Через месяц начались полеты по курсу воздушного боя и воздушной стрельбы (КВБ и ВС) и в разделе летной книжки «Листок огневой подготовки. Воздушная стрельба и бомбометание» появились первые записи:
«9.06.40, КВБ и ВС упр. № 1, стрельба по воздушным целям. Количество выпущенных пуль – 34, количество попаданий – 0, оценка – 2».
Через два дня – соответственно 60 и 0, оценка – 2. И наконец:
«14.06.40, КВБ и ВС упр. № 1, стрельба по воздушным целям. Количество выпущенных пуль – 60, количество попаданий – 15, оценка – 5».
В следующем вылете закрепление достигнутого результата: выпущено 80 пуль, 7 попаданий, оценка – 4, и в третьем за день вылете переход к следующему упражнению – стрельбе по наземным целям, требовавшей большей точности. Но первый блин комом: «Количество выпущенных пуль – 80, попаданий – 7, оценка – 2». После этого 22–29 июня еще четыре вылета для стрельбы по наземным целям, в ходе которых выпущено 170 пуль, попаданий – 1 и четыре оценки – «не выполнено». И все-таки через неделю:
«6.07.40, КВБ и ВС упр. № 7, стрельба по наземным целям. Количество выпущенных пуль – 40, количество попаданий – 10, оценка – отлично».
До конца года летчик Урвачев сделал еще пятнадцать вылетов на стрельбы по воздушным и наземным целям, получил пять отличных оценок, и количество выпущенных в одном заходе пуль доходило уже до 100–200.
В связи с этим вспоминаются рассуждения современных «умников» о том, что советские летчики воздушно-стрелковой подготовкой перед войной не занимались и поэтому к ней были не готовы. Между тем директивой Наркомата обороны СССР «О задачах боевой подготовки ВВС Красной армии на летний период 1941 года» было приказано: «Быстрейшее овладение боевым применением – <…> воздушным боем, <…> воздушной стрельбой <…> – считать основной задачей».
Тем временем, как следует из летной книжки, Урвачев после нескольких тренировок в начале августа, в последний перед войной День авиации пролетел в составе полка над аэродромом Тушино:
«18.08.40, И-16. Воздушный парад, 1 полет, 40 минут».
На параде впервые был продемонстрирован опытный самолет – будущий истребитель МиГ-3, который через полгода предстояло освоить летчикам 34-го иап и одержать на нем большинство побед в предстоящей войне. В Тушино самолет пилотировал известный летчик, участник войн в Испании, Китае и с Финляндией майор Михаил Якушин. В начале войны он стал заместителем командира 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО Москвы, в состав которого входил и 34-й авиаполк. Через несколько десятилетий судьба свела генерал-лейтенанта авиации Якушина и полковника Урвачева в совете ветеранов этого корпуса.
А в 1940 г. младший лейтенант Урвачев, как свидетельствует его летная книжка, выполнил 247 полетов на УТИ-4, И-16 и У-2 с общим налетом около 75 часов, что почти в три раза больше, чем в предыдущем году за время обучения в школе летчиков.
Глава 2. Зима – лето 1941 г. Накануне и начало войны
Проза службы и лыжные гонки
Однако жизнь шла не только на аэродроме, о чем свидетельствуют приказы командира полка в январе наступившего 1941 г. Так, в соответствии с требованиями Наркомата обороны он назначил комиссию и уполномоченных от подразделений по рационализации и изобретательству, а также объявил состав спортивного комитета полка. И как вершина этой культуртрегерской деятельности – принял на работу в качестве вольнонаемной преподавательницу английского языка для изучения его начсоставом.
Но и проза служебной жизни давала о себе знать. Одним из первых приказов командир объявил приговор суда чести младших командиров срочной и сверхсрочной службы по делу младшего комвзвода Татарникова. Он обвинялся в самовольном уходе с работы, оскорблении товарищей по службе, нарушении дисциплины в строю, нетактичном поведении в быту, на работе и в учебе с указанием конкретных дат и фактов этих злодеяний. В соответствии с приговором суда Татарников был снят с должности оружейного мастера и лишен звания младшего комвзвода, что ныне, возможно, кое-кто из поборников прав человека расценит как свидетельство репрессивности «тоталитарного» режима в те времена.
Однако «режим» был, несомненно, суров. Новый нарком обороны С. М. Тимошенко посчитал неправильным, что пилоты и авиатехники после окончания военных школ сразу приобретают «право жить вне казармы, на отдельной квартире и иметь при себе семью». Это, по его мнению, «наносит величайший вред боевой подготовке летно-технического состава и боеспособности всей нашей авиации». А посему в соответствии с приказом наркома в январе 96 младших лейтенантов и младших воентехников из летно-технического состава полка, находящихся в рядах Красной армии менее четырех лет, были объявлены срочнослужащими и переведены на казарменное положение.
Не сулил летно-техническому составу легкой жизни и приказ командира полка о принятии в феврале зачетов по «Наставлению военно-химического дела 1939 года», поскольку он предусматривал: «Продолжительность пребывания в противогазах с летным составом довести к 1.06.41 до 3 часов, а с техническим составом до 5 часов». Но личный состав полка, наверное, легкомысленно отнесся к требованиям по укреплению химзащиты и тут же почувствовал железную руку командира, который через две недели провел проверку.
Ничто не укрылось от командирского глаза: «Личный состав ходит без противогазов, оставляя их в шкафах, ангарах и оружейных каптерках. У одних противогазов не было, у других было два, а некоторые пользовались чужими противогазами. Противогазы содержатся в неудовлетворительном состоянии, маски грязные, коробки в пыли, в сумках посторонние предметы: книги, тряпки, провода, сухари». Было приказано утерявшим противогазы купить их за свой счет, излишние и чужие сдать начальнику химзащиты, а за повторение выявленных недостатков строго взыскивать.
Но на аэродроме командирский глаз был еще более зорок, а требования строги. Так, из-за «неправильной эксплуатации материальной части самолета в полете» лейтенант Борисов на исправном самолете произвел вынужденную посадку, а старший политрук Подопригора посадил самолет с наполовину выпущенными шасси. Старший лейтенант Шокун нарушил летную дисциплину и выполнил бреющий полет, не предусмотренный заданием. В результате Шокуна и Подопригору «арестовать домашним арестом с исполнением служебных обязанностей» на восемь, а Борисова на пять суток «с удержанием 50 % содержания за каждый день ареста».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
