Нил стоял на площадке, опасливо озираясь. Куда подевался чертов коп? Он сжимал пистолет, готовый в любую секунду спустить курок.
— Ааавааааааа, — дикий вопль раздался над самой головой Кокренса, а мгновением позже что-то с шумом обрушилось ему на плечи. Нил был не слабым парнем. Строго говоря, даже довольно сильным, но под тяжестью тела Маклейна он пошатнулся и инстинктивно сделал шаг вперед. Один маленький шажок. Но оказалось, что и этого вполне достаточно. Вполне достаточно. Мысок бутсы зацепился за какую-то, — мать ее! — железяку. Нил подался вперед, споткнулся окончательно и не поймав равновесия полетел вниз, вместе с оседлавшим его полицейским.
Они вместе рухнули на транспортер, который, шурша, полз как раз под ними. Причем, что самое хреновое, коп вновь оказался сверху.
Том, наконец, протер, глаза и отдышался. Где-то там стрелял Нил. Сухой, отрывистый кашель «штар-даймлера» он знал прекрасно и не спутал бы ни с чем. Значит проклятый ублюдок безоружный. Ну что ж, они вдвоем быстро надерут ему задницу.
У Тома вновь заслезились глаза. У, сука… Он пошарил вокруг и подобрал свой пистолет, который, как оказалось, валялся совсем рядом. Жаль, он не нащупал его раньше. Ну, теперь держись, засранец.
Дверь тихо скрипнула, и Том услышал голоса. Он осторожно высунул голову — у входа в зал стояли двое. Свет бил им в спину, однако Том сумел разглядеть полицейские фуражки.
— Как темно! Здесь нужен фонарь, слышишь? — сказал один из патрульных. Не очень, впрочем, уверенно.
Твою мать! Кой черт их принес? Том плотней прижался к стойке.
Маклейн оседлал усатого и, схватив за плечи, пару раз приложился лбом к его роже. Старый, испытанный прием. Тот яростно захрипел разбитым ртом и пытался ударить Джона в скулу.
— Ух ты… Тебе мало, парень? — костяшки кулака врезались в переносицу бандита.
Нос хрустнул. Кровь хлынула мгновенно, словно полицейский разрушил некую плотину и освобожденная вода рванула на волю. Она заливала усы и струйками стекала по шее за воротник куртки.
Транспортер тащил живой багаж все выше и выше.
Нил повернул голову и увидел в полуярде над собой чемодан, который заглатывали мощные катки. Он отчаянно рванулся, но было уже поздно. Его рука давила на горло врага, еще одна попытка…
Через мгновение череп его, жутко сдавленный механической силой, хрустнул, как переспевший арбуз, заглушив предсмертный хрип, вырвавшийся из глотки.
Голова «усатого» лопнула, и Джон зажмурился от отвращения. Лента остановилась. Тело дернулось и затихло. Тягучая кислая слюна заполнила рот.
Ну вот. Рождество началось. Сколько будет еще трупов в эту ночь?
Внизу послышался шорох. Негр, оглядываясь, крался между тележками, приближаясь к выходу.
Вцепившись в трубу, обжигающую ему пальцы, Джон застыл над каром с вещами. Хррр, — захрипела труба, и струя жара, прорвавшись в щель, зашипела над головой.
— Аааааааа, — Маклейн разжал руки и плюхнулся на чемоданы.
Том уже бежал. Он слышал за собой топот ног, и это придавало ему силы. Во рту было солоно от крови, и он сплюнул, оставив на полу жирную красную метку.
Впереди виднелся следующий зал. Только бы добраться туда. Там он затеряется, исчезнет, испарится.
Как он ненавидел сейчас и этих копов, и полковника Стюарта, втянувшего их в эту аферу, из-за которой погиб Нил Кокренс, и все-все на этом дерьмовом свете, где от него требовалось только одно: убивать… убивать…
Он ворвался в просторный зал и замер. Целый состав багажа преградил путь к выходу. Том оглянулся…
Он уйдет, подумал Джон, чувствуя, что силы оставляют его. Их разделяло шагов сорок. Но тут взгляд его остановился на сияющей хромом и свеженькой краске шеренге велосипедов, ожидающих отправки. Маклейн вырвал один из пирамиды и встал на педаль…
Этот поганый коп надвигался неотвратимо, как возмездие. Том даже не успел ничего сообразить. Он упал на тележку, сбитый девяностокилограммовой массой, навалившейся на него прямо с колеса. Сумки, чемоданы, пакеты посыпались сверху… Конец… Все…
Груда самого разнообразного, невероятно тяжелого багажа обрушилась на голову Джона. Он отпихивал чужое барахло руками, как вдруг почувствовал на своей щеке холод стали.
— Замри! — услышав приказ, Маклейн скосил глаза в сторону. Ну надо же, мать твою, а?
Над ним навис напарник толстяка, с которым тот пил джин в баре, а рядом, расплывшись в улыбке, стоял парнишка-носильщик. Господи, друг, я же тебя просил позвать полицейского! Полицейского!!! А ты кого приволок?
Вдалеке последний раз мелькнула куртка негра и растворилась в дверном проеме.
Джон устало откинулся на чемоданы. Все равно его уже не догнать…
— Отличная догадка, придурок, — сказал он, глядя в глаза «блюстителю порядка». — Я полицейский, а преступник, благодаря тебе, только что выскочил вон в ту дверь, — и он кивнул в сторону, где скрылся негр.
— Да? Ну и где же, в таком случае твой значок? — грозно спросил «придурок», все еще не опуская «кольта».
Джон похлопал себя по бокам, но значка нигде не было.
— Где-то здесь прилип.
«Здесь» это был зал, в котором его только что чуть не убили, и в котором все еще лежал труп с раздавленной головой.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Кто летал рейсами авиакомпании «Транс-Америка», отлично знает, как там обслуживают пассажиров! Восхитительно вежливые стюардессы, с неизменной улыбкой на губах, порхают по салонам, стараясь исполнить любое ваше желание. Конечно, в разумных пределах, но, поверьте, пределы эти очень велики. Кухне мог бы позавидовать любой ресторан на Земле, так как авиакомпания стараются снабжать свои рейсы первоклассными продуктами. Вам подают такой ужин, что можно проглотить его вместе с тарелкой, если вы, конечно, голодны. А впрочем, ужин и обед в самолете уже превратились в некое развлечение. К тому же, пассажирам первого класса положено по две баночки джина или виски, а так же шампанское.
Ричард Торберг, журналист из «Вашингтон Ньюс», все это прекрасно знал, так как его работа требовала частых и срочных перелетов. Но сегодня…
Эти чертовы куклы подходили ко всем, кроме него. Кет, к нему тоже… но с каким холодом и безразличием они это проделывали! Естественно, ведь он летел в салоне туристического класса! И тогда Ричард не выдержал. Оставив Питера, своего коллегу, он немедленно потребовал у стюардессы, — которые только и умеют, что вертеть задом перед носом у состоятельных пассажиров, — немедленно перевести его в первый класс, а заодно и обслужить так, как это требовалось по всем правилам.
Холли Маклейн сидела за портативным компьютером, который устроила на откидном столике, и продолжала составлять отчет. Она должна была его сдать сразу после Рождества, а зная Джона. Холли понимала, что дома заняться этим вряд ли удастся.
Шторки, отделяющие салон от других помещений, резко раздернулись, и Ричард Торберг вошел вслед за стюардессой, плотно поджав губы.
Кэтти был глубоко неприятен этот тип, но она изо всех сил старалась сдержать себя. Она согласилась перевести его в салон выше классом, потому что там было одно свободное место, а еще, чтобы не трепать себе нервы. Надменный хлыщ разговаривать с ней так, словно Кэт была не стюардессой, а его личной домработницей.
Кристин, ее напарница, удивленно вскинула брови, когда увидела, кого она привела сюда. Кэт в ответ лишь молча пожала плечами.
Вы так и не можете мне объяснить это, — сказал тип, очевидно, продолжая начатый раньше разговор.
— Послушайте, — терпеливо ответила Кэт. — Вы находитесь на борту и должны оставаться на месте. Я нарушаю из-за вас правила…
— Прекрасно, я это понимаю. Но все же требую еду, которую заказал по первому классу! Вы знаете, кто я?
И вот тут Кэт взорвалась. Конечно, только внутренне. Внешне она продолжала изображать самую очаровательную гостеприимную хозяйку.
— Да, — любезно ответила она. — Мы обе смотрели ваши программы, — Кэт взглянула на Кристин, и та согласно кивнула. — Ваш репортаж вызвал у нас сильные возражения. Он не способствует безопасности полетов.
— А этот эпизод, где стюардессы показаны, как летающие шлюхи, особенно остроумен, — подхватила напарница.
Торберг заморгал. Он вспомнил этот репортаж! Ну и что особенного? Все знают, что компании оплачивают аборты своих стюардесс, чтобы не терять специалистов, на обучение которых они затратили большие деньги. Разве это не правда? А эти девицы строят из себя невесть что, да еще ехидно хихикают над ним, словно над идиотом.
— Вы думаете, это смешно?
— Мы думаем, это смешно… — ответила Кэт и повернулась к нему спиной.
— Прекрасно, — он взял себя в руки. — Принесите мне газету, пожалуйста, — обратился он ко второй.
