Не давая никому опомниться, он разлил водку в три рюмки, налил мне мартини, дважды сгонял меня в кухню за холодным мясом и за полюбившимися ему помидорами и провозгласил:
— Ну, Сергей Александрович, с возвращением тебя!
Отец только укоризненно покачал головой. А Сергей притянул к себе обоих гостей и сказал, закрыв глаза:
— Пап, баньку мне затопишь? Соскучился я за нашей банькой, правда.
Александр Сергеевич не удержался и съязвил:
— То-то я вижу, как ты домой спешишь.
Сергей примирительно сказал:
— Да ладно, обсудили ведь уже.
Тут он, наконец, увидел мое платье, туфли и прическу, и растерянно встал:
— Ого, какая ты красивая!
Александр Сергеевич засмеялся, а Игорь потер лицо руками.
Тут уже и я не выдержала:
— Сережа, у меня просто слов нет!
Глава 4
Сергей Шумилов
Вынудив Стасю дать клятвенное обещание приехать на дачу к родителям, отец и Игорь, наконец, отбыли.
Когда дверь лифта за нашими неожиданными гостями закрылась, я повернулся к ней и сказал:
— Извини, что так позорно уснул. Все-таки разница во времени ощутимая. Если ты не возражаешь, я быстро приму душ, переоденусь, и, наверно, пора будить Темку. И давай уже начнем встречать новый год.
Когда я вышел из спальни, на ходу завязывая галстук, мимо меня промчался Темка с какой-то тарелкой в руках. На бегу он радостно сказал мне:
— Мама мне разрешила сегодня вообще спать не ложиться.
В гостиной Стася повернулась на наши голоса, и я опять с удовольствием увидел ее красивое улыбающееся лицо.
— Все готово! — объявила она.
Тема, озабоченный своим статусом встречающего новый год взрослого, деловито осмотрел стол и сказал:
— Можно садиться.
Мы уселись так, чтобы всем было удобно смотреть на экран. Показывали старую комедию, на экране пела юная Гурченко. Темка внимательно следил за развитием сюжета, а мы со Стасей тихо разговаривали ни о чем: о погоде, о том, что такой снег в городе редкость, обычно снег совсем не лежит, его съедают городская сырость и соль на дорогах, что зима еще продлится целую вечность. Стася вспомнила, что в Питере зимой еще и ветрено, и неожиданно загрустила.
Я предложил:
— Давай, проводим старый год? Вспомним все хорошее, что в нем было, и простим ему все плохое, что с нами случилось.
В ее бокале таяли льдинки, они звенели о хрусталь, когда она подняла его.
— Пусть так.
Мы выпили. Стася ушла куда-то и принесла мне тяжелую массивную пепельницу. На экране появился наш президент. Мы дослушали его, как водится, выстрелили шампанским, под восторженные вопли Темы, потом открыли балконную дверь и с бокалами вышли на морозный воздух.
Казалось, что с последним звуком боя курантов город взорвался. Темка вцепился в перила, наслаждаясь салютом. Мы со Стасей сдвинули бокалы, я повернул ее к себе, запрокинул голову и поцеловал, но не в нежные, чуть раскрывшиеся от изумления и неожиданности губы, а в висок, туда, где спускалась вниз прядь волос.
Она шевельнулась, и я с сожалением выпустил ее из рук. Охрипшим от волнения голосом сказал:
— С новым годом! Надеюсь, ты успела загадать желание?
Темка замерз, и нам удалось его затащить в комнату. Мы пересели на диван, и он вплотную занялся купленными нами в супермаркете пирожными и мандаринами.
По всем программам показывали праздничные концерты, и неожиданно я услышал начальные аккорды "Калифорнии". Я поднялся и спросил у Темы:
— Разрешите пригласить вашу даму?
Он важно кивнул.
Я чувствовал под руками тепло ее тела под скользким шелком платья и запах ее духов. Подчиняясь мелодии, она покорно плыла в моих руках. Невольно я чуть усилил объятия, и она подняла ко мне спокойное и строгое лицо.
— Извини, — виновато пробормотал я.
Все когда-нибудь кончается, с последними звуками музыки я выпустил ее из рук, даже не пытаясь удержать.
Мы глянули на Темку и расхохотались. Облокотившись о диванную подушку, он крепко спал. Рядом с ним на столе выросла огромная конусообразная куча мандариновой кожуры и оберток от конфет.
— Давай, я отнесу его в детскую? — предложил я.
— Нет. Я обещала ему, что, даже если он нечаянно заснет, я позволю ему остаться здесь.
Стася принесла поднос, и собрала на него Темкин террикон. Потом она переставила на поднос посуду.
Я молча курил, опираясь на подоконник, а она мыла тарелки и рюмки. Натерев хрусталь до блеска, составила посуду на рабочий стол, огляделась, как будто жалея, что ничего больше мыть и вытирать не нужно, и спросила:
— Может быть, кофе или чай?
Мне не понравился ее голос и интонации радушной хозяйки, не знающей, чем еще попотчевать задержавшегося гостя. Я сердито сказал:
— Сядь.
Она послушно села.
Не зная, как начать, я спросил:
— Послушай, я что-то сделал не так? Ну, так скажи, что тебе не нравится. Это ты у нас мастерица мысли угадывать, а я парень простой.
Неожиданно и непонятно она произнесла:
— Мастерица виноватых взоров. — Увидев мой непонимающий взгляд, пояснила: — Это так один поэт серебряного века говорил о своей возлюбленной.
Я обрадовался поддержке со стороны классика:
— Вот, вот. Нет бы, словами сказать, мол, Сережа, ты мне нравишься, но не торопи меня. И я буду ждать. Хоть неделю.
Стася, наконец, оттаяла и засмеялась.
— Сережа, ты напоминаешь мне лису из сказки.
Я укоризненно сказал:
— Лиса в русских сказках, можно сказать, положительный герой: инициативна, предприимчива, умна. В принципе, если бы заяц сильно не возражал, жил бы с ней вместе душа в душу.
— Да она съела бы его просто-напросто!
— А может быть, они, в конце концов, добровольно поделили бы спорную жилплощадь, и все утряслось бы. Без особых потерь для зайца. — Я подумал и добавил: — Вот уж не думал, что после легендарного деда Мазая есть еще особы, столь озабоченные восстановлением их популяции.
Стася на этот раз промолчала, и я перестал ерничать:
— Знаешь, хочу быть откровенным с тобой: ты мне очень понравилась, еще там, в офисе. И пусть я не такой догадливый, как ты, но я же не совсем бесчувственный, и вижу, что не противен тебе. Я считаю, что если встретились два взрослых свободных человека, которые нравятся друг другу, если человек тебе стал почему-то небезразличен, то не нужно этого бояться и отказываться даже от попыток изменить свою жизнь.
Она вздохнула:
— Давай я все-таки сварю нам кофе. И, если можно, сменим тему.
Стася поднялась, достала с полочки турку, всыпала в нее кофе и поставила на огонь.
Я глотнул крепкий, обжигающий кофе и зажмурился от удовольствия.
— Знаешь, мы с тобой находимся в неравном положении: ты знаешь обо мне много, а я о тебе — практически ничего. У меня накопились вопросы, на которые я не могу придумать логичных ответов.
Она подняла брови:
— Например?
— Ну, например, тебе очень нравится Питер, тем не менее, около года назад ты уезжаешь оттуда. Ты очень красива, умна, насколько я успел заметить, ты вкусно и необычно готовишь, у тебя хороший характер, но Темку ты воспитываешь одна. Возникает вопрос, где его отец? И почему у тебя такая не подходящая тебе машина? В повседневной жизни ты ведешь себя так, как будто не понимаешь, какое впечатление производит на других твоя внешность, ты как будто стараешься занять поменьше места, в надежде, что тебя не заметят, и вдруг такой вызывающе огромный джип, который невольно заставляет всех потесниться. Я заметил, что у тебя проблемы с парковкой из-за его размеров.
— Ты прав, джип мне достался по наследству. Сама я его ни за что не купила бы. — Она задумалась на несколько секунд, но потом все-таки продолжила. — Я при поступлении на работу имела долгий и серьезный разговор с твоим отцом, у меня не было никакого опыта работы вообще, ведь после института я сидела с Темкой, но я объяснила твоему отцу, что нахожусь в безвыходном положении и эта работа мне необходима. Думаю, что до сих пор я не представила Александру Сергеевичу повода пожалеть о его решении. Я не ограничивала его свободу относительно сохранения информации обо мне в фирме, но, судя по тому, что вопросов мне никаких не задают, все осталось между нами.
Я засмеялся:
— Ты все-таки не очень хорошо знаешь моего отца. Я уверен, что ни Женьке, ни Игорю он о твоих тайнах не говорил. И мне не расскажет.
Она встала и подошла к окну, уткнулась лбом в холодное стекло. Потом повернулась:
— Дело не в тайнах. Ты прав, и все твои вопросы имеют одну причинно-следственную связь. В Питере я училась в институте и жила в семье мамы, отношения с отчимом у меня не очень складывались, может, поэтому я так рано вышла замуж за брата своей институтской подруги. Потом родился Темка, Виктор очень любил нас. Он купил хорошую квартиру, его заработков вполне хватало на хорошую легкую жизнь, и на работу я выходить не торопилась. Он работал в фирме своего старшего брата, какое-то объединение бывших воинов-интернационалистов. В прошлом октябре его убили выстрелом в голову прямо в нашей квартире. Убийцу нашли застреленным в брошенной машине в трех кварталах от нашего дома. Мы с Темкой были дома, когда он пришел к Виктору, собирались в поликлинику, на прививку. Я его хорошо запомнила. До сих пор холодею при мысли, почему он нас тогда пожалел? А когда шли из поликлиники, около машины, где он лежал, уже милиция была. Я его сразу узнала, стала Виктору звонить, и брату его. Алексей велел мне наверх не подниматься, ждать его ребят внизу. Я поняла сразу, что случилось.
