– «Суженый-ряженый, явись, в пентаграмме покажись!» – процитировала Снежана. – Но с заплетающимся языком могло получиться все, что угодно!
– Это моя вина, – схватилась за голову Рада и начала оседать.
– Держи себя в руках! – прикрикнула на девушку Златоцвета, а Пелагея окатила холодной водой. – Нам могут понадобиться услуги некроманта.
– По воскрешению? – ляпнула я, заработав одиннадцать недобрых взглядов.
– Ой… – пискнул кто-то, привлекая наше внимание к пентаграмме.
А там, в уже рассеявшемся мареве, стоял… черт. Маленький миленький чертик, практически в костюме-тройке, если не считать того, что брюки были обрезаны выше колен. Зеленый цвет наряда хорошо сочетался с черной шерсткой, а круглые очки и указка в руках придавали солидности.
– …использование огненной стихии… Что? А где? Опять?!
Что «опять» – мы не поняли, но столько негодования было в этом писклявом голосе… В общем, мы решили устыдиться заранее: приняли покаянный вид и опустили головы. Если лишний раз не отсвечивать, то, может, нас и не заметят.
– Огнеслав, ты чего творишь? У нас плановые общие занятия только через месяц!
– А это не мои ребята, – усмехнулся мужчина, заметно расслабившись. – Скажи спасибо вон тем красавицам.
И все, абсолютно все, повернулись к нам! Мы снова опустили любопытные глазки к земле и затихли, стараясь даже не дышать лишний раз.
– Ведьмы? – удивился чертик. – Так у вас же дипломная уже была.
– Мы не ведьмы, мы – Ёжки.
– Кто? – переспросил рогатый.
– Бабки Ёжки! – почти в один голос отозвались мы.
– Ёжки, значит. А почему со мной не было согласования о вызове? – возмутился черт.
– Наверное, потому, что он – несанкционированный, – вздохнул Огнеслав и покачал головой. – Прости, Азазель, не уследили. Жалобы в администрацию будут?
– Нет, но этим мелким выговор. Кстати, а кто чертил пентаграмму?
– Я, – Радомила вышла вперед.
– Училась бы у меня – получила бы отлично по начертательной. Филигранная работа! Не хочешь перевестись? – вкрадчиво спросил рогатый.
– С-с-спасибо, но мне пока и на этом свете хорошо!
– Жаль. Ну что же, стирайте линии запрета, и я пошел. У меня лекция, между прочим, была в самом разгаре!
– П-п-простите, – прошептала некромантка и поспешила к контуру.
Пара изящных движений руки, несколько слов и… затерев один из символов ножкой, Рада разрушила пентаграмму.
– Ну, все хорошо, что хорошо заканчивается, – широко улыбнулась Хима. – Мы пошли?
– Не так быстро, девушки. Сначала проведем воспитательную беседу, а потом… Парни, хватайте Ёжек и…
– Надругаться решил, ирод окаянный?! – вдруг взвыла Любава, а потом вышла вперед и расставила руки в стороны. – Не позволю обижать моих Ёжек!
И из рук рыжей сорвалось зеленое пламя, в мгновение окружившее нас с девочками и скрывшее от загребущих ручек непонятных личностей. А дальше начался кошмар. Кто-то кричал, ругался и матерился. Потом послышался голос Ягини Костеяловны, которую Любава впустила в наш круг и тут же принялась жаловаться на бессовестных насильников, пожелавших надругаться над беззащитными девушками. То, что у половины девушек при этом были не совсем безобидные когти, дубинки и странные разноцветные сгустки в руках, жалобщицы в расчет не принимали.
Дальше нас убеждали, что эти самые личности вполне безобидны и всего лишь хотели растащить пьяных Ёжек по комнатам. Причин не верить родному куратору, которая нам теперь мамка-нянька, не было. Так что, погасив пламя, Любава прошагала до приглянувшегося парня и, картинно закатив глаза, упала в надежные объятия. Остальные последовали её примеру, и уже через несколько минут из стоячих остались я да Яга, взирающая на все это дело со смущением и какой-то обреченностью.
– А ты чего стоишь, красавица? Парня никак выбрать не можешь? – засмеялся Огнеслав.
– Не доверяю.
– Себе или парням?
– Не кому, а что! Клубнику, – прижимая подхваченную тарелку к груди, подозрительно огляделась я.
Мое заявление восприняли со смешками, а потом вереница из незнакомых ребят с пьяными Ёжками на руках двинулась к общежитию. Ну что я могу сказать – вечеринка определенно удалась!
* * *
– Э-э-э, – протяжный звук, наполненный невыносимой му́кой, донесся из соседней комнаты.
– Умертвия атакуют? – сонно отозвалась я, впрочем, не спеша открывать глаза.
Мне было хорошо, тепло, а главное – лениво. Голова после попойки не болела, зато в теле чувствовалась непривычная усталость, свидетельствующая о чрезмерной нагрузке для организма. Чем эта самая нагрузка была вызвана, я помнила смутно, но, судя по положительным эмоциям, чем-то веселым.
– Воды-ы-ы… – снова прохрипели из соседнего помещения, и раздался звук падающего тела.
То, что падало именно оно, я догадалась по последующим ругательствам. Пришлось сжалиться и, откинув теплое одеяло в сторону, пойти на помощь. По стеночке добравшись до кухни, я набрала воды в кружку, а потом отсчитала пять капель из флакона, оставленного на столе. Смутно помнилось, что вроде это зелье должно было помочь от похмелья, но кто и при каких обстоятельствах его давал, ускользало от сонного мозга. Предварительно сделав глоток, поморщилась от кислого привкуса, но в голове однозначно прояснилось. Довольно вздохнув, я уже значительно бодрее прошагала по коридору и зашла к Верее. Несчастная дочь высших оборотней, тихонько стонавшая на полу, представляла собой очень печальное и помятое зрелище. Опустившись рядом, я осторожно приподняла девушку и всучила кружку, к которой тут же жадно припали. Секунд десять слышался только булькающий звук, а потом раздался стон облегчения.
– Яника, я тебя люблю!
– Лучше люби того, кто оставил флакончик, – усмехнулась я, помогая однокласснице подняться.
– И его тоже люблю!
– Вот ему при встрече и сообщишь. А сейчас предлагаю пройтись по комнатам и поделиться чудесным зельем с остальными.
Возражений не последовало, так что мы, разделив «лекарство» на двоих, отправились изгонять похмелье из ёжкиной общаги. И после посещения каждой комнаты мне вслед неслись признания в любви, а неизвестному благодетелю – в вечной преданности.
Так было ровно до седьмого этажа, где жила наша предводительница – Любава. Рыжая, в отличие от остальных, от последствий вечеринки не страдала, зато была непривычно хмурой и задумчивой, обнимая кружку с кофе.
– Доброе утро, – поздоровалась я, проходя на кухню.
– Утро добрым не бывает, – вздохнула девушка.
– Откуда столько пессимизма в голосе?
– Мы вчера так накосячили…
– Вечеринкой, попойкой или призванием черта?
– Не напоминай!
– Ну, что сделано, то сделано.
– Мы так подставили Ягиню Костеяловну…
– Перед начальством? Но ведь черт обещал, что не будет жаловаться.
– Перед Черномором.
– Перед кем? – удивленно переспросила я, глядя на Любаву.
– Помнишь мужчину, который первым пожаловал? Я его сначала не узнала, еще думала, почему имя такое знакомое. А утром пришло озарение… Это Огнеслав Черномор – боевой маг и бывший муж нашей Яги.
– Ого! – только и смогла выдавить я.
– Вот и я о том же. Мы же её, получается, перед ним и его учениками опозорили. Как вспомню, что чудила, со стыда умереть хочется!
– Не ты одна, так что если помирать, так всем вместе.
– Предлагаешь общий сбор?
Кивнув в ответ, я поправила свой местами грязный, а местами и подпаленный сарафан и направилась в гостиную. Любава последовала за мной, предварительно запустив «звезду» созыва. Пока девочки поднимались, я не преминула задать терзавший меня вопрос:
– Слушай, а почему Ягиня и Огнеслав разошлись?
– Честно говоря, точно не знаю. Поговаривали, что он изменял, вот она и не выдержала – ушла. Но это только слухи, и я им не особо доверяю.
– Почему?
– Да потому, что всем известно, что темные – однолюбы.
– А при чем здесь темные?
– Огнеслав – боевой маг, значит – темный.
– А что, светлые боевыми быть не могут?
– Нет, конечно! – рассмеялась рыжая, но, заметив мой недоуменный взгляд, вздохнула. – Когда увидишь светлых – сама все поймешь. Вообще быть боевым магом очень престижно, так что не удивляйся, что все мальчики из Академии Темных Боевых Искусств такие зазнайки.
– А мне-то что? Я вчера с ними не особо общалась, а больше, думаю, и не встретимся.
– Тешь себя надеждами, – засмеялась Хима, подкравшаяся со спины и напугавшая до жути. – Наша общага находится на самой границе с академией, так что с этими задаваками мы будем сталкиваться часто. Кстати, если не ошибаюсь, окна вашей кухни выходят как раз на болота, где у них проходят практические занятия.
– Бедный болотник и его кикиморы! – ужаснулась Пелагея, прикрывая рот ладошкой.
– Почему это бедные? – удивилась Любава. – Кикиморы учатся создавать мороки, а маги – их обходить. Все по взаимному согласию и с пользой!
