Сжигали склады и мосты
И даже боеприпасы.
Отступленье
Ведя короткие бои,
Барклай де Толли отступал.
Причины были тут свои —
Он уклонялся, ускользал
От генерального сраженья
С французами. Ещё нет сил,
И час победы не пробил.
Стремился князь к соединенью
С Багратионом. Пробил час.
В кулак вся армия сошлась
В Смоленске. Значит, будет дело!
В сердцах отвага закипела…
Но город был врагами взят,
И торжествует Бонапарт.
Кутузов
Войска рвались с французом в бой.
«Дать генеральное сраженье,
Разбить врага любой ценой!»
И вот у русских перемены:
Протест в войсках, Барклай смещён.
Взамен поставлен был умелый
Кутузов мудрый. Он польщён:
– Обманом изведём врага,
Судьба Руси мне дорога!
Был князь на выдумку горазд
И вскоре им был дан указ!..
Сошлись две армии на поле
У Бородинского села.
Какое русское раздолье!
Там сеча страшная была…
И в битве этой каждый воин
Отважен был и стал героем,
Готов был подвиг совершить
Иль голову в бою сложить.
Плечом к плечу сражались братья —
Руси народы без изъятья:
Мордва, казахи и чуваши,
Страны не посрамили нашей,
Кавалеристы из башкир
Геройством поразили мир!
Раевский с корпусом своим
В боях отвагу проявил.
Шесть раз позиции сдавались
И с кровью тотчас возвращались.
Наполеон на поле брани
Стоял, смотрел издалека
Как гибнут за него войска.
Кто был убит, кто просто ранен.
Хоть и ничья была победа,
Такого Бонапарт не ведал.
Народ России – стар и млад —
За Родину погибнуть рад!
Москва
Кутузов жёсткой был закалки.
Отсюда – опыт и смекалка.
Любовь народную снискал.
Спасти Москву – он понимал —
Им не удастся. Было грустно.
Хоть полководец он искусный,
Но решено – Москву отдать
И вглубь России отступать.
Завоеватели с триумфом
Вступили в город. Но, увы,
Пустынны улицы Москвы.
Повсюду начались пожары.
Сжигали жители недаром
Всё продовольствие. И вот
Бескормица французов ждёт.
Без продовольствия и крова
Осталась армия Наполеона.
Упал моральный дух солдат.
Кусочку хлеба каждый рад.
Дым стелется, горят палаты.
Блуждают в городе солдаты,
Чтобы исчезнуть иногда
Навек. С бедой идёт беда.
Бегство французов
Из башни вниз Наполеон
Глядит – чего добился он?
Зима идёт, а на солдатах
Одежда летняя в заплатах.
Бежать скорее надо вспять,
Чтобы от смерти убежать.
Конечно, первым Бонапарт
На Запад поспешить был рад.
И в бегстве бросили французы
В Москве награбленные грузы.
А русские их поджидали
И неотступно провожали.
Но Франция, увы, далёка,
Где ждали близкие домой,
И разорённая дорога
Смоленщины была жестока
С морозом, голодом, пургой.
И заметала белым снегом
Метель замёрзшие тела.
И отступленье стало бегом,
Могильным саваном была
Сурово-русская зима.
Стояли вдоль дорог дома.
И часто добрые крестьяне,
Услышав в двери робкий стук,
Краюшку хлеба им давали
И слышали: «Спасибо, друг».
А иногда вели в избу
Спасти и изменить судьбу.
Сплочённость нашего народа
В борьбе за Родину, свободу
Исход решила всей войны.
Мы подвигу дедов верны!
Ильмена. Историческая поэма-сказка
От автора:
Люблю я Русь, её преданья!
Душа стремилась к созиданью.
Я за перо не раз бралась,
И вот поэма родилась.
А, может, не поэма – сказка.
Судите сами. Вот завязка!
Ведунья
– Судьбою что предрешено,
Не избежать уже, Ильмена.
Ждёт впереди тебя измена,
Но и любить тебе дано.
Побойся вкрадчивых речей
Подруги дорогой своей.
Не дай змее в душе пригреться,
Не доверяй ей тайны сердца. —
Держа её ладонь в руках,
Ведунья девушке шептала,
Вселяя в сердце боль и страх…
Ильмена ей не доверяла…
Во всём её обличье странном
Проскальзывал зловещий дух,
Скрипучий голос резал слух,
В каморке веяло дурманом…
От слов таинственных ведуньи
Ильмена не лишилась сна,
Но всюду и всегда одна
Была в смятенье и раздумье…
Князь Михаил
Уже десяток лет вдовец,
В расцвете сил её отец
Средь княжеств русских был известен
Благоразумием и честью.
В его владеньях бедный люд
Счастливой жизнью жил и мирной,
Имел хозяйство, стол обильный
В награду за тяжёлый труд.
Князь мыслил о народной доле,
Враждой князей был недоволен,
Он землю русскую любил,
Врагов Отчизны не щадил.
Хоть нелегко пришлось ему,
Единственную дочь Ильмену
С любовью, нежностью, терпеньем
Князь с малых лет учил всему:
Бросать аркан, стрелять из лука,
Метать копьё, владеть мечом.
Ей вышиванье было в муку,
А танцы наводили скуку.
Давалась музыка с трудом.
Но постоять зато могла
Против насилия и зла
За имя доброе и честь.
Ей чужды были страх и лесть,
Ложь, подлость, низость и коварство,
Не искушал и блеск богатства.
Известна всем за твёрдость слова,
Наездница коня лихого,
А между тем добра, скромна,
Её очей голубизна,
Овал прелестного лица
Пленяли юношей сердца.
Был ветер в девушку влюблён,
Лишь с ним одним она дружила
И этой дружбой дорожила,
Стал другом преданным ей он.
Сватовство
Немало женихов богатых
Переступало их порог.
Шли восвояси горе-сваты.
Но проходил девичий срок.
Насмешек колкие намёки,
Всегда бессмысленно жестоки,
Терпеть отцу не стало сил
И дочь к себе он пригласил.
В богато убранной гостиной,
Сел на скамью он, сгорбив спину,
И, помолчав, промолвил:
– Дочь! Глаз не сомкнул я эту ночь.
Явился вдруг под утро мне
Моей жены прекрасный образ,
Я снова слышал милый голос,
Ему внимал я, как во сне.
Я понимал – она мертва,
Но до сих пор звучат слова:
– Супруг любезный, милый друг!
Нет мне спасения от мук.
Мне жаль, я мало прожила,
В могилу тайну унесла.
Тебе, быть может, будет больно
Услышать правду. Ты готов
Себя обманывать невольно,
Но по велению богов
Я снизошла на землю эту.
Должна успеть я до рассвета
Тебе поведать о былом…»
Я перевёл свой дух с трудом.
«Мы жили дружною семьёй,
Скрепила наш союз любовь.
Не дал нам Бог детей с тобой.
Я обращалась к Богу вновь.
Не слышал слов моих Всевышний,
Но я смириться не могла
И лишь надеждою жила.
В поход собрался ты. Не ближний
Был путь твой. О, святая сила!
Я вслед тебя благословила.
Лишь за дружиной след простыл,
Как в тот же день детинец был
Подвергнут злому нападенью
Соседа-князя. Он в паденье
Моём повинен. Наконец
Князь нашей дочери отец!
Его злорадство охладил
И натиск с боем отразил
Наш верный воин и слуга,
Он в бегство обратил врага.
Князь в полном здравии, лукавый,
В боях увенчан доброй славой,
Но за поруганную честь,
Ты должен обнажить свой меч!
А величают его Глебом,
Слывёт добрейшим он соседом».
Её я слушал чуть живой.
Смахнув божественной рукой
С лица серебряную прядь,
Речь повела она опять:
«Но как Ильмена подросла,
Девицей стала, расцвела!
Её лелеял ты, растил.
Не будь суров с ней, Михаил!
Прости и не вини меня».
И образ дымкой заклубился,
В ночной прохладе растворился.
Очнулся я средь бела дня.
Ильмена, дочь моя! Тебе,
Не утаив, я всё поведал,
Что сам до этих пор не ведал,
Угодно было так судьбе.
Но я клянусь своею честью,
Я переполнен жаждой мести,
Разоблачу я подлеца,
Сорву я маску благородства.
Ах, боже мой, какое сходство,
В тебе его черты лица!
Но поступь лёгкая богини,
Голубизна твоих очей
И косы русые поныне
Напоминают мне о ней.
Тебя люблю я, как и прежде,
Как дочь свою. Одной надеждой
Живу, что, наконец, супруга
Пришла пора избрать. Он другом
Тебе, защитой и опорой,
Ильмена, будет. Свадьба скоро!
Отцовский мой тебе совет —
Поторопись, не то я сам
Тебя за Дмитрия отдам.
Немолод он, моих уж лет,
Но добродушен и, к тому же
Тебе он верным будет мужем.
Иль в Степь отдам тебя за хана,
За родственника-басурмана.
Пойми, что испокон веков
Удел всех девушек таков!
– О, батюшка! Но вы ли это?
Ужели ваша честь задета?
К чему поспешное решенье? —
Вскричала девушка в волненье.
– Всё мною сказано, Ильмена,
И воля эта неизменна!
Степь
Печально сев на скакуна,
Бесцельно скачет в степь она.
Ей треплет косы вольный ветер,
Родной степи ласкает взор
Ковыля трепетный ковёр.
На смену дню приходит вечер.
Вдруг видит – по степи лисица
Бежит. А вслед за нею мчится
