На Олеге Сиропове был толстый и пушистый зеленый свитер, из которого торчали кончики пальцев и кудрявая голова. Но услышав его призыв — немедленно включиться в работу, я было подумал, что сейчас, в актовый зал войдет завхоз и каждому из сидящих раздаст по лопате, а потом все мы под предводительством Олега Сиропова отправимся участвовать в чем-то вроде месячника зимних посадок леса…
Но вместо этого он попросил всех нас расчехлить портфели, достать авторучки и тетрадки и, пока он будет рассказывать о том, как живет и работает наша любимая газета, сочинять и присылать ему записки обо всем, что нас волнует. Это предложение залу понравилось. Отовсюду понеслось клацанье замков и шелест тетрадок. Достал тетрадку и Борька Самохвалов.
— Вопросы есть? — шепнул он, склоняясь ко мне.
Я пожал плечами.
— Слышал, что он сказал? — не унимался Самохвалов. — Надо что-нибудь написать, а то подумают, что нас с тобой ничто не волнует. Неужели у нас с тобой нет ни одного серьезного вопроса?
— Наверное, есть, — вздохнул я.
— Ну так давай искать, если есть, — сказал Борька, и мы окунулись в раздумья.
Окунулись мы глубоко. Так в воду нырять — уже не выплывешь. Воздуху не хватит. Но первым все равно опять вынырнул Самохвалов. Минут через пять он предложил:
— Давай спросим: можно ли курить девочкам?
— Это ты про Суровцеву? — догадался я.
— Угу! — ухмыльнулся Борька.
— Знаешь, это уже не вопрос, а донос.
— Почему? — обиделся Борька. — Разве плохо, если он ответит, а она услышит. Во-он она сидит.
— Не услышит, — сказал я. — Его не услышит. Надо, чтобы услышала нас. Но не сейчас ведь…
Вконец утратив надежду изобрести вопрос, Борька шепнул:
— Сдаюсь. Держи тетрадки и спрашивай сам. Тебе все равно не угодишь. То тебе не так, это — плохо… Умник какой нашелся.
Вот чудак! Разве ж я хотел его обидеть? Но зачем спрашивать, если нет вопроса?
Впрочем, время сочинить вопрос еще оставалось. Конференция продолжалась вовсю. Олег Сиропов лихо отвечал на бесчисленные записки, приводя примеры своих командировок и встреч. Что только не волновало зал! Будут ли они печатать новый детектив? Правда ли, что тем ребятам, чья заметка напечатана, газета присылает деньги, — называется «гонорар»? Начиная с какого класса могут дружить мальчик и девочка? Получал ли в школе двойки Олег Сиропов? Почему рассказы и стихи печатают только на четвертой странице?
Некоторые записки Олег Сиропов, прочитав, складывал в отдельную стопку, приговаривая в чуткий микрофон: «С собой захвачу. На это всей редакцией отвечать надо. Через газету. Очень интересная проблема…»
Жаль только, что эти, особо заинтересовавшие его записки, он почему-то не читал вслух.
Но как говорит мой брат Акрам — «Лучшее решение знает только капитан. Даже если оно — худшее».
И тогда, склонившись над тетрадкой, я быстро написал: «Хочу стать вашим юнкором. Что для этого нужно?» И подписал — «юнкор Икс». Борька, искоса поглядывавший за моей писаниной, ткнул пальцем в подпись:
— Придумай здесь что-нибудь другое.
— А чем тебе юнкор Икс не нравится?
— Увидишь — сейчас все ржать будут. Похоже на мистера Икс.
— Верно! — спохватился я. — Но это легко поправить, алфавит большой, — и, тщательно замарав Икс, вписал: «Игрек».
Оставалось выломать листик из тетради, сложить вчетверо и пустить по рядам. С бьющимся сердцем следил я за тем, как поплыла моя записка. Наконец она очутилась в руках Олега Сиропова и он развернул ее, прочитал и просиял.
— Юнкор по имени Игрек, — сказал он, — спрашивает, как стать юнкором. Не спрашиваю, ребята, кто из вас Игрек, кто Икс, кто Зет. Отвечаю популярно: юнкором может стать любой. Любить и жаловать будем каждого, кто принесет очень интересную, проблемную заметку. Желательно — подходящую для нашей рубрики «Можно ли об этом молчать?» Приходите прямо ко мне, на двери увидите табличку — «О.Сиропов». Это я. Кстати, запомните — если увидите в газете подпись С.Олегов— это тоже я. Это мой псевдоним. Так что приглашаю в гости. И вас, и ваши заметки. Жду тебя, юнкор Игрек!
Признание Сиропова было для меня открытием! Я и сам не раз видел в газете заметки, подписанные — С.Олегов. Поди догадайся, что это тоже О.Сиропов! Интересно, а зачем ему это? — думал я.
Потом Лена вручила Сиропову цветы из школьной теплицы и под овации зала О.Сиропов (он же — С.Олегов) сошел со сцены, оставив меня наедине с новой проблемой: что такое «очень интересная, проблемная заметка»? Положение облегчалось, правда, тем, что О. Сиропов сам подсказал примерную тему. Но о чем можно написать в рубрику «Можно ли об этом молчать?» Наверное, о том, о чем надо шептать или кричать?
Оставалось самое главное — придумать повод заорать.
Но как говорит Акрам — «Радар в море все увидит. Кроме самого себя…»
ПАРУСА ДЛЯ ЭКСКАВАТОРА
От чего люди теряют покой?
Наверное, каждый на этот вопрос даст свой ответ. Но все равно, когда ответов наберется целый ворох, наугад запустив в него руку, среди прочих ответов обязательно вытянешь и такие: «От хорошей книги», «От желания исправить четверку на пятерку», «От сына — двоечника», «От бессонницы», «От скандального соседа», «От записок, которые сын приносит домой от учительницы…». Этот джентльменский набор вполне справедливых и понятных ответов можно продолжать бесконечно.
Но нам ни за что не приходило в голову, что можно потерять покой из-за Кати Суровцевой. Точнее, из-за ее майки, сумки, шапочки и кроссовок.
…Когда однажды наша Кэт пришла на физкультуру, мы просто ахнули. Все на ней говорило о том, что у нас в классе появился, по меньшей мере, член олимпийской сборной страны. Ведущие спортивные фирмы планеты одели Катю Суровцеву в изысканные образцы своих достижений. Стыдно было бы в таких умопомрачительных кроссовках прыгнуть в высоту меньше, чем хотя бы на два метра, а в длину — так на все восемь! Кроссовки казались застывшей на старте ракетой-носителем, которая — только включи зажигание — мигом вынесет Катю Суровцеву на орбиту планки с любой фантастической отметкой. Но предметом безоговорочного нашего восхищения и полной утраты покоя была все-таки ее голубая майка с орущей на всю спину и на всю грудь надписью по-английски: «Я — чемпион!»
Оставалось ждать мировых рекордов. Правда, радость ожидания неминуемого рекорда омрачалась сомнением — входит ли рядовой школьный урок физкультуры в перечень соревнований, которые международные спортивные федерации принимают всерьез и верят в установленные на нем достижения? Если нет — плакали ее рекорды! Хоть в прыжке потолок пробей и вылети на крышу спортзала — все равно рекорд не зачтут. А про дыру в крыше эксперты скажут: может, на спортзал метеорит упал.
Но зря мы заранее сердито косились на федерации. Потому что не успел появиться в зале физрук, как Катя подала ему записку, в которой врач детской поликлиники уведомлял школу об острой необходимости избавить тов. Суровцеву Екатерину Динэровну от физических нагрузок. Физрук прочел и развел руками:
— Справка есть, печать имеется. Слово врача — закон для пациента. Ты свободна.
По нашим рядам прошел глухой ропот. И было от чего возмущаться. Это что же получается? Вырядиться в «Адидас» можно, а заниматься физкультурой — нельзя? Хорош пациент!
Катя сидела на «козле» и болтала ногами, а мы послушно выполняли команды физрука и скоро порядком взмокли. Но он не давал нам покоя, придумывая все новые каверзы. Когда до конца урока осталось минут десять, он наконец милостиво разрешил нам поиграть в наш любимый околофутбольный «парагвай», а сам ушел куда-то. Мальчишки против девчонок! Уж тут-то Суровцева оживилась. Спрыгнув с «козла», она заявила:
— Я тоже буду играть. Без меня девчонки проиграют.
— Вот еще! — презрительно поджала губы Марта Борисова — мэр класса и капитан девичьей сборной. — Сиди уж лучше на своем «козле» и за справку держись. Как упражнения выполнять — так ей, видишь ли, врач не разрешает, а как «парагвай» — так первая. Хитренькая какая!
Майка «Я — чемпион!» стояла с перекошенным от гнева лицом, уперев руки в бока. Кэт, конечно же, полагала, что девчонки будут счастливы до небес, если в их скромные ряды милостиво вольется такое импортное великолепие. Но капитан Марта была непреклонна.
— Сиди на «козле», — упрямо повторила она. — Как-нибудь справимся сами.
Покрасневшая от смущения и обиды, Суровцева выкрикнула:
— Завидуете! Вы просто все мне завидуете!
Борька Самохвалов присвистнул:
— Хо-хо! Это чему же? Справке, что ли?
— И справке тоже! — выпалила Кэт. — А главное — вот этому… — И, тыча и охлопывая себя, она выкрикнула — Майке… Кроссовкам… Сумке… Все вы… Все завидуете!
