепким отставником, да?
Волкова беззлобно улыбнулась:
– Это точно – не только у вас.
«Какая перемена… Нормальная, приятная женщина. – Искусствовед с удивлением рассматривала Светлану, замечая то, на что не обратила внимания прежде, во время разговора в офисе фонда. – Как интересно… С первого взгляда не красавица… Совсем не красавица, да ещё этот прямой взгляд, который легко принять за наглость. Вдобавок твердый, не по-женски, уверенный подбородок, который она чуть задирает вверх, вместе со всей головой, отчего всё время смотрит на тебя, сверху вниз. С такой, неприятно встречаться глазами, она не отведёт свой взгляд в сторону, наоборот, скептически оценит, да ещё и выразит своё мнение о тебе, иронично поджав губы. И держится так, словно всё время готова к стычке – неприятная. Вот первое впечатление, которое она производит. А второе? – Виктория с любопытством рассматривала Светлану, открывая её заново. – Яркая брюнетка, с чёрными выразительными глазами, вьющимися волосами до плеч, откинутыми назад, которые правильно оттеняют глаза, и одновременно делают лицо открытым и привлекательным. Дальше ещё интереснее, на лбу над правой бровью, обнаруживается небольшой шрам, который она не прячет. И это тоже странно, обычно женщины стараются скрыть такие отметки, ну хотя бы чёлкой, а эта нет. Не боится. С другой стороны, чего ей бояться? Шрам совсем не портит её, как впрочем, не портят, и маленькие морщинки на лбу и у глаз, скорее наоборот, добавляют какой-то еле уловимый мужественный шарм. Мужественный? Да, мужественной. А женщине подходит это определение? Чаще нет… А вот ей подходит, и делает интересной. Да, интересной и привлекательной.
Тем временем они, незаметно для себя, выбрали покупку, расплатились на кассе, и оказались на улице.
– Ну что Виктория Александровна. – Предложила Волкова. – Не посидеть ли нам, вон в том кафе, за чашечкой кофе? Я, всё-таки, хочу дослушать про роковые совпадения в жизни Лермонтова и Врубеля…
Кафе, через пять минут.
После того, как они расположились, за столиком, сделали заказ, и перед ними появились чашечки с кофе, а также пузатый чайничек с чаем и тарелочки с пирожными – Виктория продолжила ровно с того места, где её прервала Волкова.
– Итак, Врубель родился в 1856-м году, в год издания поэмы Лермонтова «Демон».
– Что значит в год издания? 1856 год, это пятнадцать лет после смерти Лермонтова, так ведь?
– Да, верно, через пятнадцать лет после гибели в 1841-м году.
– Почему поэма не была издана при его жизни?
– Потому что, во-первых – постоянно дописывалась и переписывалась, а во-вторых – существовал цензурный запрет на печать Демона.
– Даже так?
– Ну не совсем так, конечно. В то время цензура была не в головах, как сейчас, когда журналисты сами понимают, за что может достаться изданию и не трогают острые темы – цензура была важным ведомством, без разрешения которого не могло быть напечатано ни одно произведение. По исследованиям разных историков и литературоведов, перед тем как отдать Демона в Цензурный комитет, Лермонтов передал его для прочтения, кому-то из царской семьи. Эта версия получила подтверждение, после того, как нашли запись в дневнике императрицы Александры Фёдоровны от 9 февраля 1839 года, в которой упоминалось о прочтении Демона. Таким негласным одобрением сверху, естественно, не преминули воспользоваться Лермонтов и его друзья, и отдали рукопись на цензуру. Где конечно узнали о высочайшем прочтении, и с небольшими купюрами выдали рукопись обратно, с разрешением. Тут, опять же, не всё так просто. Мы можем судить о разрешении, не потому, что существует, какой-то документ разрешающий печать, а на основании того, что в записях цензурного Комитета не зафиксирован запрет.
– А он обязательно должен был быть?
– Да, запрет всегда фиксировался письменно.
– Почему же тогда поэму не напечатали?
– Неизвестно. Возможно, правки были столь значительны, что поэт сам не захотел печатать в таком виде. А скорее то, что в это время в цензурном ведомстве произошёл скандал, с последующими кадровыми отставками. После чего последовало ужесточение, и к цензуре светской, добавилась цензура духовная, и, скорее всего, появилось требование повторно нести поэму ещё и туда.
– Ооо, понятно, а так как демон существо, противопоставляющее себя Богу, и в поэме много наездов на христианские ценности…
– То Лермонтов мог и не пытаться пройти духовную цензуру. – закончила мысль Виктория.
– Мда. Интересно, как всё возвращается. А если бы сейчас дать почитать Демона православным активистам? Особенно сцену соблазнения монашки…
– Молчите. – Виктория толи в за правду, толи в шутку покосилась по сторонам. – Не подсказывайте им что делать.
– Пожалуй. – Согласилась Светлана. – А вы думаете, они по своей инициативе наскакивают на выставки и музеи? Я что-то не слышала, чтобы верующих заботила коррупция, и нещадное разворовывание бюджета. Проблемы здравоохранения и образования, которые под видом реформирования, лишают нормального финансирования, верующих тоже не трогают. Ни одного слова против этого, а вот пара рисунков на выставке или пьеса в театре, прямо выворачивает их наизнанку от злобы. Это странно…
– Да странно, согласна, но что делать – такие времена. – Искусствовед помолчала и, неожиданно, продолжила более оптимистично. – Но осталось недолго, сейчас 2016-й год, а в 2018-м произойдёт очередная смена правящего класса, правильнее было бы назвать это – смена элит, но элитами назвать нынешнее руководство язык не поворачивается.
– Ого. – Светлана с интересом посмотрела на женщину напротив. – «Ничего себе. Я в ней ошиблась? Рыхлая, неинтересная… а вон куда вырулил разговор».
– Давайте с этого места поподробнее.
– Вы слышали что-нибудь о проклятии Лермонтова?
– Нет, а что это?
– В узких кругах, это широко известный факт. Лермонтов родился в 1814-м году, а через сто лет в 1914-м началась первая мировая война. Лермонтов погиб в 1841 году, и через сто лет в 1941-м…
– Началась вторая мировая? – Подхватила Светлана. – Но ведь это не так, вторая мировая началась в 1939-м. Нет?
– Да, Вторая мировая началась в 1939-м году, после вторжения Германии в Польшу,
