— Лучше бы ты голову свою пустую сразу где-нибудь оставил! — рявкнул Варченко напоследок. — Мало того, что нужно концы с концами сводить и с людьми за сентябрь рассчитываться… Так ведь бумажки эти не для чужих глаз, коз-зел… Вот доверь идиоту!.. Ну не завидую я тебе. Если выживешь, будешь на Сергея всю жизнь гайки крутить! Понял, придурок?!
— Гайки так гайки, — хмуро, но покорно согласился Гошка. Обострять было ни к чему.
Открылась дверь кабинета, и в небольшом помещении стало тесно. Грузная фигура Сергея Панина заняла собой полкомнаты. Гошкин старший брат строго сдвинул густые светлые брови и буркнул, протягивая Варченко руку:
— Что тут у вас такое? Крику на весь коридор… Что этот урод опять натворил?
— Доброе утро, Сергей Палыч, — Варченко пожал руку боссу и, ни секунды не медля, объявил: — Сергей Палыч, ваш братец потерял все документы на последнюю партию товара.
— Это у тебя что, шутки с утра такие? — проворчал Сергей.
— Какие уж тут шутки, Палыч…
Сергей ненадолго задумался, тяжело и шумно вздохнул и уточнил:
— То есть? Совсем все? И белые накладные, и эти?…
— И черные, и таможенные декларации, и дефектные ведомости… — мрачно добавил Варченко.
Сергей прошел на свое место за столом, втиснулся в кресло, качнул толстым коротким пальцем хромированного дельфинчика, что висел на перекладине по соседству с малахитовым письменным прибором, и, еще раз шумно выдохнув, серьезно уставился на младшего брата.
Гошка уже не дышал от страха. Просто прикрыл глаза.
Сергей тем временем закурил, заерзал в кресле, навалившись локтями на стол. Немного тесноватый пиджак не давал ему принять вольготную позу, сковывал полные руки. Весь Серега напоминал бесформенный мешок с отрубями, который кто-то втиснул в шикарное импортное кресло. Нажрал харю, боров…
Сергей погрузился в глубокое раздумье, и на некоторое время словно бы забыл об Гошке.
Нервничая, тот достал зажигалку, потянулся за сигаретами, но закуривать не стал. Вовремя вспомнил, что брат, сам практически не выпускающий сигарету изо рта, почему-то не терпит, когда Гошка курит в его присутствии.
Несмело косясь на брата, Гошка присел на диванчик напротив стола.
Сергей все дымил и молчал. К добру или к худу было его затянувшееся молчание, Георгий не мог сообразить. От напряжения у него даже ноги дрожали. Уж насколько он был далек от тонкостей Серегиного большого бизнеса, и то давно уже понял, что проступок его очень и очень серьезен и последствия может иметь самые паршивые.
Нервничая, Гошка принялся подбрасывать зажигалку на ладони. Сначала чуть-чуть, потом все выше и выше.
— Что, игрушку нашел?! — рявкнул Сергей, подняв голову от стола.
Зажигалка сорвалась с ладони. Гошка попытался поймать ее, но она скользнула по полу и уехала под огромный черный стол.
Обрюзгшее полное лицо брата скривилось:
— Ур-род…
— Извини, сейчас достану, — поспешно сказал Георгий, встал на колени и зашарил под столом.
— Недоносок паршивый!.. — взвизгнул вдруг Сергей, и его каблук с подковкой с размаху опустился на пальцы брата.
Гошка взвыл, отпрянул, откатился от стола, прижал к груди ушибленную кисть. Слезы брызнули из глаз.
— Ты что, Серега, сдурел?! — простонал Георгий и с трудом пошевелил пальцами.
Сергей не сводил с брата тяжелого взгляда.
— Что, больно? — глухо переспросил он и, вытащив толстую задницу из кресла, протопал к Гошке.
Он наклонился, схватил брата за запястье и рванул вверх, поднимая его на ноги. Георгий сжался, ожидая еще какой-нибудь пакости, и ожидания его не обманули. Сергей резко выкрутил ему кисть, заламывая ее назад. Гошке даже показалось, что он слышит хруст.
— А так? — осведомился Сергей.
Гошка изо всех сил сжал зубы, чтобы не завыть от боли.
— Гаденыш ты, гаденыш… Предостерегали меня хлопцы, говорили, что нельзя тебе дела серьезные доверять… Сопляк… Недоносок… Дрянь… Навязался ты на мою голову! — процедил Сергей и вдруг сильным толчком отпихнул Гошку от себя.
Тот отлетел на диван и тут же скорчился в уголке, придерживая ушибленную руку.
Будь проклята эта жирная сволочь, которую судьба за что-то назначила ему в старшие братья! Будь проклято все: эти Серегины левые и правые дела и делишки, эта треклятые бумажки, эти дерьмовые Вовкины принципы, эта дрянная зажигалка, эта чертова жизнь, эта адская боль…
— Ума не приложу, что теперь делать? — пробормотал Сергей.
— Искать, — с досадой проговорил Кирилл, почесав висок. — И как можно скорее… А то как попадут бумаги в руки кому не следует, неприятностей не оберешься…
— Ты понимаешь, урод, что ты натворил? — глухо уточнил Сергей, стоя над братом.
— Понимаю, — отозвался Георгий, глядя в пол. Он знал, что если промолчит, Сергей продолжит экзекуцию с удвоенной силой. Упорное молчание всегда раздражало его еще больше, чем невнятные ответы.
— В глаза мне смотри!
— Сережа, я нечаянно… — Георгий заставил себя взглянуть в лицо брата.
Кирилл скептически хмыкнул.
— За нечаянно знаешь что бывает? — проворчал Сергей, сунул руки в карманы широких, лоснящихся на бедрах брюк и смачно крякнул, качая головой. — Ладно, прибить тебя я всегда успею… Теперь будешь у меня волчком крутиться. Кирилл, давай-ка запрягай. Объедешь с этим недоноском все места, которые он сможет припомнить, проверите все, поспрашиваете…
— Но… — начал Георгий, но прикусил язык.
— Что «но»?! — проревел Сергей. — Ну, говори, говори!
Он вцепился в челку брата и затряс его голову, словно хотел оторвать:
— Ну, говори, я жду!
— Не надо никого никуда посылать… Я вспомнил.
— Ах, вот как?! — взвился Сергей. — Значит, с памятью у тебя все в порядке? Ну и где же ты их забыл?
Георгий сделал вздох поглубже и выпалил:
— В квартире на набережной! Когда в пятницу к Володьке заходил…
Сергей растерянно смотрел на Гошку сверху вних и напряженно хлопал короткими ресницами. Георгию показалось, что сейчас последует оплеуха, каких он давно не получал.
— Это точно? — быстро переспросил Сергей.
— Точно.
— Ах ты, тварь… Так что ты мне голову морочил? — сплюнул Сергей и несильно, но резко двинул брата кулаком в плечо, а потом развернулся и снова сунул руки в карманы.
— Сергей Палыч… — начал Баженов. — Ситуация-то ни к черту…
— Я знаю, Женя, — буркнул Сергей. — Знаю…
Он обернулся и, набычившись, уточнил у Гошки:
— Назад взять пробовал?
— Не отдает, — мрачно проговорил тот, приглаживая взлохмаченные волосы.
