и главе», — писал он.
По его словам, «орудием» мысли является мозг, а «орудием» ощущений — нервы и органы чувств. Способность мышления связана с деятельностью именно мозга, а не какого-либо другого органа человеческого тела: «Мысль свойственна одной главе, а не ноге или руке», и далее: «Мысль находится в твоей главе», — писал он.
Без деятельности мозга невозможны ни процессы памяти, ни воображение, ни деятельность рассудка с образованием понятий. Мозг — материальная основа психики, без него человек не может быть «разумною тварию». Радищев рассматривал человека как часть природы, указывая на его происхождение от животных, на то, что человек имеет с животными сходное строение и, «в существенности, следует одинаковым с ними законам».
Но человек — разумное существо, и Радищев ставит это в связь с вертикальным положением тела человека, с тем, что он должен не пресмыкаться «по земле, а смотреть за ее пределы», что его руки освободились от труда и стали «человеку путеводительницы к разуму».
Следует отметить, что Радищев указывал также на значение речи в развитии человеческого сознания: «Мысли наши, — писал он, — суть токмо знамения вещей, изражаемые произвольными звуками», речь есть «средство к собранию мыслей воедино». Пока вещи не дано названия, пока мысль о вещи не выражена в словах, «она разуму нашему чужда, и он над нею не трудится».
Материалистических взглядов на сущность человеческого сознания придерживался и А. И. Герцен. Он вёл решительную борьбу против идеалистического понимания природы, против, отрыва сознания от материи; «сознание, — писал он, — вовсе не постороннее для природы, а высшая степень её развития».
Герцен утверждал реальность психики и её органическую связь с материальным миром: психика порождается материей, как свойство мозга, и является производным, вторичным результатом воздействия природы на мозг. Сознание неотделимо от своей материальной основы — мозга. «Мозг, как орган высших способностей, — писал Герцен, — рассматриваемый при отправлении своей деятельности, прямо ведёт к изучению отношения нравственной стороны к физической и таким образом к психологии».
Утверждение, что сознание представляет собою самостоятельную субстанцию, независимую от материи, Герцен считал бессмысленным: человеческое сознание, существующее без природы, без тела, говорил он, всё равно что «мысль, не имеющая мозга, который бы думал её, ни предмета, который бы возбудил её».
Признавая сознание свойством мозга, утверждая его вторичность по отношению к бытию, А. И. Герцен был далёк от того, чтобы считать его лишь пассивным отражением объективного мира, лишённым способности активно воздействовать на мир. Подобная ложная точка зрения на природу сознания свойственна, по его словам, лишь материалистам-метафизикам (механистам), которые хотят ум сделать особого рода зеркалом, которое отражало бы данное, не изменяя его. По мысли Герцена, сознание активно по своей природе.
В этом утверждении, по сравнению со своими предшественниками, Герцен сделал шаг вперёд к диалектико-материалистическому пониманию сущности сознания. Однако он, как и другие революционные демократы XIX в., был ещё далёк от точки зрения исторического материализма, утверждающего обусловленность сознания человека его общественным бытием.
Герцен стремился рассматривать человеческую историю и природу в их развитии, утверждая, что между развитием природы и развитием общества нет непроходимой границы, что развитие природы незаметно переходит в развитие общества, что «это две главы одного романа, две фазы одного процесса, очень далёкие на закраинах и чрезвычайно близкие в середине».
Он утверждал, что только через познание социальных условий жизни можно преодолеть биологизм в понимании психики человека. «Социология вырвет человека из анатомического театра и возвратит его истории», — говорил Герцен. Однако он ещё не сознавал законов исторического развития общества и в связи с этим ещё не понимал всей обусловленности сознания человека его общественным бытием.
Материалистические взгляды на природу психики характерны также для В. Г. Белинского и Н. Г. Чернышевского. В решении вопроса об отношении сознания к бытию Белинский твёрдо стоял на позициях материализма, считая материю первичным, исходным началом, а сознание вторичным, как свойство материи: «самые отвлечённые умственные представления, — говорил он, — всё-таки суть не иное что, как результат деятельности мозговых органов».
Он всегда подчёркивал, что именно мозг является материальной основой самых высших проявлений человеческой психики, что мозг — «орган высших способностей», предлагая остановиться «в благоговейном изумлении перед этой массой мозга, где происходят все умственные отправления». Психолог, который пренебрежёт этим положением и начнёт рассматривать умственные проявления человека в отрыве от мозга, будет «удивляться в человеке следствию мимо причины». Отсюда Белинский делает вывод, что «психология, не опирающаяся на физиологию, так же не состоятельна, как и физиология, не знающая о существовании анатомии».
Вместе с тем Белинский был далёк от исключительно биологического подхода к пониманию сущности психики. Признавая обусловленность психики материальными процессами, совершающимися в мозге человека, утверждая, что по своему происхождению психика является свойством мозга, Белинский ясно сознавал, что в своём содержании развитие сознания человека зависит от социальных условий: «создаёт человека природа, но развивает и образует его общество», — писал он.
Однако, как и Герцен, Белинский не развил этого правильного положения, не раскрыл конкретных общественно-исторических закономерностей, обусловливающих развитие человеческого сознания. Выдающийся русский революционный демократ Н. Г. Чернышевский также стоял на позициях материалистического монизма в решении вопроса об отношении сознания к бытию. Мир по своей природе материален. В основе действительности лежит не «мировой дух» или «абсолютная идея», а материя.
Основным признаком материи является ее бытие независимо от человеческого сознания. «То, что существует, называется материей», — писал Н. Г. Чернышевский. Эта материя находится в постоянном движении, развитии, но развивается по своим собственным законам, не нуждаясь ни в какой потусторонней силе. «Законы природы — это сама природа, рассматриваемая со стороны своего действования», — утверждал он.
Чернышевский резко возражал против дуалистического понимания природы человека и вытекающего из него утверждения о независимости сознания человека от его тела. Он выдвигал идею о «единстве человеческого организма»; медицина, физиология, химия доказывают, что никакого дуализма в человеке нет; если бы у человека была ещё другая «натура», кроме материальной, она должна была бы в чём-нибудь обнаружиться. Но этого нет. Следовательно, «так как всё происходящее и проявляющееся в человеке происходит по одной реальной (т. е. материальной. — П. Р.) его натуре, то другой натуры в нём нет».
Утверждая материальное единство человеческого организма, Чернышевский был далёк от вульгарного материализма с его отождествлением психических процессов с телесными. Психическое и телесное в едином организме человека — качественно различные явления и не должны отождествляться.
«При единстве натуры мы замечаем в человеке два различных рода явлений: явления так называемого материального порядка (человек ест, ходит) и
